должен создать Степан, была по сути примитивным механическим методом получения целлюлозы, специальных реагентов у нас еще не было.
Я же целиком и полностью сосредоточился на обучении своих коллег-медиков. Господь нас миловал и больных практически не было, по-прежнему в редкую стежку мелкие травмы, сказывались мои жесточайшие требования по безопасности труда. Но иллюзий я по этому поводу не испытывал, мой прежний медицинский опыт говорил мне что в один «не прекрасный» момент произойдет взрыв различной заболеваемости, особенно инфекционной. Тем более не что подобное у нас уже произошло, несколько дней у нас был взрыв восстановления женских функции. Но это был очень положительный взрыв.
По четырнадцать часов в сутки мы занимались, занимались и занимались. Лекции, затем семинары, снова лекции. По необходимости и самое главное возможности, практические занятия. Через неделю с завода привезли три градусника, три десятиграммовых шприца, десять игл, два стерилизатора, набор резиновых дренажей для лечения гнойных ран и просто кучу всяких пробирок, склянок и скляночек, лабораторных чашек Петри, пока я их продолжал так называть, и прочее.
Как решить проблему со своими кадрами я знал и более-менее успешно её решал, но более глобальной и более трудно решаемой была проблема лекарств. Что и как лечить это одно, а вот чем?
У меня по большому счету в моем распоряжении были несколько трав, да высококачественный самогон, доступный нам пока примитивный анализ однозначно говорил, что это по сути чистый спирт. Яков обещал мне что, он получит в ближайшее время некоторые лекарства, например йод, но это не решало наших проблем.
Среди моих учеников было несколько врачей и после выхода на пенсию, когда у меня появилось много свободного времени я как-то потихоньку стал вновь заниматься медициной. Я конечно широко не лечил людей, так от случая к случаю, давал небольшие советы. Главное я вновь, как когда-то, стал много читать различной медицинской литературы. Мои ученики-врачи исправно снабжали меня литературой, а последние годы на помощь пришел интернет. С памятью проблем у меня никогда не было, а года за полтора до попадания вообще стал отмечать, что эпизодически происходили просто удивительные обострения памяти. Естественно помнил я не всё, например, часто не запоминал авторов книг и учебников.
Одним из моих пенсионных увлечений была лабораторная диагностика. Я от корки до корки проштудировал несколько руководств и сейчас хорошо представлял какое оборудование мне необходимо. Для Якова и Лаврентия, а именно он должен был сделать большую часть необходимых мне приборов, я составил подробнейшую бумагу что и как.
Еще в мою бытность врачом я много слышал о гомеопатии и после войны до моего ареста немного пытался её изучать. Потом кстати мне пытались это лыко в строку вставить, но как-то не сложилось. Скорее всего это тема для моих «кураторов» оказалось очень сложной. Один мой ученик в конце 80-х годов увлекся гомеопатией и даже ездил учиться в Германию и во Францию. Он ежегодно минимум на пару недель приезжал на свою малую родину и всегда приходил ко мне в гости. Мы с ним подолгу беседовали и как-то незаметно за пару визитов своего ученика, я увлекся гомеопатией. Благодаря ему я прочитал десятка три книг по гомеопатии и по словам моего ученика, вполне мог бы претендовать на место под солнцем в мире российской гомеопатии. Скептицизм официальной науки и медицины по поводу гомеопатии мне был хорошо известен, но я успешно применял некоторые гомеопатические препараты и имел свой взгляд на неё. Поэтому я, естественно, подумал в первую очередь о гомеопатии, но здесь была просто огромная проблема.
Я пробовал сам готовить препараты, хорошо предварительно изучив все технологии, особенно тщательно проштудировав руководство доктора Вильмара Швабе. Сразу же после моего попадания у меня произошла интересная трансформация с моей памятью, у меня просто открылась какая-то фотографическая память. Конечно, иногда мне приходилось напрягать свой мозг, что бы что-то вспомнить, но пока еще не было ни одного случая что бы я не вспомнил. Правда, памятуя слова отца Филарета, я резонно предполагал, что со временем фотографическая память меня покинет.
Но обещать, не значить жениться. Я без труда наметил для себя достаточно скромный список необходимых мне гомеопатических лекарств. Но ...
Технологии-то я знал, но главной проблемой была так называемая materia medica, по-русски говоря то, из чего готовить препараты. Очень многие нужные растения в наших местностях просто не произрастали. Поразмыслив над этой проблемой, я решил попробовать заменить эти растения их «родственниками», произрастающими у нас. Арнику горную я решил заменить на арнику средную, эндемичный вид Восточной Сибири и российского Дальнего Востока. В наших краях она произрастала. Горечавку жёлтую я заменил на перекрестнолистная которую я тоже нашел в долине. Брио́нию белую или пересту́пень бе́лый, обнаружил Ванча южнее устья Уса. Я знал, что она растет на другом берегу Енисея и резонно предположил, что ветер может занести семена и на наш берег. Так и оказалось. В устье безвестной речки он, используя мой рисунок нашел нужное мне растение. Борец или аконит, болотный багульник и зверобой найти в долине труда не составило.
Моя супруга мне помогала как могла, и мы смогли сделать несколько препаратов: арнику монтану, брионию, аконит, ледум, гиперикум и генциану. Арнику, ледум и гиперикум я успешно опробовал при лечении травм. Аконит и брионию я готовился применить при ожидаемых мною осенью и зимой всевозможных простудах. Особые надежды я возлагал на смесь брионии, аконита и генцианы, эти три препарата входили в состав одного из действенных гомеопатических «антигриппинов» 20-го века. Это лекарство я так и назвал «антигриппин».
Очень просто удалось решить проблему противовоспалительного препарата. Во время перехода я нашел к своему большому удивлению заросли белой ивы. Мы сделали запасы её коры, а самое главное нарезали черенков для укоренения и успешно их укоренили на островах Уса ниже устья реки Терешкина. Следующим летом я надеялся начать там заготовку нужной мне коры.
Но все это были цветочки, ягодками были мои опыты по созданию пенициллина. Я отлично знал историю создания пенициллина и решил попробовать. И как только с завода привезли первое нужное оборудование я немедля приступил к экспериментам. Для моей медицинской лаборатории Кондрат рядом с госпиталем поставил еще одну юрту.
В субботу 9 октября отец Филарет окрестил Анзат, она получила христианское имя Афанасия, но звать её стали сокращенным именем Фаня, а еще через неделю, 16 октября, Ермил и Афанасия обвенчались. Накануне приехали урянхайцы во главе с Мергеном. Я заранее попросил Ванчу обязательно быть в Усинске, что бы не возникло
