на стене, поняла что у нее нет кресала, а за факелом нужно идти назад, но госпожа поняла ее метания и молча поднесла ладонь к одному из светильников. Тот сразу же вспыхнул.
— Хоть какая-то польза от этой вашей ци есть, — проворчала госпожа, Минмин благодарно кивнула и зажгла лучинку от светильника, чтобы зажечь остальные.
— Очаг растопи, вон дрова у дверей. А я пока воды наберу и столы протру, — говорит госпожа и качает головой: — развели тут бардак, и как у них половина лагеря с поносом не лежит, тут стафилококка больше, чем в чумном бараке.
— Цунмин! — отвечает Минмин, уже привыкшая к тому, что когда госпожа Сяо Тай начинает вот таким голосом говорить — лучше лишних вопросов не задавать а слушаться. Она зажигает светильники, и в помещении становится светло, почти как днем. Она таскает дрова в очаг, лучит щепу нашедшимся тут же топориком. Разжигает огонь. Привычные действия успокаивают ее, руки сами собой движутся, в голове нет мыслей, надо просто разжечь огонь.
— А что у нас тут? — раздается голос госпожи, которая продолжает инспектировать кухню: — рис. Хм. Какой-то серый и мелкий… еще и не перебрали его. Такое ощущение, что камней для веса положили. Мясо? Мяса нет, ну конечно. О! Масло… кунжутное. Масло — это хорошо. Сахара нет, какой к черту сахар… соль есть и это прекрасно. Овощи… маловато, но что есть. А это что? Сахарный тростник? Живем.
Пламя в очаге начинает жить своей жизнью, облизывая поленья алыми языками, начинают потрескивать дрова.
— Минми! Помоги рис промыть. Ааа… тут же ручей рядом, нужно было сразу с водой определиться. — качает головой Сяо Тай: — да и черт с ним, пусть будет каша слизистая, полезно для здоровья. Вот смотри, я уже говорила, что есть два принципа, на которые я рассчитываю, помнишь? — руки госпожи так и сновали, она откуда-то достала доску для нарезания, нож цай дао, эдакий небольшой топорик и уже начала нарезать овощи: — так вот, первый принцип ты уже слышала — путь к сердцу мужчины лежит через желудок. На самом деле не только к сердцу мужчины. Люди вообще склонны быть добрее и внимательнее, когда сытые. Увы, это факт. Мы считаем, что мы беспристрастны и принимаем решения исходя из морального компаса, своих понятий о добре и зле, но это не так. Знаешь ли ты, что процент оправдательных приговоров у судей тем меньше, чем больше времени прошло с последнего приема пищи? А сразу перед обедом или ужином — оправдательных приговоров практически нет. Потому что у судей низкий уровень глюкозы в крови, вот и все. А ведь эти люди должны поступать сообразно справедливости и закона, а не сообразно состоянию своего организма. Поставь большой котел на огонь. Ага и свой котелок тоже, мы там сахар будем вытапливать. Откуда у них на горе коровы?
— Цунмин, госпожа!
— Так о чем я? — поднимает глаза вверх Сяо Тай: — ах, да! Сытый — значит добрый. Значит и вести переговоры о нашей с тобой судьбе нужно на сытый желудок. А я этих бардачников знаю, у них дисциплина только на выходе в рейд. А в лагере — бардак, ты же видела. Валяются где попало, водку пьют, песни горланят. Да и готовят каждый у своего костра… хорошо хоть кухня есть. Скорей всего для высшего руководства. Тем не менее, уверена, что нас с тобой к этому самому высшему руководству прямо с утра потащат, а с утра оно будет злое, не выспавшееся и голодное. Ужас. Так что нет, я не позволю этому случиться. Свою судьбу нужно брать в свои руки, крепко так, за холку. И встряхнуть пару раз, чтобы не баловала. — она говорит, а ее руки тем временем нарезают овощи мелкими кусочками, нож-топорик цай дао так и мелькает в воздухе. Чоп-чоп-чоп, сверкает лезвие, в сторону отлетают мелко нарезанные кружочки сельдерея.
— И второй принцип. Нет ничего более действенного во всей вселенной, чем уверенная морда лица. Вот такая. — на секунду Сяо Тай отрывается от нарезания овощей и делает уверенное лицо. Минмин прыскает в кулак.
— Ради бога простите, госпожа! — тут же извиняется она: — я не хотела! Уж больно вы смешно лицом сделали!
— Угу. — подозрительно глянула на нее госпожа: — ты еще мордопляса не видела. Чертов Лу, попадется он мне. Впрочем, не об этом речь. Если ты уверенно что-то делаешь, то у окружающих не возникает вопросов. Вроде как имеешь право. Конечно, если бы у этих «добрых молодцев» был бы Устав Караульной Службы, график дежурств по кухне и дежурный по лагерю со всеми этими подписями, печатями и «сдал-принял», тогда одной уверенной мордашкой не обойдешься. Однако добрые молодцы на то и добрые молодцы, чтобы этим не заморачиваться… а значит…
— Что это вы тут делаете⁈ — раздается крик от дверей. Минмин оглядывается. В дверях стоит невысокий худощавый парень в холщовом одеянии. На голове у парня колпак.
— О, хозяин местного бардака прибыл! — весело откликается Сяо Тай: — меня зовут Сяо Тай, для тебя — Старшая Сестра Тай. Это моя подруга Минмин. А ты кто такой?
— Я… я Чжи Вэй и это моя кухня! Мне еще завтрак для командиров готовить! — видно, что паренек не понимает, что ему делать. Вроде бы и кухня его, но тут какие-то две девушки хозяйничают, а по внешнему виду — благородные, одна еще и в свадебном наряде. По поведению — имеют право себя так вести, а он человек подневольный, не дай бог командиров рассердит, а ну как кто прошлой ночью невесту в лагерь привез, а он ей грубости наговорит сейчас? Паренька прошиб пот и он аж шагнул назад.
— Да ты не бойся! — бросает на него взгляд Сяо Тай: — давай, проходи сюда, будем пресс налаживать для сахарного тростника. Патоки бы выпарить немного, хочу карамель сделать.
— А… у меня уже есть выдавленный сок. — признается парень: — вон там в кадушке стоит. И патока тоже есть. Немного.
— О! Хорошо! Проходи. Завтрак вместе приготовим. Никак нельзя чтобы отцы-командиры голодные были. Как там тебя? Чжи Вэй? Буду звать тебя Чжи-ди.
— Э… конечно, Тай-дацзе, — паренек кланяется. А что? Благородная девушка в богатом свадебном наряде рано утром на кухне в центре лагеря, уверенно распоряжается всем вокруг, как ей
