Илья развернул лошадь и направил её на стражника. Тот был ловок, опытен и выбрал такую же тактику, какой пользовался Илья. В последний момент, когда Илья уже был не в состоянии изменить направление движения, стражник отскакивал в сторону.
Зрители подбадривали стражника криками:
– Убей христианина!
И в этот момент стражник решился на отчаянный поступок. Он вложил меч в ножны и в ту секунду, когда Илья направил на него лошадь, остался стоять спокойно.
Когда уже казалось, что лошадь вот сейчас, неминуемо ударит человека грудью, стражник сделал шаг в сторону, ухватился руками за гриву, оттолкнулся ногами от земли и упал лошади на спину. Такой трюк мог проделать человек физически сильный, ловкий и решительный. И в этом стражник не уступал Илье.
Он крутанулся на лошади лицом к колеснице, выхватил из ножен меч и попытался достать им Илью.
Публика ревела от восторга. Такие, можно сказать, акробатические номера увидишь редко.
Илье пришлось уклоняться – то вправо, то влево, пригибаться, да ещё стараться как-то сохранить равновесие.
Осознав безуспешность попыток, стражник развернулся и резанул лошадь мечом по шее. Бедное животное промчалось по инерции пару десятков метров, потом ноги его подкосились от слабости, вызванной обильным кровотечением, и она рухнула. Но за мгновение до этого стражник спрыгнул с лошади и кубарем покатился по арене.
Илья обернулся.
Стражник вскочил и, прихрамывая, бросился к колеснице.
Когда лошадь пала, Илья тоже спрыгнул с колесницы. Краем глаза он видел, что стражник уже рядом.
События разворачивались настолько быстро, что на трибунах не все успели рассмотреть и понять, что же всё-таки происходит на арене. Все действия происходили напротив императорской ложи, как будто это всё было специально подстроено.
Стражник взмахнул мечом, Илья отклонился в сторону, отступил назад, запнулся о тело убитого христианина, потерял равновесие и упал.
Одним прыжком стражник достиг Ильи и вонзил меч ему в грудь. Потом вскинул окровавленный меч вверх, и трибуны взорвались радостными воплями. Стражник приблизился к ложе императора, вбросил меч в ножны, приложил правую руку к сердцу и вскинул её вверх, приветствуя Деция.
Император благосклонно кивнул. Наконец-то народ получил зрелище, а христиане пали.
Деций поднялся с кресла:
– Приветствую тебя, храбрый гражданин Рима! Древние боги нашей земли помогли тебе победить чуждую нам религию. Славься, Рим!
Толпа на трибунах завопила.
Но радовались не все. Нашлись люди, смотревшие на действо на арене молча, даже как-то безучастно. Это были христиане, которые пришли посмотреть на страшную смерть своих собратьев и рассказать об этом другим.
После удара меча, пронзившего его тело, Илья почувствовал сильную боль и слабость, и сознание покинуло его.
Долго пролежал он на арене по соседству с трупами.
Когда Колизей опустел и ворота закрылись, на поле вышли рабы. Они собирали тела и на тележке свозили их в специальные помещения. Илья, как сквозь сон, чувствовал, как его подняли двое и швырнули на телегу.
– Тяжёлый и огромный этот христианин, – сказал раб.
– А закончил, как и другие. А завтра их тела сожрут крокодилы – то-то этим тварям будет праздник.
– Мерзость какая!
– Из Египта специально привезли – уж больно устрашают несогласных с императором.
– Да хоть бы они всех римлян сожрали!
– Т-с-с! Ты что, хочешь за свой длинный язык сам к крокодилам попасть? Кати тележку!
Очнулся Илья уже ночью. Совсем рядом с ним слышались голоса, давал неверные, колеблющиеся тени свет двух факелов.
– Я бы хотел забрать тело пресвитера Антония.
– Ищи, ты же знаешь его в лицо…
– Помогите, все тела свалены в кучу.
– Это будет стоить ещё сестерций.
– Согласен.
Из-за слабости Илья не мог повернуть головы, а сверху на нём лежало остывшее, бездыханное тело.
Рабы – а это они перекладывали с места на место тела – освещали факелом лица убитых. Невидимый Илье человек говорил:
– Не он, продолжаем искать.
– Кто он тебе? Родственник?
– Можно и так сказать.
Вмешался второй раб:
– Юсуф, какая тебе разница? Человек платит деньги за тело, давай, шевелись.
Голоса приблизились. С Ильи сняли тело.
– Не он. Жаль парня, дольше всех держался, последним убили. Говорят, император этого стражника одарил золотым ауреусом.
– Врут, серебряным денарием.
В этот момент Илья застонал. Говорить из-за слабости он не мог, но хотел хоть как-то показать, что он жив. Заявить о себе сейчас – его единственный шанс, иначе утром его вместе с другими телами бросят в бассейн с крокодилами.
– Юсуф, ты слышал?
– Вроде стонет кто-то.
– Тихо, послушаем, вдруг показалось.
Илья снова застонал.
– Клянусь всеми богами, этот парень жив!
К ним подошёл мужчина – Илья понял это по его шагам.
– Вы сказали – он жив?
– Именно так. Он стонал. Не могло же нам обоим почудиться?
– Положите его на тележку, я заберу.
– Э, нет. Сначала деньги, как и уговаривались.
Послышался звон монет.
– Уважаемый, а второго искать будете?
– Если вы быстро это сделаете – вдруг парню можно ещё помочь…
Несколько минут поисков, и тело пресвитера было найдено. Его уложили на тележку рядом с Ильёй.
– Не хочет ли господин заранее заплатить за доставку? Время ночное, стража делает обходы, и нам не хотелось бы влипнуть. Ты сбежишь, а нам отдуваться.
Снова зазвенели монеты.
– Вы хуже разбойников, – сказал незнакомец.
– У каждого своя работа, а деньги лишними не бывают, – сказал Юсуф.
– Как уговаривались – я иду впереди, вы везёте за мной тележку.
Рабы накрыли тела куском плотной ткани и стали толкать тележку. Она подпрыгивала на неровностях, и Илью сильно трясло.
Звякнул замок на решётчатых железных воротах, и тележка, подталкиваемая рабами, выкатилась из Колизея. Незнакомец, а за ним и рабы с тележкой пробирались по узким переулкам, освещаемым лишь луной.
Тележка остановилась у какой-то стены с дверью. Рабы сняли тела с тележки, занесли через дверь – за ней оказалось закрытое помещение.
– Благодарю вас, – сказал незнакомец. – Я полагаю, вы будете держать свои языки за зубами.
– Не в первый раз, господин!
Рабы вышли, загрохотали колёса тележки.
Незнакомец запер дверь изнутри и вышел через другую. Вскоре вернулся ещё с одним мужчиной, как понял Илья – лекарем. Зажгли масляный светильник.
– Этот парень жив, он стонал, – сказал незнакомец. – Ему надо помочь.
