– Этот парень жив, он стонал, – сказал незнакомец. – Ему надо помочь.
Лекарь поднёс светильник к лицу Ильи. Его скудный свет показался Илье ярким, и он прикрыл веки. Лекарь припал к его груди, прислушался.
– Он мёртв! – заявил он авторитетно. – Если он и стонал, то уже скончался. Сердце не бьётся.
Но Илья застонал снова, и лекарь в испуге отшатнулся.
– Матиас, ты меня знаешь не первый день, с такими ранами не живут.
– Он же стонал…
– Это агония.
Илья собрался с силами и прошептал пересохшими губами:
– Пить…
Его едва слышный шёпот прозвучал для обоих мужчин, как удар грома среди ясного дня. Матиас и лекарь перекрестились.
Лекарь пришёл в себя первым:
– Матиас, принеси вина – только неразбавленного.
Через несколько минут Матиас передал лекарю кружку вина. Лекарь приподнял голову Ильи, поднёс кружку к его губам, и Илья смог сделать несколько глотков. Он почувствовал, как после выпитого кровь заструилась по жилам.
– Мне надо к дубу, – прошептал Илья. Он даже сам не понял, почему у него сорвались с языка именно эти слова.
Лекарь с жалостью и страхом посмотрел на раненого. По его понятиям человек, имеющий такую рану, давно должен был умереть, а он глотнул вина и начал разговаривать… Донесут ли его живым до дуба?
– На заднем дворе растёт дуб, – с сомнением сказал Матиас.
– Тогда поторопимся, может, это последняя воля умирающего.
Мужчины взяли Илью за руки за ноги и понесли.
Идти пришлось недолго, но в темноте они не раз спотыкались. Наконец они остановились и положили Илью у подножия дерева.
– Тебя ведь Илия звать? Кажется, так ты назвал себя перед императорской ложей? Вот дуб, как ты просил, – можешь дотронуться до него рукой.
Но как Илья до него дотронется, если слабость сковала конечности?
И лекарь сделал жест доброй воли: он взял руку Ильи и приложил её к коре дерева.
В ту же секунду Илья почувствовал, как по телу прошла тёплая волна. Через несколько минут перестала болеть грудь, он услышал, как ровно бьётся сердце, и сделал глубокий вдох. Начали прибавляться силы, как будто дерево напитывало его своей жизненной энергией. Уходили вялость и слабость, он возрождался к жизни.
Ещё через несколько минут он приподнялся на локте, вызвав страх у лекаря – тот в испуге отшатнулся. А Илья сел, опираясь на руки, сам уже подвинулся к дереву и прижался к нему спиной.
Лекарь пробормотал:
– Господь сотворил чудо! Мёртвый на наших глазах возрождается к жизни…
Матиас же, застыв на месте, смотрел на происходящее в полумраке чудо широко раскрытыми глазами – пресвитер первый раз видел исцеление почти мёртвого человека. Он и раньше верил в возрождение Христа после распятия, но видеть самому – это другое, это производит сильное, неизгладимое впечатление. И он, боясь пропустить даже маленькую деталь, затаил дыхание.
Илья же, почувствовав себя лучше, сам поднялся, правда – медленно и осторожно. Повернувшись, он прижался к дереву грудью, всем телом.
Лекарь был в прострации.
Ещё через полчаса Илья почувствовал себя практически здоровым.
– Лекарь – прости, не знаю твоего имени, – дай вина… Да я бы и поел – третьи сутки во рту хлебной крошки не было.
Отозвался Матиас:
– Идём, Илья, со мной.
Он взял Илью за руку, ощутив тепло живого тела. В душе он опасался – не мёртвец ли Илья? Вдруг в него вселился злой дух, демон? И сейчас не человек перед ним, а дьявол в человеческом облике?
Лекарь брёл за ними. Он давно врачевал людей, был сведущ в своём деле, знал лечебные травы, умел шить раны и перевязывать их. Но то, что происходило на его глазах, не укладывалось у него в голове. Он видел широкую рану на груди и такую же – на спине, видел залитое кровью тело. При таких ранениях человек умирает мгновенно. А парень выжил на арене, сейчас разговаривает и идёт на своих ногах. Впору было поверить в исцеление свыше, в действие высших сил.
Матиас, грек по рождению, провёл Илью на небольшую кухню и усадил за стол. Пока он суетился, собирая снедь, лекарь подошёл к Илье со спины. Раны не было видно. Не веря своим глазам, лекарь поднёс масляный светильник поближе – на коже даже рубца не было, она была чистая и гладкая.
Лекарь зашёл спереди. На могучей груди Ильи – ни раны, ни ссадины глубокой, ни даже царапины.
Лекарь протёр рукой глаза, но и после этого ничего не изменилось: раны не было видно, как будто она никогда не существовала и привиделась ему. Но ведь лекарь отчётливо помнил – когда он увидел этого парня, тот был в более чем плачевном состоянии, буквально умирал. Необычный феномен! Как лекарю ему стало интересно, случай уникальный.
Матиас выставил перед Ильёй оловянные миски с сыром, лепёшками и финиками.
– Прости, больше у меня ничего нет.
Илья накинулся на еду – он ощущал сильный голод. А Матиас и лекарь заворожённо смотрели, как он ест.
Когда Илья насытился и поблагодарил, пресвитер отвёл его в небольшую каморку:
– Отдохни, прошедшие дни были для тебя тяжёлыми. А я подумаю о твоей судьбе.
Илья лёг и уснул.
Проснулся он поздно – его никто не беспокоил – и стал размышлять о том, что ему делать дальше. Вернуться в дом сенатора? А вдруг кто-то из слуг видел его на арене Колизея? Христианин, который был прилюдно убит, вдруг является в дом! Нелепо получится… Не надо торопиться, спешка в его положении может привести к непоправимым ошибкам.
Илья надеялся на Матиаса – в переводе с греческого это имя означало «подарок Бога». Может быть, судьба не зря свела их?
Матиас заявился в каморку Ильи за полдень.
– Аве, Илия!
– Аве, Матиас.
– Как ты себя чувствуешь?
– Для убитого вчера – вполне неплохо. Я бы даже поел…
– Немного позже.
Чувствовалось, что Матиас озабочен. Он начал расспрашивать Илью, из каких он краёв, у кого жил в Риме, крещён ли и кого из христиан знает в Риме.
Илья отвечал чётко. Жил на Руси, в Рим прибыл недавно из Сицилии, служил у сенатора Сервилия Гракха.
Понятное дело, Матиасу хотелось знать, кого он привёл в свой дом. Предателем Илья не мог быть по определению, но можно ли ему довериться? Ведь Матиас рисковал не только своей шкурой, но и христианской общиной Рима.
В отведённой ему каморке Илья провёл несколько дней, пока Матиас перепроверял сведения, сообщённые о себе Ильёй – ошибка могла стоить дорого. Но в один из вечеров Матиас пришёл с довольным видом:
– Идём.
Илья не спрашивал, куда, надо – значит, надо.
Матиас дал Илье поношенную, но чистую и добротную тунику.
Долго шли по тёмным переулкам, не раз меняли направление. Илья заподозрил, что Матиас хочет запутать его, чтобы он не смог определить, откуда они вышли и куда идут. Ну что же, ему это удалось: темно, незнакомый район, вышли и вовсе к окраинам… Илья забеспокоился, но Матиас вёл его уверенно.
