Вся растительность, включая траву, в радиусе метров пятидесяти уже неживая. И искать какие-то следы во дворе, прилегающем к бывшему трактиру бесполезно. Единственное, что очевидно – машины во время огненного буйства, поблизости уже не находилось. Уж от неё хоть какой-нибудь остов да сохранился бы.
Побродив для очистки совести по тому, что ранее являлось приютом для путников, и ничего не найдя, вышел на проезжую дорогу. Нужно осмотреть хотя бы её…
— Пётр! Пойди сюда! — позвал я лесника.
— Слушаю, ваше благородие, — достаточно лениво и в то же время бодро отозвался подойдя местный лесовик.
— Поищи-ка на дороге необычные следы.
— Это какие? — удивлённо вылупился на меня мужик.
Вот, ёлки! Как ему след от протектора нарисовать?
— Да любые, каких ранее никогда не видел. Не человечьи, не звериные… Как бы от колёс, но с особым рисунком.
— С каким?
— Ну не знаю я пока! — зла на этого зануду не хватает. — Любой непривычный след увидишь – зови. Договорились?
— Как скажете, барин…
Разошлись мы с ним в разные стороны от ворот, и побрёл я по проезжей дороге, внимательно вглядываясь в поверхность планеты. Да уж! Это вам не следы "Камаза" по сырой глине выискивать – тракт был утрамбован очень даже плотненько.
Ну а вдруг? Ведь местами следы копыт на дороге читались…
"Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!.." — в очередной раз высказал я "комплимент" своему интеллекту, попытавшись даже внутреннему голосу придать интонацию на все времена любимого кота Матроскина.
Ведь ключи от машины в кармане убитого были! Как "Второй" машину завёл?
Нет, я, конечно, слышал о том, что можно что-то там раскурочить и, замкнув провода накоротко, обеспечить зажигание. Или они оба-двое были такими близкими "братанами", что сделали дубликат ключей… Или приехали на машине одного, а у второго просто ключики от своей в кармане были…
Ой, белыми нитками шито!.. Непонятка на непонятке…
Да и не могли местные не заметить шныряющую туда-сюда "колесницу". И, при этом, не заполнить всю округу рассказами о столь невероятном происшествии.
Ох, хреновый из меня Пуаро, да и Мегрэ неважнецкий!
Занимаясь самобичеванием, я, тем не менее, продолжал машинально осматривать дорогу. И не зря – вот он, след покрышек автомобиля. Не очень хорошо различим, но не спутаешь с какими-нибудь другими отпечатками на тракте. Точно – "оно"!
Только вот направления движения всё равно не определить – сюда ехали или отсюда…
Свистнул Петру и тот немедленно поспешил ко мне.
— Вот такие следы видел?
— Извиняйте, ваше благородие, — озадаченно посмотрел на отпечатки лесник. — Ни сейчас, ни когда раньше. Чудные-то какие!
— Вот теперь знаешь, что искать. Иди, и внимательно осмотри дорогу со своей стороны.
— А и смотреть нечего. Не было там такого – уж я бы не пропустил.
Оставалось только поверить намётанному глазу лесника. Да и с логикой это вязалось: чем гнать в неизвестность, наш подопечный почти наверняка захотел вернуться туда, откуда выехал: вдруг повезёт и выбросит обратно в своё время…
Но "пациент" вряд ли дурак и всерьёз на такое рассчитывать не будет – наверняка свернёт где-нибудь поскорее и затихарится.
А если нет – проблемы обеспечены как мне, так и всей России: ладно, если он на своей "дьявольской колеснице" несколько крестьян в ступор уронит. А если какой-никакой полк на марше встретит? Даже напрягать фантазию не хочется на предмет возможного развития событий…
К тому же, как у него с горючкой, тоже непонятно. Остаётся надеяться, что свернул с тракта при первой возможности.
— Значит так, Пётр, следуем по дороге в этом направлении, и осматриваем любой съезд с неё. Ищем на примыкающих дорожках подобные следы. Понял меня?
— А чего ж не понять – дело нехитрое. Поехали, что ли?
Ну и поехали.
— Когда будет ближайший поворот? — обратился я к леснику.
— Я, простите великодушно, больше по лесу, — замялся местный следопыт, — но вроде версты через полторы будет хутор Еремея, так что туда дорожка наверняка имеется.
— Вот её и осмотрим в первую очередь. Те следы, что видел, на ней разглядишь?
— Об этом можете не сомневаться, ваше благородие – как есть увижу.
Ну и ладненько, будем надеяться, что наш "подследственный" не сквозанул по дороге в неопределённые дали, а решил где-нибудь пристроиться на первое время.
Следы на съезде с тракта обнаружились. То есть не стал испытывать судьбу мой одновременец, и решил то ли отсидеться на хуторе, то ли переждать на нём "катаклизм", а может ещё что-нибудь взбрело в его буйную голову… Будем разбираться.
Коляску оставили у дороги, и отправились с Петром по направлению места проживания хуторян.
Дом был виден ещё с дороги, до него идти метров триста-триста пятьдесят. Недолго. Но и нас, в случае чего, разглядеть нетрудно – наверняка уже ждут. Ждут и судорожно прокачивают ситуацию, я не о хозяине, разумеется, а о моём "соотечественнике по времени".
— Семья у этого Еремея есть?
— А то как же – жена и две дочери.
Это хреново. Если хуторянин приезжего сразу не оглоушил, то запросто могут начаться игры в заложников со всем отсюда вытекающим.
Судя по всему, к этому и идёт – нам навстречу вышел мужик, совершенно "сбледнувший" с лица. С виду – мужик и мужик себе: коренастый, бородатый, лет сорока-пятидесяти.
— Здоровы будьте, барин, — поклонился мне хозяин дома, — с чем пожаловали?
— Семья твоя где?
Не, ни фига он не актёр – физиономию так и перекорёжило от страха.
— В город уехали, к бабке. Захворали доченьки…
— Хватит врать! — совсем по-барски оборвал я неуклюжую попытку вранья. — Он один?
— Кто "один", ваше благородие? — на лице мужика нарисовалось совершенное чёрт знает что: смесь попытки продолжать свою бездарную игру с совершенно животным страхом.
— Тот, кто пришёл в твой дом и держит в страхе твою семью. И тебя тоже. Лучше говори, я всё равно узнаю, что здесь происходит. Ну?
— Не погуби, барин! — на глазах у пожилого уже мужчины показались слёзы, а лицо сморщилось просто до состояния высушенной груши. — Порешит ведь и жену, и дочек…
— Не беспокойся, можешь даже в сторону не отходить – я отсюда с ним поговорю, только не мешай и расскажи, как он к вам заявился. На колеснице невиданной?
— Какой такой колеснице? — слегка прибалдел абориген. — Ворвался грязный и злой. Стал шпагой размахивать… А что за колесница?
— Не твоего ума дело, — не без труда для себя отшил я неудобный вопрос, совершенно, как мне казалось, по-барски.
