— Ну, что там? — поинтересовался щуплый белобрысый парень, стоящий у лебедки, — корму ему видно не было.
— Замедленность, — отозвалась голубоглазая наблюдательница.
— Ещё минута, и я сам пойду… — сумрачно пригрозил из рубки широкоплечий молодой парень.
Белобрысый с некоторым пренебрежением фыркнул: он по праву считал себя ныряльщиком получше.
В этот момент из-под катамарана мелькнула тень, и без всякого всплеска у кормы возникла голова довольно жутковатого создания, — узкая вытянутая морда, глянцевитая кожа, покрытая слабовыраженными пятнами-разводами, круглые безбровые глаза. Впрочем, сидящее у трапа дитё пугаться и не подумало, наоборот, — приветствовало страшилище радостным взмахом обеих рук.
Селк открыл пасть, усеянную массой острых зубов, залопотал-заговорил. Казалось, человеку понять его трудно, но девушка в комбинезоне булькающую речь старого друга разбирала отлично.
— Включай! — передала она команду на лебёдку.
— А Ратка? — сердито спросил парень из рубки.
— Всплывающая.
Действительно, у кормы появилась вторая голова, — на этот раз вполне человеческая, — хорошенькая, девичья.
Зажужжал электродвигатель лебёдки.
— Опять завозилась, — упрекнул парень из рубки.
— Ячейки цепляются, — оправдалась девушка, перевела дух и ухватилась за поручни трапа.
Малыш потянулся помочь второй маме, но ныряльщица была вполне способна управиться без посторонней помощи. Легко очутилась на кормовой площадке, ласково брызнула на мальчугана. Тот хихикнул, продемонстрировав все пять своих роскошных зубов.
Напряжённо жужжала лебёдка, поднимая груз, — обе девушки поспешили к борту.
— Поосторожнее, — предупредил парень из рубки, — он работал за штурвалом, удерживая судно против волны.
Над водой появилась сетка, набитая уловом: метровые куски профилей лёгкого сплава, квадраты толстого оргстекла, тёмный матовый пластик. Поверх сетки был пристегнут мешочек собранного крепежа. За сетку трала цеплялся скелет, — желтоватый, хрупкий на вид, с не раз чиненым черепом и многократно заменёнными костяшками стоп и кистей. Обут он был в кажущиеся огромными, крепко подвязанные к ногам башмаки, на шее скелета раскачивалась сумка с инструментами. Звали это костяное создание, являющееся седьмым членом экипажа «Квадро» — Авелем. Был он старинным сородичем Лот-Ты, погибшим лет пятьдесят назад, и примкнувшим к мореплавателям исключительно по собственной инициативе. Авель был существом (Сущностью? Остатком сущности?) привязчивым и нетребовательным. Несмотря на некоторые проблемы в общении и ограниченную годность к военно-морской службе, оказался товарищем весьма полезным, а порой просто незаменимым.
Сейчас костяк-такелажник отпихнулся ногой от леера и принялся заводить груз на место.
Через несколько минут трал лежал на палубе, лебёдку отключили, инструменты были отправлены по своим местам, а Авель — сушиться. Разбирать добычу решили после обеда. Малыш уже восседал за столом и тянулся к миске с огурцами. Действительно, с обедом припозднились. Белокурая Лот-Та несла с камбуза поднос с лепёшками и кастрюлей.
Уха была густа, в меру наперчена, и благоухала роскошно.
— Катрин бы одобрила, — пробормотал тёмноволосый парень, стараясь не обжечься.
Парня звали Жозеф, или просто Жо. Он был одним из двух постоянных шкиперов «Квадро» и состоял с леди-хозяйкой Медвежьей долины в близком, хотя и несколько запутанном родстве.
— Главное — перец, — повторил уже не раз высказанную им мысль белобрысый Ныр. Он был родом из фуа — дарков-ныряльщиков с далеких южных островов, но уже давненько обосновался на севере. От людей Ныра отличало разве что наличие перепонок между пальцами. Впрочем, сии лягушачьи признаки ни в коей мере не мешали достойному дарку орудовать ложкой.
— Вкуснотища, — согласилась младшая ныряльщица. — Но вторую часть корпуса мы, похоже, фиг найдем.
— Рата, не нервируй меня, — перефразировал Жозеф цитату из широко известного в узких кругах художественного произведения. — Трудно работать по правилам? Вынырнула, сказала, нырнула, — какие проблемы?
— Виновата. Больше не буду. Просто времени было жалко и кушать хотелось, — сказала ныряльщица, поправила влажные, зачёсанные назад волосы и улыбнулась.
Улыбка у неё была ослепительная. Миловидное, но, в общем-то, вполне обыкновенное личико преобразилось мгновенно: просто поразительно, что секунду назад можно было не замечать такую красоту.
Рата (если полностью, Рататоск, в своем кругу — Ратка или Белка) вообще была преисполнена талантов. Ныряльщица, скалолазка, незаурядный психолог, замечательная специалистка по выживанию. Весьма основательное для здешних мест коммерческое образование, поэтический дар и увлечение театром уживались с редкой твердостью характера. Ещё Рататоск была очень сильным некромантом. Так уж получилось. Неумышленно. Болезнь такая, наследственная. О своем родовом титуле Рата могла не вспоминать месяцами, но забыть о проклятой способности общаться с мёртвыми не получалось, — покойников вокруг гораздо больше, чем принято считать.
Малыш ёрзал от нетерпения, — уха в его мисочке была не острой, но уж очень горячей. Обе мамы попеременно дули, остужая варево. Белокурая Лот-Та помешивала уху ложечкой.
Так уж вышло, что родился самый юный член команды «Квадро» в семье необычной и совершенно неправильной. Две мамы, две бабушки. Кучка дядек и теток. Один прадедушка и одна прабабушка (те проживали в другом мире). Вот папа, тот был единственный, как и положено в скучных общепринятых семьях.
Кто виноват? Что делать? Кому виниться? Ну, так уж звезды сошлись. И дурная наследственность виновата, и стечение обстоятельств, и даже мерзавец Гитлер, загнавший предков Лот-Ты в этот мир. Бесноватого фюрера никто не оправдывает, но, вообще-то, сложность и аморальность тройственного семейного союза, в отличие от некромантских способностей, несчастьем не считались. Наоборот, и родители, и сам крошечный мореплаватель, в меру своего скромного опыта, считал, что всё сложилось замечательно.
Странное семейство.
Рататоск, тогда ещё особу крайне взбалмошную и вздорную, угораздило втюриться в Жо в столь юном возрасте, что и вспоминать-то неприлично. До этого благородная соплячка-островитянка успела овдоветь, немножко утонуть и познакомиться с чудодейственной силой приказа «упал-отжался». Потом судьба, испытывая, развела смутно осознающих свои чувства молодых людей. Рата успела постичь азы торговой науки, сочинить с десяток баллад и с ужасом осознать, что к ней тянутся мёртвые. Кое-кого сама успела сделать мёртвым. Познакомилась с дикаркой Лот-Той. Вместе девчонки выжили там, где выжить-то нельзя. И когда вернулся черноволосый принц, породнившиеся девушки решили, что такое сокровище делить незачем. Принц крепкий, его и на двоих хватит. Жо был в ужасе, но ему, как истинному джентльмену, пришлось уступить.
