Соглядатай решил больше не таиться. Забрав один из факелов, освещавших пространство у ворот, он уверенно пошел впереди, сменив роль шпиона на работу проводника. Миронег подумал, что факел может привлечь ненужное внимание стражи, да и разбойники по ночам пошаливали в черниговских предместьях, обирали припозднившихся людишек споро и люто.
Однако прилипшие к небу птицы так и остались на своем месте, а опавшие листья, приподнятые шалым недоспавшим ветром, повисли в воздухе, словно обрели опору, невидимую остальным.
Это был иной мир, только похожий на реальный Чернигов, мир, где все застыло в неизменности. Наверное, вот так и выглядит вечность, философски решил Миронег, поспешая за молчаливым провожатым. Мир был нем, как проводник, только запахи продолжали иллюзию жизни. Лекарь споро шел за провожатым, уже не удивляясь, что ни единого камня, ни комка грязи не вылетает из-под его ног. Размокшая земля затвердела, и идти было легко, как по деревянному настилу.
Иногда факел провожатого указывал направление поворота. Тогда пламя изгибалось, и смола ворчливо потрескивала, жалуясь на беспокойство. Только этот огонь не умер в Чернигове. Редкие светильники на стенах домов купцов и ремесленников замерли в испуге, и пламя застыло, как часовой.
Черная Могила нависла над окольным городом, словно сжатый кулак. Даже дороги обходили ее стороной, поэтому Миронегу и его провожатому пришлось пробираться по заросшему вездесущим кустарником склону кургана. Молчаливый попутчик Миронега шел на шаг впереди, высоко подняв факел, чтобы не задевать ветки кустов. Без предупреждения он остановился, обернулся к лекарю и воткнул факел в землю. Горящая смола зашипела в мокрой земле, и факел потух, рукоять темнела в лунном свете, как остаток разрушенной крепостной стены.
Миронег загляделся на факел и не заметил, куда исчез провожатый. Он то ли скрылся в кустах, хранивших на своих ветвях кромешную тьму, то ли просто растворился в лунном свете, как посчитал сам Миронег.
Настало время назначенной встречи. Миронег ждал, но ничто не выдавало приближения нового человека. Тишина была такая, что звук собственного дыхания казался лекарю излишне громким.
– Здрав будь, хранильник, – раздался негромкий голос справа от Миронега.
– Здравствуй, коли не шутишь, – ответил лекарь, пытаясь различить собеседника через листья.
– Ты не удивлен?
– В жизни все бывает, каждый раз дивиться – отпущенного века не хватит.
– Зачем же тогда пришел? Ведь опасно… Может, все же удивлен?
– Любопытство привело. Интересно, какое дело стоит такого приглашения и приема.
– Любопытство – плохое чувство, повредить может. Репутации там, здоровью…
– Ой ли? Пугаете?
– Да нет, размышляю… А ты пуглив, хранильник?
– Надеюсь, нет. Могу даже вынести вид внешности своего собеседника.
– Это и есть любопытство. Что ж…
Из темноты выступило бледное лицо. Миронег разглядел отливающую синевой под луной густую, давно не стриженную темную шевелюру и всклокоченную бороду, казавшиеся еще темнее на трупном фоне гладкой молодой кожи. Под стерней густых усов проступали неестественно алые губы, вытянутые в строгую линию.
– Давно не видел нормального человеческого лица, – пожаловался незнакомец. – Хотя, если честно, только необходимость принудила меня нарушить свое затворничество.
– Ты из монахов будешь? – предположил Миронег.
– Я не христианин, – отвечал незнакомец.
В стольном Чернигове с богатой и влиятельной епископской кафедрой говорить так мог глупец или сумасшедший, но перед лекарем стоял разумный человек, обдумывающий свои слова и отвечающий за них.
– И ты тоже не христианин, хранильник, – сказал незнакомец, не спрашивая, а утверждая это. – Иначе я не обратился бы к тебе.
– Кто же ты? – спросил Миронег, мало надеясь на честный ответ.
– Вы называете меня князем Черным, – сказал незнакомец, и на лице его отразилась гордость за имя. – Это я основал ваш город, когда был жив.
– Я иначе представлял себе мертвых, – сказал Миронег. Может, перед ним безумец? Хотя… Сегодня – особая ночь…
– Не веришь, – опять не вопрос, а утверждение. – А так?
Незнакомец пошевелился, словно желая развести руками кусты и подойти к Миронегу поближе.
И на неживой лунный свет появилось удивительное создание. Оказывается, незнакомец был человеком только по шею. Ниже начиналось покрытое угрожающе острыми перьями соколиное тело. Мощные ноги с крючковатыми когтями прочно вцепились в поросшую травой землю, гладкий хвост смял неосторожно приблизившиеся ветви кустов и деревьев.
– Вспомни, хранильник, – сказало существо, – тебе рассказывали о таких, как я, в годы учения.
– Вилы… Духи мертвых.
– Добрые духи мертвых, – подчеркнуло существо. – Мы не приносим живым вреда, вы, жрецы, знаете это.
– Я не жрец!
– Оставь. Ты прошел посвящение и теперь до самой смерти повязан со сверхъестественными мирами, хочешь ты этого или нет.
– Я не жрец!
– Нам, мертвым, известно, что ты остался последним хранильником на Руси. Пойми, последним. Нам просто не к кому больше идти за помощью, перевелись посвященные в этой стране, так что не спорь и слушай.
– Послушать труда не составит. Что дальше?
– Дальше? Жизнь или смерть, как всегда.
– Как просто.
– Увы… Но перейдем к делу, хранильник. Ты не представляешь, как тяжело удерживать проход из мира мертвых в ваш мир. Мы, спящие в курганах, едва силы нашли его открыть, и не знаю, когда природа победит нашу волю.
– Я слушаю.
Князь Черный сложил крылья на груди; так зябнущий человек скрещивает руки, чтобы согреться. Миронег заметил, что перья на крыльях заканчиваются тщательно ухоженными, в отличие от прически, человеческими ногтями.
– В мире мертвых неспокойно. Мы боимся. Можешь смеяться, но боимся смерти. Мы ведь тоже живем, только иначе, чем вы. Теперь все может быть уничтожено – ваша жизнь, наше существование. Все.
Миронег по обыкновению молчал, дав возможность духу высказаться без помех.
– Мы живем, – Миронегу странно было слышать от мертвеца «живем», – на полпути между миров живых и миром богов. Слухи к нам доходят отовсюду, а думать смерть не отучает. Над всеми мирами нависла угроза уничтожения, но никто не знает, откуда она исходит.
– То есть, – решил хоть что-то прояснить Миронег, – вы ничего не знаете, но боитесь?
– Почти так, хотя я не стал бы смеяться над предчувствием. Нам известно, где появился враг – город Тмутаракань. Ты пойдешь туда, и ты поймешь, что это за зло. И ты уничтожишь его.
– Я лекарь, а не убийца. Для ваших целей нужен воин, а не человек, которого научили в детстве делать обереги.
