самом деле, чтобы встретиться с Романовым. Договоренность об этом уже есть. После их встречи будет известно, когда Григорий Васильевич может уделить время Ивашутину. Машеров будет просить, чтобы это произошло как можно быстрее, хотя бы сразу после Нового Года.
— Мне нужно присутствовать на встрече Ивашутина и Романова, — я предостерегающе выставил ладонь, останавливая возмущенно вскинувшегося и уже открывшего рот капитана. — Это очень важно. Я знаю, что смогу убедить Романова, благодаря своему дару.
Капитан несколько мгновений молчал:
— Ладно, — выдавил он. — Мы подумаем, как это сделать.
— И ещё один вопрос. Мы собирались ликвидировать Гвишиани. Даже провели операцию для получения финансов под эту акцию. Как там обстоят дела?
— Нормально. Деньги конвертированы в валюту и золото. После Новогодних праздников планируем выехать в ФРГ для подготовки акции.
— Кто будет договариваться с РАФ или Красными Бригадами?
— Скорее всего, я.
— Отлично, я хочу тоже поехать.
— Зачем? Ты же понимаешь, что если что-то с тобой произойдет в ФРГ, с меня шкуру спустят!!!
— Понимаю. Но хочу в этом участвовать. Тем более что с моими возможностями, польза от меня будет огромная.
— Я спрошу у Петра Ивановича, — вздохнул капитан.
— И да, с Ивашутиным мне тоже надо встретиться. Хочу убедить его, чтобы меня посвятили в детали предстоящей операции. Уверен, моя помощь будет не лишней.
— Откуда ты на мою голову такой взялся? — устало вздохнул капитан. — Хорошо, я обсужу это с Петром Ивановичем.
— И ещё один момент. Вы понимаете, что ЦРУ не будет просто смотреть, как их тщательно выстроенные планы по перевороту ломаются? На финальном этапе, когда начнется открытое противостояние с заговорщиками, массовые аресты, они могут вмешаться в ход событий. Например, руками Андропова кинуть Брежневу дезу-компромат, играя на его страхе конкурентов или других чувствах. Или как-то воздействовать на других членов Политбюро. Возможности у этой конторы огромные. Поэтому, внимание «рыцарей плаща и кинжала» надо отвлечь. Или, по крайней мере, сделать так, чтобы им в этот момент было не до нас. А потом, настанет время, и клюв ощипанному орлану обрубим, чтобы не совал его, куда не следует.
— Что ты предлагаешь? — в глазах Сергея Ивановича зажглись искорки интереса.
Я торжествующе улыбнулся.
— Когда ехал сюда на автобусе, много об этом думал. И дар мне помог — подсказал отличное решение.
27-29 декабря 1978 года
— Тогда всё, мы поехали, — капитан неторопливо встал, повел плечами, разминая затекшую спину, и протянул мне руку:
— Я доложу обо всех твоих предложениях Петру Ивановичу. Сам понимаешь, решение принимает он. Думаю, никаких проблем не возникнет, и генерал согласится. Это действительно хороший вариант немного опустить янки на грешную землю.
— Если получится, скандал выйдет большой, и ЦРУ некоторое время будет не до нас, — улыбнулся я, пожимая руку. — Правда, придется потратиться и как следует поработать, но результат того стоит.
— Ты, главное, глупостей никаких не делай на эмоциях, — попросил ГРУшник. — Никто тебя силком отправлять на Кубу не будет, хоть это, в сегодняшних условиях, лучший вариант. С тобой считаются и к твоему мнению прислушиваются. Раз хочешь быть полноценным участником операции, будешь. Думаю, Петр Иванович тебе не откажет. Тем более, зная твои способности…
Разговор с Сергеем Ивановичем длился часа три с небольшими перерывами. Около часа капитан посвятил покушению на Ивашутина. Он дотошно выспрашивал самые мельчайшие детали: с какой стороны от убийцы находилось здание ГРУ, как стояли автомобили. Уточнял примерные габариты баллончика с ядом, как он наносился на ручку, с какой стороны ликвидатор подходил к машине, заставлял дотошно вспоминать каждый момент сна, занося сведения на бумагу. Ещё час мы обсуждали план действий против ЦРУ. Капитану он понравился, но мой энтузиазм он немного остудил, напомнив, что решение будет принимать Ивашутин. Правда, сказал, что после того как разберемся с покушением, постарается организовать нам встречу, так как начальник ГРУ гарантированно захочет меня увидеть и выслушать.
Затем нас отвлек приехавший обратно Василий. Старший лейтенант отрапортовал о выполнении задания, был отправлен обратно в машину, но в тамбуре парня перехватил Березин и утащил в смежную комнату отпаивать чаем.
Мы продолжили разговор. По моей просьбе Сергей Иванович рассказал о новых людях, обеспечивающих мою охрану. Семью Васи он знал давно. Отец — армейский майор, вышел на пенсию, заслуженный человек и старый друг Сергея Ивановича. Алла — сотрудница военной разведки, около 15 лет проработавшая в США и странах западной Европы. Капитан тоже знал её давно, и был уверен, что женщина не подведет.
Оба отлично стреляют, обладают аналитическим складом мышления, владеют рукопашным боем, знают основы охраны и оперативной работы. Алла — опытный сотрудник, патриотка, идейный противник Запада, проверенная во всех отношениях. Вася — молодой, но перспективный и тоже показал себя хорошо.
Я попросил капитана дать весточку моим родителям, что со мною все в порядке. Особенно переживал за маму, она сейчас, точно места себе не находит. И Игорю Семеновичу дать знать, что жив-здоров.
Сергей Иванович согласился заняться этим вопросом. Правда, сказал, что это против всех правил конспирации и то, только в виде исключения, потому, что отец и Игорь Семенович — сами военные, являющиеся секретоносителями, и никому ничего не расскажут. Да и знать, где я, они не будут.
Капитан также пообещал сообщить Ивашутину, что я хочу с ним встретиться. Дальше начальник ГРУ сам решит как, где и когда это организовать.
Потом мы все вместе ужинали и пили чай. Капитан познакомил меня с Василием. Парень мне понравился. Спокойный, обстоятельный, не суетящийся и знающий себе цену. Мы поели разогретые Иваном Дмитриевичем макароны с тушенкой, попили чай с пряниками, поговорили о всяких мелочах. Затем капитан и старлей собрались ехать. Березин предлагал им переночевать, мол, в хате места всем хватит, куда ехать на ночь глядя, но Сергей Иванович отказался, сославшись на срочные дела. Василий пошел разогревать машину, дед — открывать ворота, а капитан задержался, чтобы сказать мне пару слов.
Сергей Иванович с напарником уехали, а мы с дедом убрали со стола и отправились спать. От лежака на печке исходило приятное тепло, я свернулся калачиком под толстым пуховым одеялом,
