— Да, так и есть, — подтвердил мальчик.
— А мама где твоя? — не отставал фельдшер.
— Так, маму, тетю, младшую сестру, двоюродного брата и бабушку немцы погнали к заброшенному карьеру в свой лагерь, когда наше село финны подожгли, — вспомнил Васятка и сразу погрустнел.
— Не надо волноваться. Тут у нас никакие финны вместе с немцами до тебя не доберутся. Да и родных твоих найдем, — успокоил ребенка фельдшер.
— А с моей ногой что теперь будет? Ходить снова смогу? — поинтересовался Васятка.
— Заживет. Еще и танцевать сможешь, — сказал фельдшер, которому начальник полигона дал задание поднять пацана на ноги.
Вот только волшебником Вадим Петрович себя не считал. Да и сократили здорово санчасть при полигоне за последние годы. Теперь ни одного врача в штате не предусматривалось. Остался только он, да медсестры. Хотя особый статус объекта повышенного риска и предусматривал, вроде бы, обязательное наличие достаточного количества медперсонала, но оптимизация сделала свое дело и здесь. Теперь немолодой батальонный фельдшер в звании прапорщика остался в роли главного и единственного врача, начмеда медсанчасти секретного полигона РХБЗ.
К счастью, имелось пока хотя бы необходимое медицинское оборудование. Рентген и все остальные нужные исследования сразу сделали. Пулевое ранение у мальчика оказалось довольно сложным, с повреждением кости и разрывом связок. Фельдшер старался делать все возможное, как умел. Но, говорить о полном восстановлении всех функций ноги пока было преждевременно. Время покажет. А пока не пугать же ребенка непонятными перспективами раньше времени? Организм молодой, должен восстановиться. Что еще ему сказать?
— А что это у вас за приборчик разноцветный? — спросил мальчик.
— Это многофункциональный монитор, он показывает состояние пациента. Вот ты у нас пациент, значит, твое состояние и показывает, — сказал фельдшер.
— Я такой никогда не видел, — проговорил Васятка. И поинтересовался:
— А как он работает?
Фельдшер объяснил:
— У этого прибора есть несколько отдельных измерительных каналов. Он измеряет артериальное давление, снимает электрокардиографические показания, следит за пульсом и температурой. Вот какая полезная вещь.
— Здорово! Я тоже хочу научиться разбираться в таких приборчиках! — воскликнул рыжий пациент.
— Ты сначала поправиться должен, а потом еще вырасти и выучиться, — сказал фельдшер, двое сыновей которого уже давно стали взрослыми и самостоятельными.
Глава 11
Экспедиция продолжалась. Ее участники подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть бизонов. Протискивались между зарослей со всей осторожностью, чтобы не спугнуть огромных бурых шерстистых быков. Они походили на зубров, но были крупнее, высотой в холке примерно под два метра. Люди вовсю крутили головами, рассматривая этот необычный лес и его обитателей. Впрочем, дальше впереди, там, где паслись бизоны, леса уже и не было. Пространство больше напоминало огромный луг, уходящий за горизонт, поросший высоким разнотравьем, на котором кое-где возвышались дубовые рощицы.
Воздух на краю леса казался необычайно чистым и прозрачным, а разной мелкой живности хватало с избытком. Дальше перед ними открывался простор. Но вести экспедицию вперед через этот обширный луг научный руководитель пока не рискнул. Можно было бы подстрелить одного из бизонов, но лучше отложить это мероприятие на потом. Потому что, раз есть крупные травоядные, значит, где-то поблизости могут таиться и крупные хищники, которые охотятся на них. Понятий экосистем и пищевых цепочек никто не отменял и в этом временном периоде.
Виталий Покровский отнюдь не был повернутым на экологии. Не был он и сторонником теории глобального потепления. Ведь он хорошо знал, что незначительное потепление — это совсем не критично для планеты. И пусть даже все греты тумберги мира вопят об обратном, но любой серьезный ученый знает, что небольшое потепление начала двадцать первого века лишь немного, совсем чуть-чуть, приближает климат планеты к прежним температурным показателям, которые существовали на земле до ледникового периода.
И здесь это подтверждалось хотя бы тем, что вокруг стояла теплая и безветренная погода. Да и все великолепное природное разнообразие, которое они уже наблюдали, являлось результатом довольно мягкого климата. Тут пока еще флора и фауна даже не начали испытывать на себе влияние человека. Конечно, где-то уже гуляют предки людей, но экология пока еще просто стерильная. Вот только Шандыбин не выдержал, да выстрелил, прервав мысли Покровского, когда в очередной раз из-под кустов кинулись в рассыпную местные зайцы. Их было так много, что охотник убил зарядом дроби из своей двустволки сразу двух зверьков.
— Я же просил не стрелять! — воскликнул Покровский.
— Простите, товарищ ученый, не смог я утерпеть. Тут столько дичи бегает, что инстинкт охотничий во мне проснулся, — сказал Григорий Шандыбин.
— Так вы же убили уникальных гиполагусов! — возмутился научный руководитель экспедиции.
— Какие же они уникальные, раз их тут полным полно? По виду зайцы, как зайцы. Килограмма по два с половиной каждый, только уши покороче, да и ближе к кролику, скорее, по строению. Но, в пищу нам и нашим колхозникам и такое зверье вполне сойдет. Да и мех этих зверьков на шапки можно использовать, — поддержал друга Василий Егоров, внимательно рассматривая тушки, покрытые серой шерсткой.
Стадо бизонов вдали от звука выстрела насторожилось, могучие быки подняли головы, перестав жевать траву. Но, никуда не побежали, а убедившись, что громкий звук не несет непосредственной опасности, и никто на них не собирается нападать, снова принялись за свое дело. Пережевывая сочную травку, они еще не понимали, что подобные громкие звуки могут им угрожать смертью.
— Предлагаю привал устроить, — предложил коммунист Сергей Терентьев.
— Ладно, отдохнем немного здесь на краю леса, а потом пойдем обратно. Для первой вылазки мы достаточно посмотрели, — согласился Виталий Покровский.
— Костерчик надо бы развести, — сказал Егоров и начал собирать валежник.
— А у меня как раз спички для такого дела припасены, — поддержал Терентьев, вытаскивая из кармана своего потертого пиджачка коробок с наклейкой, изображающей красную елку, и с надписью: «Наркомлес. Главспичпром».
Охотники натаскали хвороста, выбрали место для костра на самом краю луга, да и расположились на отдых. Покровскому сразу вспомнилась картина Перова «Охотники на привале». Впрочем, он и сам прилег на траву вместе с ними. Они прошли километров десять, и ноги у Виталия с непривычки гудели. Давно он уже ни в какие экспедиции не ходил, превратившись за последние годы в чисто кабинетного ученого, привыкшего к комфорту бумажной работы. Вот только бойцы не спешили отдыхать. Они оба не теряли бдительности, стараясь охранять периметр. А сельские охотники, наоборот, расслабились и завели разговоры:
— Эх, Гриша, суп бы сейчас из твоих зайцев сварить! Жрать хочется, не могу уже. Зайчатина точно получше той медвежатины будет, которой нас в колхозе кормить собираются, — проговорил Василий Егоров, глотая слюну.
— Так, нету же у нас котелка, не взяли с собой ничего, в чем варить-то? — спросил Григорий Шандыбин.
— А давайте тогда шашлык из этой зайчатины сделаем! — предложил Сергей Терентьев.
Предложение всем понравилось. Покровский пробовал возражать, что, мол, пищевые качества мяса гиполагуса еще не изучены. Но, охотники неумолимо приступили к разделке, лихо орудуя ножами. Шандыбин быстро сделал надрезы и содрал с зайцев шкуру, а Егоров нашел какую-то толстую упавшую ветку, содрал с нее кору, подтесал ножом и прямо на ней разделывал тушки, насаживая кусочки на прутья от кустов вместо шампуров. Терентьев же подбрасывал валежник в костер. Вскоре каждый из охотников запасся шашлыками, поджаривая их по одному над костром. При этом, жарили осторожно, чтобы пламя не спалило импровизированные шампуры. Наконец, мясо прожарилось до нужной кондиции, и Шандыбин даже поделился одним шашлычком с Покровским. Угостили и каждого из бойцов.
