– Вон! – холодно произнес Духарев. – Еще увижу – зарублю, как свинью.
Вообще жизнь у Сычковой родни Сергею очень скоро наскучила. У ворот вечно толпились зеваки. Ни на торг нормально сходить, ни по двору пройтись.
Поэтому когда к нему прискакал посыл из Детинца, он с удовольствием покинул гостеприимный кров, разрешив Сычку пожить пока со своими.
В терем его позвал не князь. Святослав с сотней дружинников отправился инспектировать Плесков. Прискакал гонец от старшего сына Ольбарда Красного. Сам Ольбард еще не вернулся из морского похода, но сын его, старший брат Трувора, прознавший о родовичах, прибывших в Новгород, послал спросить: не отпустит ли великий князь Трувора сотоварищи хоть ненадолго в родные края? Сетовал: сам бы приехал, да не на кого вотчину оставить.
– Можно? – с надеждой спросил Трувор.
Духарев поглядел на наместника: тот пожал плечами. В отсутствие Святослава воевода Серегей был над дружиной старший.
– Добро, – согласился воевода. – Бери своих родовичей – и езжай. Срок тебе – до новой луны.
– А можно, батька, я твоего Артема возьму?
– Бери, – разрешил Духарев. – Нет, погоди…
«А самому-то мне что в Новгороде сидеть? Штаны протирать да жрать за счет старши́ны? Этак можно брюхо наесть почище, чем у Ольгиных бояр!»
– Я тоже с вами поеду! – заявил он.
«Поеду. Заодно выясню, может, кто из соседей-скандинавов желает за Святослава повоевать».
– Как, примет меня твой брат? – спросил Сергей своего сотника.
Трувор расцвел:
– Еще как примет, батька! Не пожалеешь!
Оставшуюся дружину Духарев доверил сотнику Гримми.
Поехали вдвенадцатером: Духарев с сыном, Трувор и девять варягов из Ольбардова рода. Все, что были в Новгороде. Заводных не взяли, только пару вьючных. Здесь – не Дикое Поле, на лесных тропах не разгонишься.
Духарев с удовольствием вдыхал знакомый запах. Ехали они туда, где много веков спустя встанет над болотами родной город Сергея. Этот лес, конечно, много гуще и чище, но знакомый с детства дух все равно чувствуется. Или Сергею кажется?
Варяги тоже расслабились: почти родные места. Сняли брони, шлемы, приторочили к седлам.
К вечеру второго дня подняли лося-двухлетка. Первый выстрел отдали Артему – как младшему. Парень не сплоховал: подкрался и вогнал сохатому стрелу меж ребер точно в сердце.
Зверя погрузили на волокушу и протащили еще четверть поприща. Лагерем стали, когда вышли к реке. Река была широкая, но не Нева и не Волхов. Впрочем, без разницы.
Было светло: север все-таки. Варяги набили стрелами рыбки, пару уточек. Не потому что мяса мало, а для разнообразия. Сварганили супчик, накидав туда травок с корешками, да еще ячменя – для наваристости. Лосятину жарили на живом огне. Кроме языка. Этот сварили и, густо посыпав солью, поднесли воеводе. Артем как главный добытчик получил печенку.
После двухдневной прогулки по лесу простая жаренка и немудреная ушица показались вкуснее, чем новгородские яства.
Покушали. Устроились на бережку так, чтобы ветром хоть часть комариков сдувало.
А вот поспать толком не удалось. В начале второй стражи дозорный растолкал Духарева:
– Воевода, проснись, воевода! Чуешь?
Сергей принюхался. В воздухе ощутимо пахло паленым. И не костром – лесные дровишки пахнут не так. Так пахнет, когда горит человечье жилье.
– Буди всех, – велел Духарев.
Он сбежал к реке. Здесь дымом тянуло сильнее. Сергей прислушался: над водой звук идет лучше. Кажется, расслышал что-то.
Рядом зашуршал песок. Трувор. Он тоже прислушался…
– Кричат, – сказал он. – Там, – варяг махнул рукой вниз по течению. – Что скажешь, воевода?
– Вздеть брони и на-конь!
Трувор кивнул. Он не ожидал другого ответа.
– Водой пойдем? – спросил Трувор. – Тут берег гладкий.
Духарев молча вскочил в седло, пустил коня рысью по мелководью, на ходу натягивая панцирь. Было довольно светло. Полнолуние.
Минут через пять уже и Духарев различил отчаянные вопли.
Не сговариваясь, варяги прибавили ходу. Теперь их кони шли ровным коротким галопом, разбрызгивая темную речную воду. Река отвернула влево, и русам открылся небольшой заливчик, где, въехав носом на песчаный берег, стоял… драккар!
На мгновение Духарев замешкался: их всего двенадцать, тогда как на таком корабле может уместиться больше сотни викингов. А викинги – это лучшие воины Севера, ничуть не уступающие варягам.
Пока Сергей думал, его сын вылетел вперед. Визгнула стрела – и один из скандинавов, оставленных присматривать за кораблем, повалился через борт и плюхнулся в воду.
Тотчас с полдюжины стрел порхнули с тугих степных луков – и еще двое выбыли из игры. Зато четвертый успел взреветь влюбленным оленем, предупреждая своих, прежде чем граненый наконечник навылет пробил ему шею.
Деревня горела. Тут и там мелькали люди. Кто-то что-то тащил. Отчаянно кричали женщины и дети. Иногда крик срывался в нечеловеческий звериный визг.
Да, припозднились варяги. Но лучше поздно, чем никогда. Основное нурманское веселье – насиловать, резать, жечь – в самом разгаре.
– Вскачь! – закричал Духарев, сдергивая со спины лук. – Конно! Стрелами! В рубку не лезть!
Конечно, тут не было места для настоящей степной карусели. Тесновато. И все-таки…
Духарев бросил коня между горящих изб. Вылетевший навстречу скандинав широко замахнулся секирой… и опрокинулся со стрелой в груди. Вот так вот! Никакая бронь не выдержит стрелы из настоящего хузарского лука, посланной в упор.
Бум! Еще один северный разбойник отправился в Валхаллу. Следующему, выскочившему из избы прямо под выстрел, стрела вошла точно в глаз. Духарев развернулся в седле, пытаясь углядеть, как там Артем… Но увидел двух викингов, бегущих за воеводой. Крутые парни очень быстро перебирали ногами. Верно, надеялись обогнать лошадь. Две стрелы, одновременно сорвавшиеся с тетивы Духарева, лишили их этой надежды. И жизней заодно.
Ага, вот еще один! Духарев заметил его вовремя. Как раз, когда тот занес копье…
– Стой! – Сергей голосом осадил коня.
Копье ширкнуло аккурат перед мордой коня…
В этот момент откуда-то сбоку выскочил еще один нурман и безжалостно рубанул бедное животное по задним ногам.
Конь с жалобным воплем повалился на землю. В падении Духарев потерял лук и щит. Но меч был при нем, и набежавшего врага, уже чуявшего легкую добычу, он встретил, как подобает: косым ударом сверху вниз. Викинг заорал. Естественая реакция для человека, оставшегося без ноги.
Духарев пинком вышиб и поймал левой рукой на лету его меч (эх, не судьба разбойничку попировать с Одином: без железки в руке помрет) и угостил железом второго северянина сразу с двух сторон. Тот прикрылся, но струсил. Подался назад, завопил, скликая своих.
