Набежали сразу трое. Впереди громила с секирой и нетрадиционным для нурманов рогатым шлемом. Должно быть, в одном из южных походов добыл. Громила, хрипя и подвывая, накинулся на Духарева, давя здоровенным щитом и размахивая секирой со скоростью вентилятора. Причем каждый взмах был нацелен на конкретное повреждение организма. Духарев изловчился трижды достать его мечом, но громила не замечал ран. Берсерк, не иначе. К счастью, его товарищи тоже старались держаться подальше от пляшущей секиры, чтобы ненароком не угодить под раздачу.
Закончилось все неожиданно. За спинами викингов мелькнула серая тень, простучали копыта, звонко щелкнула тетива – и из бородищи громилы вынырнул красный клювик наконечника стрелы.
Такую рану даже берсерку и ульфхеднару игнорировать не под силу. Двое его приятелей опрометчиво развернулись в стрелку, но тот уже умчался, а вот Духарев был рядом. И еще двумя викингами стало меньше.
Наконец Сергей получил краткую передышку и попытался сориентироваться.
Он находился у одной из крайних изб. Вокруг валялись тела викингов, которых он положил, и нескольких мёртвых крестьян – мужчин и женщин. Позади избы пылало пламя, слева, шагах в пятидесяти, темнел лес. Справа – несколько изб. Дальше – опять горело. Там звенело железо и трещало пламя, дым щипал глаза. В двадцати шагах бился и ржал покалеченный конь Сергея.
Кто-то вдруг завыл по-варяжски, волком. Духарев встрепенулся. Бросился к бьющемуся на земле коню, кольнул его мечом в горло («Прости, брат!»), подхватил колчан («Эх, стрел маловато!»), лук (меч – в ножны), и бегом – туда, где драка.
Мимо вихрем пролетел всадник. Духарев отпрянул, но всадник его узнал: «Я свой, батька!» – и нырнул прямо в клубы дыма.
Вокруг прыгали длинные тени. Бой распался на множество стычек. Обогнув горящую избу, Духарев наткнулся на трех викингов, прижавших кого-то к тыну и, похоже, намеревавшихся брать живьем. Мимо Духарева, на подмогу северянам, пробежал четвертый. На Сергея он внимания не обратил. Шлем и панцирь у Духарева – типично скандинавские. Да и рост соответствующий. В общем, принял Духарева предок мирных норвежских рыболовов за своего – и поймал стрелу под лопатку.
Духарев черпнул из колчана еще три и спокойно, словно в соломенные мишени, одну за другой отправил их в спины северных разбойничков. Особенно не прицеливался. Знал: ни один панцирь – ни даже панцирь с кольчугой, ни даже его собственная отменнейшая бронь – не выдержит полутонного удара граненого наконечника. Викинги попадали, и за ними обнаружился десятник Велим, немного помятый, но не побежденный.
– Батька, сзади!!!
Духарев отпрыгнул, одновременно разворачиваясь в прыжке, роняя лук и выхватывая меч. Следующий выпад он встретил основанием клинка, и тут же ответил сам – с двух рук, мощно. Его противник на миг опешил, обнаружив, что от первого же удара варяга его щит развалился пополам. Новый удар оставил викинга без меча. А заодно и без правой руки. Добить разбойничка Духарев не успел. Сбоку прилетело копье. Духарев перехватил его левой рукой, хекнул и метнул копье в черный силуэт его бывшего хозяина. Звука попадания не услышал.
– Батька, я тут! – закричал Велим. Он уже был при мече и щите. – Вон, батька, бегут!
Духарев бросил меч в ножны, подобрал лук.
Сочно защелкала тетива. Викинги тоже умели уворачиваться от стрел и отшибать их клинками, но духаревские летели вдвое быстрей, чем привычные скандинавам. Мелькание теней и пламени тоже изрядно мешало… Словом, бежали к ним пятеро, а добежали только двое. Этих Велим не подпустил к своему воеводе. Бились викинги отменно. Один бы Велим не продержался и нескольких минут, но за его спиной был Духарев, который сшиб одного викинга стрелой, а другого – уже мечом, потому что стрелы кончились.
– Колчан твой где? – крикнул он Велиму.
Тот мотнул головой:
– При седле остался!
Духарев бросился к убитым, выдернул пару стрел, больше не успел. И выстрелить не успел. На него накинулись сразу трое. Одного оттянул на себя Велим, но два оставшихся – здоровенных, с закопченными мордами скандинава – тоже немало. Тем более Сергей уже подустал. Второго меча у него не было – он подобрал чей-то щит. Викинги работали слаженной парой: один, длиннорукий, активно махал секирой, норовя излохматить щит, второй, с мечом, вертелся сбоку, искал варяжской оплошки.
Но оплошал викинг с секирой. Духарев искусно подставился: дал ему вогнать секиру в верхний край щита, слегка довернул – и викинг, потеряв равновесие, пропустил колющий удар под мышку. Меч вошел легко – и увяз.
Духарев еле успел увернуться от второго разбойника. К счастью, секира нурмана застряла в щите и досталась Духареву. Сергей отпрыгнул назад и встретил врага ударом в голову. Тот пригнулся, но топор все-таки задел шлем: ремешок лопнул, и шлем слетел с головы скандинава. Викинг должен был быть оглушен… Вернее, этого ожидал Духарев. И едва не расстался с жизнью. Ответный удар викинга был молниеносен. Лишь в самый последний момент Сергей успел уйти, изогнувшись под совершенно немыслимым углом, но меч викинга все равно чиркнул его по лбу, и кровь залила правый глаз. Меч снова взлетел, Духарев вскинул секиру, как бы парируя, но враг был хитер и не купился – поднял щит. Вот сейчас он отведет удар топора, а сам одновременно ударит понизу, со стороны залитого кровью глаза. Духарев рассмеялся: он видел все намерения противника. Секира описала кривую, целя викингу в ногу, тот, естественно, среагировал: уронил щит вниз, спасая голень… А Духарев могучим рывком увел оружие вверх, по дуге. У него аж в плече хрупнуло от усилия. Краткий миг: маска ярости на закопченной роже викинга сменилась маской ужаса. Враг не почувствовал ожидаемого удара в щит, успел понять, что ошибся… В следующий миг секира снесла ему верхнюю половину черепа.
Викинг еще падал, а Духарев уже развернулся на звон железа, увидел спину еще одного скандинава, в таком же рогатом шлеме, как и у поймавшего стрелу в шею берсерка. Не раздумывая, Сергей метнул секиру, и «рогатый» упал.
– Велим, цел?
– Вроде того.
С руки десятника капала кровь, но рана была, сразу видно, пустяковая. Если нурманское железо достаёт по-настоящему, кровь не капает, а хлещет.
– Кажись, мы победили, батька? Звону-то не слыхать?
И точно: вопли, бабий плач, треск огня… Но характерных звуков боя не было.
– Или нас, – неоптимистично предположил Духарев.
Велим сверкнул белыми зубами и вдруг испустил волчий вой. Тотчас отозвались трое или четверо «волков». А буквально через секунду из темноты вырвался всадник, осадил в шаге от Духарева, сорвал шлем… Сергей узнал коня раньше, чем увидел замурзанное, счастливое лицо сына.
