– Я имею в виду, что если все любят Требора, его можно убедить, что он любит нас, а мы любим его, верно?
– Он – большая рыба в маленьком пруду?
– В единственном пруду, – ответила Веточка.
Конфетка согласилась, что в этой идее есть смысл. – Но, – напомнила она Веточке, – сейчас в глазах Требора мы хуже кучки дерьма.
– Может быть, но скажи, встречались ли тебе какие-нибудь мужики, которых ты не могла бы соблазнить, если бы захотела?
– Ну, немного, если вообще такие были, – согласилась или похвасталась Конфетка.
– Мне тоже не встречались, и против нас двоих он не имеет никаких шансов. Ты можешь представить парня, который не захотел бы двух красивых женщин?
– Обычно они все хотят, – согласилась Конфетка, а потом спросила: – Ну и какой у тебя план?
– Что самое важное для Требора?
– Пожалуй, эта община.
– Правильно. Давай с этого момента убеждать его, что она важна и для нас. Он должен попасться на этот крючок.
– Угу, я согласна. В этом есть смысл, а как насчет секса? Ведь это то, что точно нужно всем мужикам.
– Мы должны узнать то, что он любит, и закрутим ему голову, вот и всё.
– Легко сказать, но я чувствую, что Требор отличается от всех мужиков, которых мы знали прежде. Кажется, у него есть какая-то романтическая мечта или что-что вроде этого.
– Может и так, – согласилась Веточка, – но вспомни, что он решил похитить нас, когда смотрел на наше представление во Дворце. Вся романтика и весь здравый смысл вылетают в трубу, когда мужик озабочен.
– Ну, если он воображает что-то романтичное о нас, он делает большую ошибку. В конце концов, он знает, кто мы на самом деле.
– Ты что имеешь в виду под словами «кто мы на самом деле»? – взъерошилась Веточка.
– Мы – пара стриптизёрш, подсевших на наркотики, лгуньи и воровки, и он это знает. – Конфетка разошлась в угаре самокритики.
– Ты говори про себя, – разозлилась Веточка. Она почувствовала себя неприятно задетой, и, пытаясь найти положение, которое не причиняло бы боль, обиженно замолчала.
Почти целый час в чёрной как смоль темноте стояла полная тишина. Потом голос Веточки нарушил мрачное молчание: – Конфетка, ты не спишь?
– Нет.
– Я тоже – нарколыга, шлюха, лгунья и воровка.
Конфетка минутку обдумывала это признание.
– Мир?
– Мир.
– Думаю, что я сегодня не усну, а ты?
– И у меня ни в одном глазу, – призналась Веточка.
– Хочешь встать и выпить чаю или ещё что-нибудь сделать?
– Неплохо бы. Лучше пусть наши зады болят от сидения, чем всё тело.
– Да, и давай намажем побольше волшебной мази Анны, – предложила Конфетка.
– Хорошо, я возьму лампу и зажгу её.
Вскоре они сидели на кухне, пили чай и впервые в жизни были честны перед самими собой и друг перед другом. Они, наконец, сообразили, что не нужно ничего из себя строить, когда сидишь абсолютно голой из-за того, что твоё тело покрыто ноющими рубцами от порки, полученной за ложь и воровство.
– А ты понимаешь, что от нас ждут младенцев? – спросила Веточка.
– Знаешь, в глубине души я всегда хотела когда-нибудь стать матерью, а ты?
– И я тоже. Я слышала, что здесь все женщины кормят грудью несколько лет. У меня будут такие же большие груди, как у тебя, – предположила Веточка.
– Ну, они у тебя не такие уж маленькие. Я всегда хотела, чтобы у меня был твой размер.
– Это забавно. А мне всегда хотелось иметь такую большую грудь как у тебя, – ехидно хихикнула Веточка.
– Мне кажется, что грудничкам всё равно, лишь бы в них было молоко, а?
– Да. Теперь вопрос, что нравится Требору? – Веточка тут же пожалела о своих словах. – Прости, я не хотела начать соревнование.
– Это хорошо, – заверила её Конфетка. – Мы должны избежать любой ревности, хотя я всё ещё не понимаю, как этим женщинам удается справиться с ней.
– Я думаю, что они любят друг друга, – размышляла Веточка. Затем, заметив пристальный вопросительный взгляд Конфетки, она поспешила добавить: – Я не имела в виду это, я думаю..это похоже... – она искала слово. – Я просто не знаю, как сказать, но ты ведь меня понимаешь.
– Я никогда не могла любить тебя в этом смысле, – сказала Конфетка.
– О?
– Ты очень хорошенькая, с тобой трудно соперничать.
Успокоенная Веточка ответила: – Ты гораздо сексуальнее меня. – Такие признания женщины обычно делают друг другу с иронией, саркастически или в насмешку, и поэтому обе девушки после этих слов чувствовали себя смущёнными.
– Хорошо, что Требор не слышит двух голых женщин, признающихся друг другу в симпатии. Он решил бы, что мы, правда, лесбиянки, а? – рассмеялась Конфетка, снимая неловкость момента.
Беседа становилась отрывочной, поскольку страшная усталость навалилась на обеих девушек. И внезапно раздался стук во входную дверь.
– Чёрт! Уже два часа утра! – воскликнула Конфетка.
Веточка подбежала к двери и спросила: – Кто там?
– Уолф, – прозвучал приглушенный голос. – Я увидел у вас свет и подумал, что вы захотите услышать новости о Вали.
– Уолф? Уолф? – спросила Веточка Конфетку. – Кто этот Уолф?
– Наверное, это тот одноногий парень, который дежурит в радиорубке в ночную смену.
– Да, я помню. Минутку, – ответила она через дверь. Обе девушки быстро надели купальные халаты. Веточка открыла дверь.
– Я слышал новости, переданные радиостанцией ЗОГа из Форт-Коллинза, – сказал Уолф, не делая никаких попыток войти.
– Хорошо, входите, – посторонилась Веточка.
– Это было бы нехорошо, слишком поздно, да и Требора нет, – пояснил Уолф. – Я только хотел сказать вам, что наши мужчины, видимо, в безопасности, и их набег был успешным.
– Спасибо, Уолф. Это важные новости.
– Пожалуйста. Спокойной ночи, – и Уолф поковылял прочь на своих костылях.
– Это было очень любезно с его стороны, – заметила Конфетка.
– Да, отчасти потому, что мы – жёны Требора, мне кажется.
– Ты думала о том, что случится с нами, если Требора убьют во время одного из его походов? – спросила Веточка.
– Даже думать не хочу. Давай ложиться спать.
В спальне Веточка удивила Конфетку, сказав: – Давай спать в кровати Требора, пока он не вернется домой, а?
– Почему?
– Просто потому что, ну я не знаю, просто потому, что это его кровать.
– Вроде привыкания к ней?
– Да, наверно.
– Ладно, согласна.
Они ещё раз смазали себя и друг друга мазью и обнажённые осторожно скользнули под простыни.
– Спорю, если бы Требор знал, что мы обе были в его кровати, как сейчас, он бы так не стремился играть в войнушку, – рискнула заметить Конфетка.
