— Ничего, — едва заметно махнула рукой женщина, — ничего.
— Я видел его лежащим… Жаль, конечно, но он не дышал, — продолжил Вадим, — он погиб, это точно. Шаманка мягко улыбнулась им:
— Неисповедимы пути….
— Вы лучше скажите, — попросил Вадим после секундной паузы, — зачем вы нас позвали, разве только для того, чтобы посмотреть на нас и поболтать? Лукавая улыбка не сходила с ее лица.
— И для этого тоже.
— А что насчет того, что мы якобы можем помочь вепсам в защите от викингов?
— Можете, — утвердила Елена Константиновна.
Оперевшись на клюку она встала, отошла в дальний угол, наклонилась и стала рыться в маленьком сундучке, стоявшем под светильником. Через минуту она вернулась на место, сжимая в руках какой-то пузырек.
— Скажи мне, Вадим, ты боишься крови? — спросила она, усаживаясь на табурет. Вадим искренне удивился и вопросу и тону, каким он был задан.
— Ну не то чтобы боюсь, — не понимая, к чему клонит шаманка, ответил он, — просто, когда я вижу человеческую кровь, со мной что-то происходит…
— Что происходит? Можешь мне рассказать? Вадим скривил губы, раздумывая и подбирая слова.
— Я толком и не знаю… Ну, дурею я, что ли, становлюсь агрессивным одним словом.
— И как часто? — поинтересовалась шаманка.
— Бывало, но не часто… может, пару раз, в драке. Но я никого не убивал, если вы об этом.
— А здесь, в бою на переправе?
— Ну, вы хватили, Елена Константиновна, на переправе был настоящий бой, там выбирать не приходилось, и потом… Она не дала ему закончить и вновь спросила:
— Значит, кровь тебя возбуждает только в бою?
— Не знаю, — пожал плечами Вадим, — может быть… что-то типа того.
— Хорошо.
— Что ж тут хорошего? Каждый раз попадая в драку, я боялся, что у меня замкнет в голове.
— То, что плохо там, — она указала пальцем вверх, — хорошо здесь и имеет большое значение. И после короткой паузы констатировала:
— В тебе есть дух Мэнку, или как говорят викинги дух воина-берсеркера. Я вижу… я чувствую эту силу в тебе.
— Так берсеркеры мухоморы жрут, — вставил Павел, — это даже я знаю. Она укоризненно посмотрела на Пашу.
— Дурманят себя только слабые. Берсеркера дурманит кровь, своя и чужая. Воин бросается на врагов в слепом бешенстве и убивает многих, не замечая собственных ран.
— Нееее, я так не могу, — ответил Вадим.
— Можешь, — твердо произнесла шаманка, — в твоем веке ты был скован и законами, и моралью — убивать нельзя! Здесь все по-другому. Милиция не защитит тебя. Только ты сам — и ни кто больше. Здесь убить врага — высшая благодетель, наилучшая награда храброму воину. Ты — заблудшая душа, попавшая через врата времени в свою стихию. Нужно только указать правильный путь твоей душе, помочь открыть дверь.
— Вы что же, думаете, что из меня можно сделать берсеркера? — горько улыбнувшись, спросил Вадим.
— Ничего из тебя делать не надо! — твердо ответила Елена Константиновна, — мать-природа уже сделала все, что надо. Вон как от тебя наш лесовичок улепетывал, на всю округу шума было!
— Какой лесовичок?
— А кого ты увидел и напугал в лесу при первом своем появлении?
— Аааа, — протянул Вадим, — дед-лесовичок.
— Именно. Он мне про тебя и рассказал.
— А что же во мне такого страшного?
— Об этом после, — спокойно изрекла женщина. Она открыла пузырек и смочила большой палец правой руки.
— Что это? — спросил Вадим. — И зачем?
— Не бойся — подставь лоб! И никакой лемби[39] тебе будет не страшен, да и наши духи перестанут тебя чураться. Вадим понял, что секрет зелья ему не откроют.
— Была ни была!
— Вот и хорошо, — Елена Константиновна приложила палец ко лбу Вадима и что-то тихо зашептала.
Когда она отняла палец, на лбу юноши четко отпечатался темно-красный след.
— О! Красный кружок, прямо как у индусов! — глянув на точку, отреагировал Павел.
— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросила шаманка у Вадима после короткой паузы.
— Да вроде нет… ничего особенного… Так, жжет немного…
— Это нормально, скоро пройдет, — с этими словами она наклонилась вперед и дунула на лицо юноши.
Легкий ветерок всколыхнул его волосы и мгновенно остудил лоб, а Павел, широко раскрыв глаза, следил, как темное пятнышко мгновенно исчезло с кожи друга.
— Ого, — восторженно произнес он, — прямо соловей-разбойник свистнул.
— Не жжет? — спросила Коди, спрятав опустевший пузырек.
— Нет, — ответил Вадим, — спасибо, так намного лучше.
* * *
— Простите, Елена Константиновна, но вы обещали рассказать об этом деде-лесовичке, — напомнил Вадим.
— Ах, это, — отмахнулась шаманка, — тут все просто. Это был лесной сторож…
— Леший, что ли? — вставил свою догадку Павел.
— Ну, можно и так сказать… Леший или лешак, именно под этими именами он и вошел в русские сказки.
— Вот-вот, сказки все это! — не поверил Павел, — что мы, дети, чтобы нас сказками пугать?!
— А твоя русалка тоже сказка? — вопросом на вопрос ответила Коди.
— С чего вы взяли, что это русалка? — обиженно заметил Павел, — вот и эти мне тоже все твердили про русалку, — он кивнул в сторону друга, — только я не верю! Девушка это была, обычная девушка. Что, по-вашему, девушка не могла в озере купаться?
— Вижу, понравилась тебе русалка, — остановила его тираду шаманка, — ох, понравилась.
— Понравилась. Только это не русалка!
— А откуда Вам, собственно говоря, известно про наши, так сказать, сказочные встречи? — спросил Вадим.
— Ну, соколки мои, это совсем не сложно. Я долго живу в этих краях, или, если хотите, в этом времени и кое-чему научилась, да и со многими обитателями леса я дружу, — загадочно улыбнулась Елена Константиновна.
— Поня-я-ятно, — протянул Вадим, — понятно, что мифы оживают.
— Они не оживают, они живы, только видят их не все. А если бы их никто и никогда не видел, то откуда бы взялись эти мифы?
— Из больного воображения, — пробурчал Павел.
— Совершенно напрасно, юноша, вы не верите или не хотите верить в очевидные факты.
— Ага, очевидное и невероятное, так что ли, по вашему?
— Паша, уймись, — одернул Вадим друга.
— Молчу-молчу…
— И все же, Елена Константиновна, что все это значит? Ну, эти наши встречи? — повторил свой первоначальный вопрос Вадим.
Коди отложила клюку, о которую опиралась, сложила ладони лодочкой, а затем поднесла руки к лицу и быстро провела ладонями сверху вниз.
— У каждого из вас свой путь, — на выдохе произнесла она. — Этот, с позволения сказать, исторический мир встретил вас пророчеством. Ты, Вадим, — она посмотрела ему прямо в глаза, — испугал лесного сторожа призраком убитых тобою врагов. Лесовик увидел кровь, много крови, а наши лесные духи очень боятся крови. Я еще не до конца могу все объяснить тебе. Но думаю, пройдет время, и ты сам все поймешь.
— Мда, — задумчиво изрек Вадим, — пророчество, значит…
— Да, — кивнула шаманка, — и еще. Ты способен не только измениться сам, но и что-то изменить вокруг себя.
— Может, и вещие сны мне сниться станут?
— Может, и станут, Вадим. Может, и станут…
— Хорошо-хорошо, — вдруг примирительно вмешался Павел, — допустим, я поверю в эти сказки, тогда что с моей… как ее — русалкой?
— А с тобой, Фома неверующий, совсем все просто, — улыбнулась Елена Константиновна, — тебя оторвали от любви, но к любви лежит твоя дорога.
— Вот те раз, — эмоционально отреагировал Павел, — какая же любовь, коли Настя у меня там, а я здесь.
— Ты сам все прекрасно знаешь, — спокойно продолжила шаманка. — Теперь возвращайтесь. Сегодня ночью ты, Вадим, возможно, увидишь во сне все, что тебе нужно, для защиты Каргийоки. Поняв, что аудиенция окончена, друзья встали и направились к выходу.
— А ты, сын Конди, — бросила она им в спину, — не противься воле Юмала. Павел обернулся.
— Что?
— Делай, что должен, найди в себе любовь, — ответила шаманка, — утка снова должна стать кукушкой.
— Что? Какая кукушка?
Елена Константиновна загадочно улыбнулась, но больше не произнесла ни слова. Вадим взял друга за руку и потянул за собой.
— Пойдем!
— Нет, ну ты слышал? — спросил Павел, когда медвежий полог заслонил их от жилища шаманки, — какие кукушки, какие к черту утки? Ну что такое, Вадя?
— Слышал, слышал, — Вадим был озадачен не меньше друга. И не только по поводу уток и кукушек, но и по поводу всего остального. Он чувствовал, что разгадка где-то близко, но он не мог найти, за что зацепиться, чтобы правильно сформулировать ответ.
— Пойдем, потом разберемся, — сказал Вадим.
Они были так впечатлены этой встречей, что брели по лесной тропинке лишь при свете звезд и полной Луны, просветлевшей на небе, совершенно позабыв взять и зажечь факелы.
