— Я присягал кавалеру Шварценкопфу, он убит. Значит, его смерть освободила меня от присяги. Я готов поступить к вам на службу, если предложенные вами условия меня устроят.
— Однако, — удивленно покачал головой Егор, — в твоем положении ты интересуешься условиями? Мне кажется, у тебя нет выбора.
— У меня есть богатый выбор, господин фогт. Я могу умереть, меня могут продать или я могу присягнуть вам и честно служить. Если вы меня вызвали, значит, я зачем-то нужен, следовательно, могу интересоваться условиями.
— Ну и ну, — удивленно пробормотал Ляшков, повернувшись к товарищу. — Слышишь, Сергей, этот наглец начинает мне нравиться!
— Похоже, мы не ошиблись в выборе, — кивнул тот в ответ.
— Хорошо, я будут платить тебе для начала жалование двойное против того, что платил прежний хозяин. А если ты справишься с заданием и останешься в живых, тебе будет обеспечен достаточно высокий пост. Но запомни: когда ты узнаешь, в чем будет заключаться это задание, тебе действительно останется только согласиться или умереть.
— Я готов присягнуть и услышать ваш приказ.
Дальнейшая беседа с новоиспеченным сотрудником спецслужбы длилась около часа. После нее бывший шварценкопфовский десятник вышел из зала в два раза мрачнее обычного и решительно направился подбирать личный состав возможно первого в этом мире профессионального диверсионного подразделения.
— Ну вот, кажется, начало положено. Нет, но каков наглец! Говорит как человек знающий себе цену, — восхитился Егор, когда они с Корневым остались вдвоем.
— Серьезный товарищ, — согласился Сергей, — умен, достаточно смел и предприимчив, если только это не понты. Именно такой нам и нужен. Что дальше-то будем делать?
— Для начала организуем в укромном месте тренировочную базу, и я, насколько смогу, попробую обучить отобранных им людей основам ведения партизанской войны.
— Как я понял, суть задачи ты ему еще не объяснял?
— С этим торопиться не будем. Говорю же — сначала тщательно проверим. Собирайся, поехали место для учебного лагеря выбирать.
— Ты их один, что ли, тренировать будешь?
— Я думаю, Ерему Хлопотникова в помощники взять, он парень сообразительный, шустрый и в лесу отлично ориентируется, а если засаду устроить или к часовому подобраться незаметно, тут ему вообще равных нет.
— Обучение придется проходить по ускоренной программе, времени у нас мало. Я думаю, если за мятежников сейчас возьмутся основательно, долго они не продержатся.
Через три часа Ляшков и его помощники стояли перед разношерстной шеренгой из дюжины добровольцев на уютной лесной полянке в полутора километрах от замка. Первый день знакомились с личным составом и занимались оборудованием лагеря. Затем началась учеба. Егор и Ерема, насколько могли, пытались вдолбить в головы курсантов тактику организации засад, внезапных ночных нападений, обучали, как, рассыпавшись на мелкие группы, уходить от превосходящих сил противника, устраивать ловушки на лесных тропинках и тому подобным премудростям. Через две недели обучение пришлось прервать. Прибежал мальчишка, посыльный от Емелина, — начальник разведки сообщал, что комтур направил отряд для подавления беспорядков. Прочитав записку, Ляшков дал команду сворачиваться и выступать, а сам сел писать ответ.
Спустя час небольшой отряд выступил в направлении плуксненского оврага. Туда же Алексей, выполняя приказ Егора, доставил оружие, предназначенное для раздачи мятежникам. Емелин дожидался прибытия диверсантов рядом с груженой крестьянской подводой. Лицо возницы и низкорослая пегая кобылка показались Ляшкову знакомыми:
— Здорово, Леха! Да это никак Фрол с тобой?
— Он самый, — сдернув с головы колпак, низко поклонился крестьянин, — доброго здоровья ваша милость, рад снова служить вам.
— Хорошо, посмотрим, что вы привезли. — Егор откинул рогожу, прикрывавшую груз, и принялся изучать наваленное на телегу оружие и доспехи. — Да, — заметил он через некоторое время, — похоже, наш Пузырек все ненужное барахло решил под шумок сплавить. Арунас, подойди, выберешь для себя и своих людей, что получше.
— Вот. — Парни отошли в сторону, и Емелин развернул грубо изготовленный крок. — Пока вы в Новгород бегали, я тоже без дела не сидел. Все окрестности объездил, кое-что сляпал. Никому пока не показывал, ты первый.
— Ни фига себе! — присвистнул Егор. — Молодчина, Леха, умница.
— Я знаю, — скромно согласился Вжик, — только не ценит никто. Ладно, смотри. Вот здесь, в рощице, завтра утром соберутся две наиболее крупные банды мятежников. Они будут ждать нашего представителя. Моему человеку удалось войти с ними в контакт и предложить свою помощь оружием и людьми. Дела у них сейчас аховые. Комтур направил карателей. Те разоряют деревни, грабят, баб, девок насильничают и сервов направо и налево по деревьям развешивают, как игрушки на елки. Не заморачиваются особо, виноватые или нет. Народ с одной стороны напуган, а с другой обозлен. За наше предложение ухватились обеими руками.
— Значит, нам надо туда выдвигаться, — заключил Ляшков.
— Не совсем так. Тебе там лучше не светиться. Не дай Бог всплывет, что грюненбургский фогт поддерживает мятеж. Представляешь, что будет? А так есть шанс пока отсидеться в тени. Мой человечек намекнул бунтовщикам, что им желает помочь один влиятельный литовский вельможа. Я думаю, роль его представителя неплохо Ерема Хлопотников сыграет, если его подготовить и проинструктировать, а ты все-таки личность в этих краях уже более или менее известная.
— Думаешь, получится? Орден с Литвой сейчас в союзе. Хотя было бы неплохо клинышек между союзниками вбить. Литва сейчас с Москвой воюет, глядишь, и предкам чем поможем.
— Получится или нет, не знаю, а попробовать стоит, тем более в свете озвученной тобой информации.
— Один вопрос, Леш… А как наши это место сами найдут? Насколько я знаю, их отцы-командиры в топографии разбираются, как осьминог в парфюмерии, а карты вовсе в глаза никогда не видели и читать их не умеют.
— Не переживай, все просчитано. Я Фрола не зря с собой взял: он и место укажет, и через него будем связь с Хлопотниковым поддерживать.
— Ну вот, теперь я вижу, что у нас разведка начинает по-настоящему работать. Все предусмотрел, — похвалил Егор.
— Все предусмотреть невозможно, однако стараемся, — важно кивнул Емелин. — Кстати, о птичках. Есть у меня мыслишка насчет де Совиньи. Ты разрешишь мне с ним поработать?
— Разумеется, он в полном твоем распоряжении. Только ты все-таки, прежде чем с ним говорить, со мной посоветуйся.
— Конечно, план беседы всенепременнейше будет предоставлен на рецензирование вашему превосходительству, — шутовски поклонился Вжик.
— Ну, вот и хорошо. — Егор хлопнул друга по плечу. — Пошли Еремея и Арунаса инструктировать.
После инструктажа маленькая колонна будущих партизан направилась к месту рандеву, а Ляшков и Емелин двинулись к Грюненбургу.
Всадники неторопливо, плавно покачиваясь в седлах, ехали через по-осеннему тихий, золотой лес, наслаждаясь последним теплом бабьего лета.
— Рассказывай, зачем тебе виконт понадобился? — поинтересовался Егор.
— Допросить его надо нормально, вытрясти все, что знает об ордене, а то уже больше полумесяца боров в подвале сидит. Только жрет, как прорва, а пользы от него никакой в хозяйстве.
— Это точно. Я вот еще что подумал… Неплохо было бы уточнить, как и когда он должен был отчитаться перед комтуром о выполнении поставленной задачи.
— Ага, значит, тебе тоже такая мыслишка в голову пришла?
— Ну да, может, действительно от его имени письмецо чиркануть? Мол, так и так, товарищ-господин-начальник, не волнуйтесь, у меня все хорошо, гощу в замке, ребята тут нормальные, конкретные такие феодалы, так и горят желанием вам присягу вассальную принести. Вот только не могут пока, так сказать, по техническим причинам. Шварценкопф, скотина нехорошая, мир праху его, подставить их хотел, за что и поплатился.
— Думаю, даже лучше будет, если он такое послание собственноручно нарисует. А если откажется, всегда можно написать, что, дескать, ранен сильно, больно, сам писать никак не могу, и печать приложить. Я перстенек с той печатью у Валдиса конфисковал, ему она все равно ни к чему.
— Да, идея неплохая. Надо над ней поработать. Ну а как у тебя с организацией службы дела обстоят?
— Потихоньку осваиваюсь, переговорил с твоим старостой, толковый мужичок, только, что называется, «себе на уме». Условились, что он занимается своими обязанностями и попутно организует агентурную сеть по всей округе среди своих многочисленных родственников и знакомых, а я за это буду платить ему небольшое жалование. Это в наше время сотрудничество со спецслужбами считается Делом постыдным и не почетным, мягко говоря. А здешний народ простой, бесхитростный, цивилизацией не испорченный. «Стучат» со вкусом и удовольствием, доносят на всех и вся, что характерно, исключительно «из любви к искусству», безвозмездно, то есть даром, и ничего плохого в этом не видят.
