— Так то были жрецы языческих богов.
— Вы, наверное, иерей?
— Да, я иерей и слежу за храмом и паствой своей.
— А как переводится на русский язык слово «иерей»? Ага, вижу, что вы не готовы со знающим историю и иностранные языки человеком разговаривать. В переводе с греческого это означает жрец. Так что вы такой же обыкновенный жрец, на латыни pontifex ordinarium, какими были жрецы Гермеса Трисмегиста и Перуна. Мы, пожалуй, пойдём. Ничего нового вы нам сказать не можете, лучше продолжайте рассказывать, почему царство Божие на земле, о котором говорил Иисус, так на земле и не настало. В Евангелии от Луки глава 21 стих 31–32 Иисус сказал своим апостолам: «…знайте, что близко Царствие Божие. Истинно говорю вам: не пройдет это поколение, как все это будет». И попробуйте объяснить людям, на каком основании церковь заменила эти слова Иисуса о царстве Божием на земле на царство Божие на небесах. Всего вам хорошего.
И мы ушли от толпы людей, которые внимательно нас слушали. Очень просто рассказывать сказки людям, которые внимательно не читали до конца Новый Завет. А мне, который читал этот Завет не как обычные люди сверху вниз и всё подряд, а сначала, например, я читал часть из Евангелия от Матфея и потом сравнивал с подобной частью из Евангелия от Луки. Так читают историки, поэтому и находят такое огромное количество ошибок и более поздних правок в Библии. И как пел мой знакомый в этой жизни Андрей Макаревич: «Если веришь — то веришь, не зная, если знаешь — то знаешь, не веря».
Солнышко во время моей беседы со служителем церкви смотрела на меня удивленными глазами и, как только мы подошли к машине, сказала:
— Ты точно инопланетянин. Откуда ты всё это знаешь?
— У нас в Хельсинки рядом с нашим домом, — ответил я, открывая машину, — расположена огромная библиотека с книгами на многих языках мира. В ней книг по христианству на русском языке просто море. Там есть и другие интересные книги и журналы. Например «Континент» и «Посев». После того, как я заканчивал делать домашнее задание, я шёл туда и читал.
— Я от тебя таких глубоких знаний о христианстве не ожидала. Ты мне ещё что-нибудь расскажешь об Иисусе?
— Обязательно, любимая. Главное, что мы подышали чистым весенним воздухом и отдохнули. А ещё проголодались. Поэтому мы сейчас поедем домой, поедим и я расскажу, и даже покажу, как я сильно тебя люблю.
От первого и второго предложения улыбающаяся Солнышко отказываться не стала, поэтому после обеда мы занялись любовью. Что мне больше нравилось, обед или занятие любовью, я решить не мог, но без одного или другого я уже свою жизнь просто не представлял.
После того, как мы немного полежали и отдохнули, я заказал разговор с Лондоном. Необходимо было переговорить со Стивом и рассказать ему о моих предстоящих концертах в «Лужниках». Опять получается, что я ему звоню именно в воскресенье. На удивление, звонок межгорода раздался очень быстро, минут через пять. Как оказалось, это был действительно Лондон.
— Привет, Стив, — сказал я моему английскому другу. — Как дела?
— Всё хорошо, — ответил мне Стив. — Тебе мой подарок передали?
— Да, вот он стоит передо мной, наш «Платиновый диск», мы со Sweetlane на него любуемся. Это было неожиданно, надо было нас, всё-таки, предупредить.
— Всё получилось спонтанно и я не успел с тобой связаться. Тебе передали, что продажи твоей пластинки продолжают расти и новый транш мы отправим в пятницу?
— Да, я уже знаю об этом. Тут появилось новое интересное предложение. У нас будут в середине июля три концерта в Москве на центральном стадионе в «Лужниках». Там вместимость около восьмидесяти тысяч зрителей.
— Ух ты, поздравляю. Я так понимаю, что ты хочешь предложить нашей фирме поучаствовать в этом?
— Ты настоящий бизнесмен, Стив, и зразу понял, к чему я это говорю.
— Идея очень хорошая. Мы можем неплохо на этом заработать.
— Руководство дало мне карт бланш на организацию этого дела. Я хочу дополнительно накормить и напоить зрителей, которые придут на наши концерты. Плюс устроить прямую телевизионную трансляцию с концертов, продав права показа и рекламы вашей фирме.
— О, это серьезно. Надо подумать, но, в принципе, мне твоя идея нравится. Завтра я переговорю со своим руководством и нужны будут точные данные по самому стадиону, по прилегающей территории и всему остальному.
— Это уже всё есть, мы к этому уже давно начали готовиться.
— Тогда я практически уверен, что руководство даст команду заняться этим делом. Только с вашими клерками долго придётся всё согласовывать. Ваша бюрократия любит очень долго раскачиваться.
— В этот раз нет. Добро дано на самом высоком уровне, поэтому проволочек не будет.
— Тогда считай, что мы согласны.
— Отлично. В конце мая я уже точно приеду и, возможно, не один.
— Ты меня заинтриговал. И кто это?
— Спроси того, с кем ты передал нам подарок.
— Ого, всё так серьёзно?
— Серьезней некуда. Так что готовьтесь, я еду второй раз покорять Англию.
— Не забудь, Англия ждёт твоих новых песен.
На такой мажорной ноте мы и закончили разговор. Солнышко сидела рядом со мной в гостиной и внимательно слушала нашу беседу со Стивом.
— Согласился? — задала она мне вопрос, больше похожий на утверждение.
— А куда он денется? — ответил я, радостно потирая руки. — Благодаря нам с тобой они станут первыми в этой нише на нашем рынке. В предверии Олимпиады это означает то, что если у них получится на высоком уровне организовать наши с тобой концерты, то и олимпийские контракты они тоже получат, а это уже десятки миллионов фунтов стерлингов.
Время было собираться, поэтому мы этим спокойно и занялись. К пяти мы были полностью готовы. Сегодня Димка пришёл не один, а с Машей.
— Привет, Маш, — сказал я. — Как вчера добралась до дома?
— Привет, Андрей, — ответила Маша и поцеловала меня в щеку демонстративно целомудренным поцелуем, хотя я по глазам видел, что ей хотелось большего. — С трудом. Цветов было так много, что моя мама была просто в шоке. Я ей объяснила, откуда их столько, и она минут двадцать расставляла их по вазам и разным трехлитровым банкам.
— Привет, Андрей, — это уже Димка со мной поздоровался, — мы готовы.
— Всем привет, — вышла в прихожую Солнышко и сразу чмокнулась с Машей, — я тоже уже готова. Маш, посмотри, прическа у меня нормальная?
И мы ещё пять минут с Димкой ждали, пока прическа Солнышка, на мой взгляд просто идеальная, стала ещё идеальней. И только после машиного одобрения мы смогли, подхватив сразу все сумки, спуститься к машинам. Всё было как вчера, и состав наших фанатов Димка не изменил. Видимо, эта двадцатка была самой лучшей среди наших фанатов. Серега был опять со своей Иркой, которая нет-нет, да бросала на меня взгляды. А Серега куда смотрит, он что, слепой? Да, значит я вчера не ошибся. Это не очень хорошо, но будем делать вид, что я такой деревянный, что ничего не замечаю, и люблю только Солнышко. Или Ирка прекратит на меня засматриваться, или попытается форсировать события. Второй вариант меня не очень устраивал, так как ссорится из-за неё с Серёгой я не собирался.
До «России» мы добрались быстро. Как и в Лондоне перед Одеоном, так и здесь, у билетных касс, стояли наши поклонники и спрашивали лишний билетик. Перекупщики кучковались отдельно и ждали массового наплыва зрителей, когда они смогут выручить максимальную цену за билеты на наш концерт. Видимо, через продажу билетов по завышенной цене Вольфсону и удаётся получать основную прибыль для нас, но это надо будет уточнить у него.
Мы проехали мимо Центрального входа чуть дальше и остановились около служебных ворот, у которых уже стоял и поджидал нас, легкий на помине, Вольфсон. Нас уже ждали и беспрепятственно пропустили в внутренний двор гостиницы. Там, около служебного входа, мы выгрузились и прошли через фойе, которое напоминало мне КДС по обилию мрамора, и через технический вход вышли на сцену.
Ещё утром я попросил Вольфсона подъехать пораньше и всё здесь к нашему приезду организовать, поэтому всё и прошло без задержек. Да, зал был хорош, но после Кремлевского Дворца съездов нас было уже ничем не удивить. Через пять минут появились мои светоинженеры. Им помогали наши фанаты, часть которых Димка оставил во дворе именно для этого. В центре довольно большой сцены нас ждал трон. Видимо, Александр Самуилович и об это успел предупредить администрацию зала. С Вольфсоном мне стало намного легче и проще всё делать, он начал полностью выполнять свою часть работы. Надо ему тоже, как Маше, премию будет выписать.
