— Смешно?! А цены вы знаете нынешние, а деньги эти у вас есть?! На всю деревню если раскинуть, это рублей двенадцать за всех заплатить надо только бию раз в год! А за десять рублей здесь можно купить бабу молодую, так же просто как в наше время барана! Вот приедет к новому году бий, кого ему отдадим за аренду его земли?! Бабку Марфу он не возьмет...
Взяв паузу, недовольно поморщился на раздавшиеся несколько выкриков: «Перестрелять башкир!», «Да что мы, от башкир не отобьемся!?»
— Тихо! От кого вы отбиваться собрались!? Башкирский бий — часть государства, то, что вы предлагаете, это не только уклонение от уплаты налогов, но и бунт! Много вы бунтовали в наше время? А сейчас не космонавты с дубинками и щитами приедут, а солдаты! Огнестрельное оружие сейчас не такое, конечно, как в наше время, но нам хватит. Придут человек триста солдат, пару картечниц привезут и все, деревню сожгут. Выживших кого в колодки, кого в холопы!
Толпа угрюмо притихла, от нарисованных перспектив, а Захар нагнетал дальше:
— Вы из-за стада беспокоитесь, из-за баранов, а надо о себе беспокоиться! Стадо скоро пригонят, не всех угнали, с угнанными — решим вопрос! Что бы нам выжить — надо вписаться в существующее здесь и сейчас общество, что будет трудно, очень уж мы выделяемся! И мы это сделаем! Сделаем, или нас просто не станет!
Это заявление уже вызвало у народа воодушевление, особенно после ужасов, обещанных Председателем поначалу.
— Или мы будем поддерживать порядок и дисциплину сами, сообразно нормам морали и законов, свойственным данной эпохе, либо нам их навяжут насильно, сверху! Женщинам с завтрашнего, нет, с сегодняшнего дня — всем носить платки! Время такое, что простоволосыми ходят только молодые и незамужние, без палатка бабе — харам! Тьфу конечно, не харам. но тоже ничего хорошего, из-за тупой бабы, забывшей надеть платок — под молотки доверенную мне деревню подводить не буду! По вопросу религии — православным научиться креститься, найти и носить крестики, конфликт с церковью мы точно не переживем! Мужикам тоже лучше без головных уборов не ходить. За пределы деревни без охраны не соваться, двое уже прогулялись в лес, обворовав магазин — сейчас в колодках у башкир! И не думайте, что мы тут где-то в глуши оказались и про нас никто не знает, уже вон — и с налогом на землю подкатили, и стадо попытались отбить...
Из начавшего осмыслять новые реалии опчества не переставали сыпаться вопросы, не отличавшиеся, впрочем, разнообразием. Интересовало людей, в первую очередь — что будет с продуктами, особенно с хлебом. И то, на что существовать дальше. На что Председатель, заметив показавшееся на краю деревни стадо, ответил кратко:
— С хлебом пока тяжело, будем решать вопрос, зерно есть — мука будет, не все сразу. Работы много, повторяю — очень много, кто будет работать — голодать не будет. Стариков в беде не оставим, детский сад работу продолжит, с детьми, кто ходил в школу — будем решать. Ну а кто работать на общее благо не захочет — без обид, социальных выплат в этой эпохе у государства нет. Идите, встречайте стадо...
— Подождите! — Взял слово Серега. — По угнанным баранам! Не надо с каждой овцой украденной ко мне ломится как бараны! Между собой определитесь, у кого сколько угнали, вечером мне общее количество похищенного скажете. Вы меня знаете, вопрос решим в ближайшее время!
На этой позитивной ноте все разошлись, хозяева держащие скотину — устремились встречать стадо, не отягощенные живностью — по домам. Отсутствие электричества порешало с циклом день-ночь, люди ложились раньше, стараясь встать с восходом, что сулило вскоре изрядные неудобства, из-за уменьшающегося дня...
А наш притончик гонит самогончик... (9 октября 2023 г.) 28 сентября 1796 г., вечер.
Братья Шухвактовы, в ночь на воскресенье распродавшие больше половины запасов контрафактной водки, утром продолжили рекордные продажи, едва успевая менять помятые купюры на бутылки. После обеда, когда водка закончилась — вернулись с улицы дети и рассказали такое, что Убдулбек и Аббассатт аж почернели лицом. В запале, поняв, как они лоханулись — кинулись даже по горячим следам, аннулировать хоть часть последних продаж.
В первом же дворе, хозяевам которого они продали 10 бутылок, их неприветливо встретили четыре покупателя. Убдулбек, как самый младший и горячий — наскочил на мужиков, отчаянно жестикулируя и гортанно требуя немедленного расторжения сделки, сопровождая просьбы матом с акцентом. Когда один их мужиков оттолкнул наседающего Убдулбека со словами : «Охолони!», — тот окончательно осатанел и с криком: «Я твой рот ипал, всэх зарежу!!!» — кинулся на мужиков снова.
Не вступая в дальнейшую, бессмысленную дискуссию, один из присутствующих, Ришат (по совместительству —
