к девчонкам тринадцати-четырнадцати лет. Нет, это-то, само по себе, как раз по-человечески очень понятно, хотя обычно такими склонностями обладают люди лет на двадцать – двадцать пять постарше. Интересны нюансы. Он не только пользует их сам, но еще и ставит с их участием особливые живые картины. Самый любимый спектакль состоит в том, что девицу ставят в коленно-локтевое положение, и амбал в маске палача занимается с ней анальным сексом…
– Монте-Гуща. Ты, между прочим, давай без лишних подробностей. У нас тут девушки.
– Инициатор. Это кто это тут девушки?
– Каган. Я, например. Только кого это вы назвали "девушкой"?
– Люкципурс. Я продолжу? Так вот, при этом обязательны белые пышные бантики, а сама она должна дрожать и плакать, но тихонько, ни в коем случае не орать. При этом ее отец, – или заменяющее его лицо, если отец не выжил, – гладит ее по головке, успокаивает и целует в заплаканное лицо. Как правило, – этим ограничивается, особого какого-то садизма, вроде бы, – не было. Чего, разумеется, нельзя сказать о других инсценировках.
– Инициатор. И что из этого может следовать?
– Люкципурс. Предупредил же, – не знаю. Знаю только, что, вопреки обыкновению, нынешняя фаворитка держится при нем довольно долго, почти год. Она подкупила его тем, что во время первого представления, как только ей, значит, воткнули, – она страшно закричала и потеряла сознание. Но только если эту тему обыгрывать, то надо спешить, она, можно сказать, перестарок, месяца через три пятнадцать стукнет.
– Инициатор. Не знаю, что здесь можно обыграть.
– (Кто-то не представившийся, в дальнейшем Н.) Ну, это как раз просто. Де-санкция. Комплексная.
– Инициатор. Ого! Владеем техникой? Есть навыки?
– Н. Ну, – тренировались, понятно, на кошках. На тренировках, вроде бы, что-то начало получаться.
– Люкципурс. Постный, – это вам не тренировки. Второй попытки, скорее всего, не будет. Да и пытаться, скорее всего, будет некому.
– Н. Вы, очевидно, просто не вполне представляете себе, о чем идет речь. На самом деле все не так уж страшно, уверяю вас… Во всяком случае мы так считаем.
– Инициатор. Я не понимаю, – вы так просто встряли, или решили взять это дело на себя?
– Н. Мы достаточно давно ищем к нему хоть какой-то ход, и то, что нарвались вдруг на вашу сессию, – просто подарок судьбы.
– Инициатор. Берете на себя функции Председателя?
– (Н., с данного момента – Председатель.) Пожалуй. И, поскольку речь пошла о конкретных именах, адресах и обликах, предлагаю перейти на герметический режим дальнейших сессий…
Один, – с распущенной жирноватой волосней, в темных шерстяных клешах и темной рубахе с длинными рукавами, застегнутой, – как иначе-то? – на все пуговицы. Специально стоит так, чтоб создавалась видимость несуществующего на самом деле животика. Модель: Хулиганистый Парень Из Райцентра. Очень пристойно исполнено. Один, – в черной майке с красной надписью "Но пасаран!" по-русски, в черных джинсах и черных кроссовках (если приглядеться повнимательнее, очень непростая обувь, штучная, ювелирная работа), узкие темные очки, черная летняя кепчонка с длинным козырьком на манер так называемой "бейсболки" – и паршивая редкая щетина на подбородке. Модель: Фрондирующий Студент, хороша тем, что является вечной и оттого находится как бы вне моды, – с заменой аксессуаров, естественно. Аутентично. Один, – в жуткого фасона, так называемых "школьных", очках с простыми стеклами, в мешковатой зеленой футболке и каких-то бесформенных, с пузырями на коленках, штанах, нарочито ссутулился. Можно сказать, – модель сезона: Юный Композитор. Может быть, – даже не изображает… Хотя, – что это он? Как будто не узнал Святослава – Терцию, и не знает, как тот выглядит обычно.
И трое, – в грязно-серых, с белесыми разводами комбинезонах с капюшонами, затянутыми по брови, в масках, в глухих матовых очках. Они не рекламировали, но и не слишком-то скрывали своих приготовлений к чему-то такому, так что он узнал, проведал о затее учеников. Это было видно хотя бы потому, как они двигались, явно входя в Образ: постоянно расплываясь по комнате, как сигаретный дым, даже глядеть было нехорошо. Поэтому, появившись в комнате, где совершенно очевидно шли последние приготовления, спросил тем тоном, которым обычно задают риторические вопросы:
– К маскараду готовимся? Так не сезон вроде бы? Или вы средь бела дня собираетесь в таком виде рассекать по городу?
– Ничего. – Ответил один из камуфлированных после короткой паузы, во время которой они не прерывали своих приготовлений, и их сэнсей по голосу узнал Игорька – Консула. – Сойдет для сельской местности.
– А старшим показать, значит, – не надо? Глупые, не поймут и с советами будут лезть?
– Ну что вы. Просто… Просто не хотели отвлекать серьезных людей всякой ерундой.
– Это вы ликвидацию Постного ерундой называете?
– Ну так ведь, чай, и не прокладка Северомуйского туннеля.
– Не Второе Открытие Америки.
– Не Второе Закрытие Кибернетики.
– Не высадка на Луну.
– Не расщепление атомного ядра.
– Не погоня вчерашнего борща за живым человеком.
– Не доказательство теоремы Ферма.
– И уж тем более не Конец Света.
– Останавливать вас, видимо, бесполезно, поэтому спрошу хотя бы: а вы не боитесь становиться убийцами? Причем не по приказу, а по собственной воле, – а это, ребятки, совсем разные вещи, что бы там ни говорили вам всякие-разные… гуманисты. Не дай вам бог на себе почувствовать, в чем состоит эта разница.
– Ликвидация Постного – это, товарищ полковник, не наша терминология. Мы говорим всего лишь о решении проблемы вышеназванного Постного. А это, поверьте, тоже со-овсем разные вещи, что бы там ни говорили всякие любители обобщать. К вам это, само собой, не относитесь…
– Этот человек, как феномен, подобен мнимому узлу. Вроде бантика, которым вы фиксируете шнуровку на обуви. Будучи результатом случайной флюктуации, он и сгинет так же бесследно, без особой ударной волны, которая в противном случае была бы, разумеется, совершенно неизбежной. Гнойник можно вскрыть острым железом, а можно и того… Применить ну, – о-очень мощные рассасывающие средства. Но мы, поверьте, рассмотрим все возможности.
Это, понятное дело, –
