Осторожно заглянув в щелку, конструкторы с удивлением обнаружили, что лауреат Сталинской премии сидит в своем роскошном кожаном пальто прямо на заляпанном маслом ящике и делает наброски в блокноте.
Наружу царь и бог шарашки вышел не скоро. Он неожиданно весело подмигнул заму и, бережно пряча исписанные листы в карман, приказал: — Колымагу разобрать, крылья в лом, планеристов ко мне в кабинет, летуна с благодарственным письмом к едреной фене. С «первым» я договорюсь. Все, исполнять.
— Ты понимаешь, — удержал он зама, когда все разошлись. — Этот капитан, сам того не понимая, сделал то, над чем все лучшие мировые умы мучались с самого начала освоения ракетопланов. Он сумел срубить так, что вышла такая траектория, при которой мы сможем изменить стреловидность плоскости и одновременно уменьшить давление на фюзеляж. Конечно, он профан, и никакого, как его там… советчика, ну, неважно, нет. Парень напортачил, испугался и наплел семь верст до небес… и угадал один вариант из ста тысяч. Начни мы искать его на бумаге и в макетах, нам жизни бы не хватило… Да еще с топливом. Пусть Исаев землю роет, но окислитель подберет. Чую — и тут в десятку.
Он помолчал, раздумывая, и добавил вовсе негромко: — Вот что, оформи наградные документы на этого летчика. Палычу будет приятно, что его человек смог внести вклад, а вот нам этот подарочек от «первого» станет лишней обузой. И так соглядатаев хватает.
Зам понимающе кивнул лысеющей головой: — В лучшем виде распишу, и завтра же спецпочтой… Паренька, думаю, стоит направить в войсковое отделение. Там сейчас новую машину доводят. Боевые испытания. А испытателей не хватает. Мне Петров жаловался. У нас все равно простой, машина-то в переделку…
— Молодец, — скупо похвалил Главный, вытянул из кармана хромового плаща пачку дорогих папирос и протянул помощнику. — Да, а с наградой не скупись. Проси "Красное Знамя", все равно в наградном отделе срежут, дадут что попроще, а мы с тобой вроде и отметили…
Допуск на объект Паше прикрыли, однако отношение к вызвавшему нешуточный переполох военлету осталось доброжелательным.
А на третий день в комнату, где отстраненный от работы летчик коротал время, перечитывая наставления и документацию, вошел Иван Пантелеевич. В добротной шинели старшего комсостава, однако, без знаков различия.
— Рассказывай, что ты этакое натворил, что «Сам» тебе "Красное Знамя" утвердил? — предложил куратор, когда капитан приветствовал старшего по званию.
— Я, честно говоря, и не понял, — признался Говоров. — Почудилось словно…
— Ты это брось, — с напускной строгостью погрозил пальцем Смирнов. — Когда чудится, креститься надо, а нам, советским офицерам, это по уставу не полагается. Будем считать, что…"вооруженный всепобеждающим учением Ленина-Сталина капитан Говоров в короткие, в рекордно короткие сроки, сумел освоить, понять и, главное, устранить причину неудач". Вот так. И никак иначе. Понял? Значит, молодец, — Иван Пантелеевич едва заметно подмигнул подчиненному: — А ты, Говоров, везуч. И капитана вне всяких сроков, и орден.
Паша насупился: — Товарищ майор. Я, конечно, благодарен за доверие, и готов оправдать, но как-то неудобно…
— Что неудобно? — Смирнов мгновенно растерял всю улыбчивость. — То, что для Родины сотни тысяч рублей сэкономил? Или, может, тысячи жизней, которые спасет новая машина?
— Да нет… — Говоров замялся.
— Неудобно на потолке сам знаешь что делать… — вновь разморозил взгляд майор. — Или ты думаешь, что Партия и Советское правительство ошибается, считая тебя достойным высокой награды?
— Никак нет, товарищ майор, — рявкнул Говоров, понимая, что спор может выйти весьма крутым боком. — Служу трудовому народу, — произнес он, вытянувшись по стойке смирно.
— Вот это правильно.
— Кстати, — Смирнов скинул шинель. Вместо четырех майорских шпал в петлицах блеснули три золотистых ромба.
— Виноват, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга, — вновь вскинулся Говоров.
— Да ладно, Паша, садись, не прыгай. В ногах правды нет. В этом звании и твоя доля есть. Мне за твой успех, как обеспечившему, и так далее, внеочередное присвоили… генеральское.
— Давай лучше о деле поговорим. Так вышло, что машине ты этой второй шанс дал. Мы ведь ее, грешным делом, хотели твоими руками немцам подсунуть. Как крепкую, ломовую, дезу. Пока бы они с ней разобрались. А тут, вон как. Потому, задание тебе будет другое, — Иван Пантелеевич хитро прищурился. — Эти… — он кивнул за стенку, — сплавить тебя норовят… да только не им решать…
— Главный, хоть у «Самого» и в любимчиках, да только нас тоже не в помойке нашли. Так что слушай приказ, капитан Говоров. Днями сюда придет вагон с захваченным на передовой образцом фашистского самолета. Да не абы какого. Новейший «мессершмитт». И предстоит тебе, Павел Тимофеевич, изучить его до тонкости. Во все детали влезть. Пилотаж освоить и вооружение. Зачем, пока не скажу, секрет. Но, заниматься будешь наравне с теми испытателями, которые его будут проверять. Однако им это для того, чтобы дать рекомендации для наших летчиков и разработчиков вооружения, а тебе совсем наоборот.
— Вот и все, что я могу тебе сказать, — закончил комиссар. — Ну, удачи тебе, капитан, — протянул руку Смирнов. — И еще один совет. Аттестат твой уже в часть пришел, приказ на капитанскую зарплату — тоже, так что, можешь себе позволить и в город выйти, отдохнуть культурно… А будут бурчать, посылай их. Даже коли в комендатуру попадешь, телефончик вот этот продиктуй, и достаточно будет.
— Так это приказ? — сообразил Говоров.
— Ну, Паша… Как я могу тебе приказать такое, — усмехнулся глазами комиссар. — Приказать не могу, а посоветовать запросто. Будь. Аттестат родителям не забудь выслать, а то прокутишь все, — акцентировано намекнул куратор на прощание.
Проводив командира, Павел задумался: "Что бы это значило? Если с «мессером» более-менее понятно — дело интересное и нужное при любом раскладе, то во втором — осталось некоторое недопонимание. Или хотят меня этаким фертом в глазах окружающих выставить, или еще какая-то хитрость. Однако пожелания командования равны приказу. И обсуждению не подлежат".
Уже на следующий день Павел сидел в комнате самоподготовки, обложившись документами из секретной библиотеки шарашки.
Кое-что о «мессере» он, конечно, знал. Однако довоенные методички, презрительно, со скрытой издевкой, рисующие сырой и несуразный самолет, оказались разбиты вдребезги самыми первыми встречами с новой машиной люфтваффе.
Пока наши вожди раздавали звезды героев воевавшим в Испании летчикам, немцы, взамен старой "Берты"", создали практически новый самолет. Bf- 109 E, названный Эмилем, с двигателем ДБ-601, достигал скорости более 570 км/ час, а мощность в 1000 л.с. позволяла развивать эту скорость буквально в мгновения ока.
