Отчего-то данная перспектива нагоняла еще большую тоску, чем лунные балтийские ночи, но он гнал ее прочь.
Помощник Глорма и старинный приятель, Верзила Роб, неодобрительно посматривая на патрона, крутился у единственной мачты посудины. Хозяин выглядел отвратительно, посинел от беспробудного пьянства. Сам не замечает, сколько выхлестал за последний рейс.
Верзила знал, что самые дурные происшествия в здешних водах случаются именно в последние дни, когда уставшая команда ослабляет бдительность, капитаны начинают бороться с качкой, обращаясь к пивным и винным бочонкам. И потому неустанно вперял взгляд в морскую гладь и темнеющую лесами береговую полосу.
Роб так же, как и хозяин, надеялся навсегда сойти на берег после этого плавания. Он не был романтиком и понимал, что спустит заработанное по борделям да тавернам за год-два. Не беда, найдется работенка и сухопутная. От моря его воротило. Звериным инстинктом понимал Верзила, что очень скоро Балтика обратится в арену больших событий, в которых места для тихих каботажных плаваний уже не останется. Не зря он просиживал за глиняными и оловянными кружками с моряками далекого Средиземного моря, наслушался, что остается от торговли, если несколько стран начинают длительную войну…
Никто не докладывал Верзиле Робу ни о военных приготовлениях России, ни о грядущем объединении ляхских и литвинских земель в единую Речь Посполи-тую, ни о датском принце Магнусе, готовом втравить в европейскую войну свою карликовую родину, польстившись на русские деньги. Но старая водяная крыса чувствовала нутром, куда дуют балтийские ветра.
Неохотно согласился Роб на это плавание, польстившись на необычайно щедрую оплату. Сердце било тревогу, но глаза алчно разгорелись при виде дармового золотишка.
— Чудные люди наши наниматели, — делился он с патроном соображениями еще до начала плавания, — оплачивают целый рейс, да еще так щедро, при этом оставляют нам массу свободного места на корабле. Это же смешно — три пушечки!
— Не нашего ума дело, — ответил Глорм, — остается свободное место — так забей его товаром. Что нынче в Ливонии в цене?
— Да нищим рыцарям все сгодится, — усмехнулся Роб. — Они со всеми соседями не в ладах, сами работать не научились, подданных своих так измордовали за века, что у тех словно руки отсохли.
— Распорядись деньгами, — сказал Глорм. — Я свою долю вкладываю в этот рейс, и тебе советую. Следует извлечь максимум выгоды из глупости заказчика.
— С Ливонии много не выторгуешь, — покачал головой Роб. — Но порожним кораблю не след ходить, это верно.
— Вот и распорядись, — Глорм допил вино и направился блуждать по городу. С недавних пор завел он себе такую привычку — лениво осматривать дома, мечтая, какой из них он прикупит себе, как только сойдет с качающейся палубы на твердую землю, порвав с каботажными рейсами.
Верзила и распорядился. Судно забили под завязку. Команда, ворча, шныряла между тюками и сундуками, громоздящимися в самых неподходящих местах, кляня алчность хозяев. Роб только скалил зубы и показывал ворчунам огромный, словно пушечное ядро, кулак. Излишне болтливые морские волки торопились проскочить мимо, вспоминая, как крут на расправу старший помощник купца, сколько ребер и челюстей сокрушил он за свои две дюжины рейсов.
Только сопроводил Роб недовольным взглядом очередную кружку, утонувшую в утробе купца, как заметил в слабой дымке на горизонте что-то подозрительное.
Быстро и ловко, словно обезьяна, принялся карабкаться он на мачту, умело пользуясь специальными сетями, пока не добрался до корзины смотрового.
— Куда пялишься, тупица!
Резкий удар кулака помощника заставил голову нерадивого впередсмотрящего дернуться. Губы моряка лопнули, словно переспелые виноградины, на рубаху брызнула кровь, но Роб уже не обращал на него ни малейшего внимания, обшаривая горящим взором водную гладь.
Ему не померещилось.
Из дымки выросли мачты и паруса приближающегося со стороны открытого моря когга. Ни флагов, ни вымпелов, выходит — беда.
— Витальеры! — взревел помощник, выводя хозяина из сонного оцепенения.
Команда засуетилась. Глорма бесцеремонно отпихнули от ящика, на свет появились мушкетоны. Из другого сундука со звоном стали появляться алебарды, сабли и копья.
Слегка пьяный купец, выслушав скатившегося вниз помощника, прикрикнул на команду:
— Чего за железо схватились, акульи дети? Это не пара гребных лодок с пьяными ляхами, а целый когг! Поди, и пушки имеются, и команда для абордажа. Удирать следует, а не удаль показывать. Живо на весла!
Парус давно слабо трепыхался, не в силах поймать нужный ветер. Благо, часто приходилось судну входить в устья рек, где холмы да леса крадут ветра. Имелись и уключины, и добрые весла, и крепкие спины моряков.
— А этот дъявол летит, словно из лука выпущенная стрела, — проворчал Роб, наблюдая, как с неумолимостью рока приближается пират, прижимая их к берегу.
— Чего проще, — пожал плечами бледный от пьянства и волнения Глорм. — У него парусное вооружение побогаче нашего, малейшее дуновение уловит. И команда не чета твоим увальням.
Витальеры всегда были на Балтике лучшими море-манами, да то и понятно. Что проще и выгоднее — грабить или перевозить грузы и торговать ими? Это на юге флоты Испанской империи, или Венецианской республики были мощнее и профессиональнее пиратских. На севере еще со времен викингов дело обстояло совсем наоборот.
Весла ударили по волнам, рулевой повернул посудину к берегу.
— Далеко ли до замка комтура Роже? — спросил Глорм.
— Не успеем, — буркнул Роб, выхватил из тюка огромное блюдо тонкой работы и немалой цены, принялся колотить по нему рукоятью сабли, задавая ритм гребцам.
Хозяин поморщился, видя, что блюдо из красной меди вряд ли переживет подобное, автоматически подсчитал в уме убыток, но промолчал.
Посудина тяжело рванулась вдоль береговой полосы, словно олень, услышавший охотничий вой волчьей стаи.
Когг ловко сманеврировал, ловя ветер, и помчался наперерез.
Некоторое время длилось соревнование парусов и весел, пока не стало очевидно — от витальера не уйти.
С проклятьем отбросил Роб за борт изуродованное блюдо и в бессильной ярости погрозил саблей надвигающемуся пирату.
— Отдать груз? — сам у себя спросил несчастный купец, не готовый к расставанию со своей мечтой о тихой и сытной сухопутной жизни.
— Думаешь, хозяин, — оскалился Роб, — они отпустят нас и корабль, позарившись на барахло?
— Думаю, — рискнул предположить Глорм, — без абордажа им не обойтись, а кто захочет терять матросов, когда без всякого кровопролития можно получить такой приличный барыш?
