Вся надежда на то, что и оставшиеся на борту корабля люди тоже позволили себе немного расслабиться. Да и не должны они вести себя очень настороже.
Когда я предложил Фреду захватить этот корабль, тот поначалу даже изумился: «изнердийский корабль?!». Затем я наконец-то увидел лицо того Фреда фер Груенуа, каким увидел его при первой нашей встрече — бесшабашно-веселым.
Я, конечно, был рад этому, но больше обратил на его реакцию. А она ясно говорила, что Изнерд пользуется достаточной репутацией в этом мире, что бы сама такая мысль могла вызвать изумление. И это их убеждение тоже работает в нашу пользу.
Вот он борт вражеского корабля. Сейчас главное не стукнуть по нему шлюпочным бортом. Не все так страшно, такой звук может быть, если об него ударится ствол дерева, принесённый ветром и течением. Но лучше подстраховаться.
На палубе снова заговорили. Голос был где-то там, у противоположного борта, но Фред заметно напрягся:
— Шлюпки возвращаются с берега.
Вот же черт, но теперь уже поздно что-то менять.
Трендир легко, почти не касаясь планширя фальшборта вражеского корабля, взмыл на палубу. За ним последовала четверка людей, тех, что была с ним в шлюпке. Им отдали все, что имелось из огнестрельного оружия, и у троих из них было по паре стволов.
Оружия, даже клинкового, на всех не хватало, его и не было много на «Мелиссе» фер Груенуа, но кто сказал, что даже наспех выструганная дубинка в умелых руках представляет собой просто деревяшку?
Вообще-то я хотел идти в числе первых, но Фред, узнав об этом, молча покачал головой:
— Не стоит этого делать, Артуа. Никто из моих людей не усомнится в твоей трусости, поверь. Но всем хочется вернуться в Империю героями, людьми, сумевшими сбежать из изнердийского плена, да еще и на их корабле, а не свидетелями твоей…
Он не договорил, но и так все понятно. И я только крякнул в ответ.
Так что на палубу я попал в числе последних. Не смотря на это, изнердийцев хватило и на мою долю. Людей на коутнере оказалось больше, чем мы рассчитывали. Те несколько матросов, что были на верхней палубе корабля, погибли мгновенно. Наверное, у фер Груенуа оказались не самые плохие бойцы, да и неожиданность нашего нападения тоже сыграла свою роль.
А вот дальше начались проблемы.
Изнердийцы, те десятка полтора — два, что выскочили на звуки боя, не стали бросаться в атаку, нет. Они просто выстроились на корме двумя шеренгами. К чему лезть на рожон, когда совсем скоро подойдут вельботы с людьми, и вот тогда проблему можно будет решить быстро и без лишних жертв. Плохо было то, что их почти в два раза больше. Но был и светлый момент: ружей и пистолетов в руках у них почти не наблюдалось. Да и чего удивительного, корабль, судя по всему военный, и такие вещи хранятся не под подушкой, а в специальном оружейном помещении.
Но парочка стволов имелась точно. И Прошка сделал шаг вперед, прикрывая меня своей спиной. А я прыгнул влево, припав на колено. Потому что единственный заряженный пистолет оставался у меня, и я скорее бы палец позволил себе отрезать, чем передал его в чужие руки. Под колено приземлившейся на палубу ноги попало что-то твердое, и даже не выдержав, заорал. Слова были отнюдь не печатными, но кричал я на родном языке, и они вполне сошли за боевой клич. Выстрелил я в человека, что держал тромблон. Тромблон, как и мой пистолет, тоже был двуствольным и тоже с вертикальным расположением стволов. Вот только нижний его ствол был весьма впечатляющего калибра и заканчивался широким раструбом. Не круглым, как это обычно бывает, а каким-то плоским, что позволяло картечи рассеиваться именно в стороны. И выглядел он настолько впечатляюще, что часть наших людей подалась назад.
Наверное, стрелку стоило бы сразу им воспользоваться, но он повел им вдоль нашей шеренги, словно выбирая цель. В его я и выпустил оба заряда, хотя с такого расстояния и таким калибром вполне хватило бы и одного выстрела. Но слишком уж жутко смотрелся в его руках тромблон. Второго стрелка поразил Прошка, выпадом балота с колена. Наверное, Проухву повезло больше и под колено ему ничего не попало, потому что он только рявкнул. Потом произошло то, о чем можно было бы и догадаться, но как-то забылось в горячке боя.
Грохнул фальконет, один из двух, что ехали багажом в нашей шлюпке. Мы зарядили их перед атакой оба, зарядили большим, чем это обычно делается зарядом картечи, потому что рассчитывали применить их в упор.
Уж не знаю, как умудрились поднять их на борт два этих человека, что пострадали при крушении, но если бы не они…
Из него выпалили, бросив прямо на палубу, лишь немного приподняв тот конец ствола, что заканчивается жерлом. Воспользовавшись замешательством экипажа коутнера, вперед прыгнули Трендир с Бронсом, увлекая за собой остальных.
А дальше мы яростным ревом помогали оставшимся в живых прыгать за борт, решившим искать спасения на берегу. Изнердийцев и сейчас оставалась больше, но дело всегда было в духе воинов, а его у них уже не осталось.
С приближающихся вельботов доносились крики, которые должны были подбодрить защитников.
Затем стал слышен гневный ор, после того как они увидели, что с борта начали прыгать люди и им стало понятно: прыгали не мы.
Выстрел второго фальконета пришелся точно в вельбот, перегруженный людьми из экипажа коутнера, тот, что оказался впереди. Затем, в него же, из тромблона, выстрелил Трендир, тоже попав. Нет, Трендир — это воин, и в нашей атаке я успел оценить это в полной мере. Такой воин, что вполне стоит половины из остальных людей фер Груенуа.
Второй вельбот, увидев все это, застопорил ход в нерешительности. Хорошо было слышно, как с берега их старались подбодрить, по воде звук вообще разносится замечательно.
Ну-ну. Это с берега легко кричать, упиваясь собственным мужеством. А когда на твоих глазах идущая впереди шлюпка получает столько картечи, что под ее тяжестью чуть ли не зачерпывает бортами воду… Когда почти половина из находившихся в вельботе людей мечтает только о том, чтобы скорее все это закончилось и лекарь осмотрел рану, которая болит так невыносимо… Когда твой сосед повалился на тебя разнесенным в клочья картечью лицом..
Скрипел кабестан, выбирая остатки якорного каната. Уже распустился нижний фок, поймал ветер кливер и коутнер набирал ход, унося своих новых хозяев в открытое море.
Я подошел к человеку, что сидел прямо на палубе, лелея потревоженное больное колено. Помог ему подняться, довел до лючины трюма, усадил на нее. Затем сунул ему в руки бутылку с вином, врученную мне расторопным Прошкой. И где он только успел ее найти?
Спасибо тебе, от всех нас спасибо. Если бы не эти два выстрела из фальконетов, то оставшиеся из нас в живых плыли бы сейчас к берегу, мечтая только о том, чтобы не заметили с вельботов. А пассажиры вельботов азартно высматривали бы нас, и с криками — вот он, еще один! — лупили бы веслами по головам, радуясь при каждом удачном ударе.
