Поляки же, напротив, явно решили пойти ва-банк, бросив все на чашу весов. Еще недавно почти сошедшие на нет манифестации и шествия в польских городах стали практически ежедневными, несмотря на комендантский час. Резко активизировались недобитые польские банды под руководством Мариана Лангевича, Юзефа Гауке-Босака, ксендза Станислава Бжуска, Зыгмунта Сераковского и других 'благородных панов'. Снова, как и в 1863 году, были попытки нападений на русские части, расквартированные в Польше. Ну что ж, сами напросились…
- Реакция на аресты магнатов уже есть?
- Есть, но весьма скромная, - пожал плечами граф. - Аресты только начались и в основном в провинциях, столичное воеводство мы пока не трогаем, слишком уж там обострена обстановка. Гораздо больше меня волнует, как отреагирует польская шляхта на объявление низложения Царства Польского и разбивку Польши на губернии…
- Думаю, когда Михаил Николаевич закончит наводить порядок в этом чертовом крае, - сказал я со злостью, - реагировать там уже будет некому. Тогда и объявим. Единственная польза мятежей в том, что после них становится меньше мятежников.
Игнатьев согласно кивнул и в комнате воцарилось молчание. В наступившей тишине отчетливо раздался треск поленьев в камине.
- А все-таки, каков старый хрыч, - имея ввиду Блудова вдруг резко прервал молчание я. - Так нагло врал мне прямо в лицо до самой своей смерти, а сам крутил шашни со своим клубом. Все припугнуть меня хотел… А как ведь выражал рвение и готовность! Помнишь? Я ведь совсем было поверил, что он и вправду готов работать по полной, чтобы оставить свой отпечаток в истории. Смеялся надо мной как над самонадеянным мальчишкой, небось, - зло закончил я.
Блудов не давал мне покоя. Как я узнал от Игнатьева впоследствии, едва выйдя от меня, он направил все свои усилия, не на работу, как того ожидал я, а на самое что ни на есть оголтелое вредительство. Он тут же принялся организовывать всех недовольных моими реформами в высшем свете. А таких надо признаться набралось довольно много. Старый лис. Наверное, он чувствовал мою к нему затаенную нелюбовь. Может быть, даже предполагал, что мне известно про его клуб, поэтому так горячо и демонстративно поддерживал мои инициативы. Я не хотел трогать его детище до поры до времени, несмотря на недовольство Игнатьева этой опасной игрой. Хотел, чтобы клуб как-то проявил себя, что позволило бы мне осторожно устранить самую недовольную часть русского дворянства, и заодно разжиться за его счет деньгами, но… смерть Блудова спутала нам все карты. Результатом стало дерзкое покушение Гагарина, и мы получили то, что имеем.
- Ваше Величество, самое время сменить оцепление вокруг дворца. Кризис миновал, а солдаты уже почти сутки на ногах. Кстати кому это пришла такая забавная мысль, кормить солдат с императорского стола, - позволил себе усмешку начальник разведки. - Уж не вам ли?
- Ну а кому же ещё же! Знали бы вы, чего мне пришлось наслушаться. Внезапно оказалось, что во дворце нет ни грамма нормальной еды - одни лишь деликатесы. Тогда я с самой вежливой улыбкой заказал три тысячи порций черепашьего супа. А когда его начали варить просто уточнил, что если во дворце закончатся деликатесы, которые я и не думал докупать дополнительно из-за ослиного упрямства поваров, то для приготовления обычной пищи мне сгодятся повара и поплоше, а в их услугах я больше не буду нуждаться. Вот тут-то неожиданно изыскалось необходимое количество гречневой крупы с самой обычной телятиной. Хотя надеюсь, черепаший суп солдатам понравился, - хохотнул я. Эта история была единственным приятным воспоминанием за последние сутки.
- Я хотел бы просить Ваше Величество заменить оцепившие дворец полки на лейб-гвардии Конный и лейб-гвардии Измайловский, - продолжил гнуть свою линию Игнатьев. - Командиры полков генерал-майоры Граббе Николай Павлович* и Рейбниц Константин Карлович места себе не находят. Их полки давно ждут приказа и готовы сразу же выступить куда только прикажете. Не стоит отказывать им в этой малости, позвольте им продемонстрировать свою верность. Винить в мятеже всю гвардию излишне.
- Это они просили со мной поговорить? - с полуулыбкой спросил я своего собеседника.
- Да, - ничуть не смутился граф. - Остезийские немцы и раньше были готовы поддержать пошатнувшийся трон. Офицерам этих полков можно всецело доверять.
- Ну что же, как там говорил мой достопочтенный,дед Николай? 'Русские дворяне служат Отечеству, а немецкие - мне лично'. Что ж, раз остальные верные нам гвардейские полки уже в Польше, то почему бы и нет.
- Прибыл Его Высочество Великий Князь Константин, - доложил мне дежуривший у моих дверей адъютант.
- Пропускай! - оставив всякую надежду поспать хотя бы пару часов, приказал я Сабурову.
Вошедший в кабинет великий князь просто кипел от злости на польских мятежников. Кажется, парочка разговоров в высшем свете сильно раззадорили его, а события вчерашней ночи окончательно изменили его отношение к Царству Польскому. Еще бы, его уже второй раз пытались убить те, кому он, по сути, желал только добра.
Несколько часов назад я поручил ему создание того, что в моем времени называли бы 'пресс-центр'. Необходимо было, во что бы то ни стало, убедить запаниковавшую столицу в подлинности моей версии событий и пресечь всевозможные слухи и сплетни. Поэтому я спешно распорядился создать 'Чрезвычайную комиссию по расследованию обстоятельств покушения на Его Императорское Величество и его домочадцев 17 февраля 1865 года'. Авторитет Великого Князя и круг его знакомств, связей для этой работы был как нельзя кстати. Для формирования подачи информации в нужном нам ключе я приказал подключить к работе комиссии незаменимого Игнатьева и департамент Лескова.
* Граббе Николай Павлович - выдающийся русский полководец, неоднократно отличился во время Кавказской войны. Дважды со своими войсками совершил сложнейший горный переход на высоте более чем 3 300 метров.
ГЛАВА 7. ДЕНЬ ВТОРОЙ. ВЗГЛЯД СНАРУЖИ
18-го февраля
18 февраля 1865 года по новоюлианскому календарю*, новому стилю как модно было говорить при дворе, в Российской Империи был объявлен траур. В этот день на первой полосе всех печатных изданий империи красовался один и тот же заголовок. "Наследник российского престола убит поляками-заговорщиками!" Текст повторялся из газеты в газету, незначительно видоизменяясь.
Виной такого единообразия мнений была узкая струйка официальной информации, вытекающая из рук всемогущего наперсника государя - графа Игнатьева. Который в обмен о подробностях ночных событий требовал лишь в обязательном порядке указать в статьях определённый набор фактов. Отказаться от предложения значило немедленно получить распоряжение о временном закрытии издания. Разумеется, газетчики пошли на поводу у Зубастого Лиса, как метко прозвали Николая Павловича в столичных кругах. Газеты, одна за другой, выдали материал под его копирку. Впрочем, в убытке от этих пропагандистских маневров они не остались. Скорее даже наоборот - выпуски восемнадцатого февраля повсюду шли нарасхват, не хватало даже допечаток. Всем хотелось лично прочитать неслыханную новость уже второй день державшую столичное общество в напряжении.
