Из тюрьмы людей вытаскивал, ибо чувствовал, за ним правда, а не за доносчиками. За свои слова и убеждения отвечал. И погиб, как герой. В августе 1941 года, выводил из под обстрела состав с ранеными солдатами. Пулеметная очередь с пикировщика разорвала ему грудную клетку. Помощник погиб на месте. А Степан Иванович держался на ногах, пока не вывел эшелон в безопасное место. Упал, и сказал кочегару:
«Леня, не могу больше. Веди сам. Помираю». Вот такие люди и есть соль нашей России. А посади его в тюрьму, он и там человеком останется. А главное, очередного сексота Ветрова из этой породы людей не сделать.
Убить можно, а согнуть – вряд ли.
Пожилой, но еще крепкий проводник в ладной форме улыбнулся Карповскому, ну, как прям, родного брата увидел.
– Ваше место товарищ, аккурат рядом с моим постом. Так, что по соседски, за чаем обращайтесь. И сахар у нас имеется. Для хороших людей не жалко.
– Спасибо, спасибо…- растрогался Сергей Николаевич. Немного отвыкший от такого вежливого обхождения. В тюрьме все больше команды в ходу – стоять, лицом к стене, руки за спину, загноблю падла! Вагон быстро наполнился пассажирами. Началась обычная суета. Шум, гам, грохот, расталкивание по полкам баулов, чемоданов, сидоров, корзинок. Потом это стихает и все ждут отправления. По своему, это волнующий момент. Есть все таки в этом своя романтика. На какой момент пассажиры сплачиваются, вливаются в братство путешественников. Очень быстро знакомятся, и, начинаются неспешные разговоры о житье – бытье, о горестях и радостях.
Уже давно психологи установили, что такое общение по своей эффективности превосходит продвинутый психотренинг. В купе, за совместной трапезой, порой под бутылочку, под неспешный разговор под стук колес, безо всякого усилия и насилия выплескивается наружу то, что пряталось все это время под черепной коробкой. Маскировалось. И посоветуют тебе, и, примут близко к сердцу печаль твою, разделят горе твое. Точно так же как и ты сам поддержишь собеседника в сложный момент его жизни. А когда компания добрая образуется, то и расстаются чуть ли не слезами. Сойдешь с поезда, а на душе легче, будто груз тяжелый сбросил. А коль пассажирка очаровательная попадется, да в душу западет, тут уж долго будешь помнить. Годы пройдут, а образ очаровательной незнакомки перед глазами так и колышется. Не случайно же прожженный жучара, морда чекистская Якимов предложил для Карпинского такой вариант врастания в среду после нескольких лет отсидки. Пока едет, по дороге, глядишь малость отмякнет.
Первые отрицательные эмоции притихнут. Мозг в спокойствие малость придет. Да если еще при этом незаметно на нужные темы поговорить, настроить товарища на нужный лад, то пол – дела, считай, сделано.
Однако, психология рулит, и психоанализ процветает.
Сергей Николаевич обустроился быстро. Да, и, вещей у него, по правде говоря, немного. Пальто, чемоданчик неказистый, от безвестного владельца доставшийся, вот, пожалуй, и все. А вот у соседа по купе, наоборот, всего с избытком. Помимо огромного заплечного мешка, два огромных чемодана, точнее ящика с веревочными ручками, и, еще, две сумки полевые крест – накрест. Чисто моряк в гражданской войне с пулеметными лентами. Удивительно, как только донес. Конечно, выглядел он колоритно, заросший бородой, обветренный, одежда необычная, длинная куртка с капюшоном, шапка меховая чрезвычайной лохматости. От него пахло рыбой, водорослями, пережженным салом, морем и несокрушимым здоровьем.
– Не побеспокою? – обратился он к профессору. – Вещей много. Из экспедиции возвращаюсь. Образцы везу. Извиняюсь, не представился. Павел Михайлович Романов, кандидат наук по астрономии. Проводим наблюдения на Новой Земле.
– Сергей Николаевич Карповский, профессор медицины. Психиатр. Можно сказать, тоже возвращаюсь из научной, гм-м, экспедиции.
– Ну, мы с вами коллеги.- Заулыбался бородач. – Я сразу с гидроплана на поезд. В институте срочно затребовали образцы. Наши геологи что – то там обнаружили. А я вот наблюдения за высшими сферами небесными провожу.
В купе зашел проводник и поставил перед пассажирами два стакана с горячим чаем.
– Смотрю, чай наш не берете. Многие пассажиры по третьему разу прибегают. Может, не нравится, так вы скажите. Чай у нас и в самом деле добрый. О – о, да и у вас на столе пусто. Я мигом.
Проводник выскочил, и через три минуты вернулся с большим кульком.
– Вот, жена в дорогу приготовила. На месяц хватит. Мне одному не осилить. Не побрезгуйте. А, то право слово, неудобно мне. Я, значит, один объедаться буду, а, вы с голоду загибаться. Не по нашему. Не по советски.
– Мы в ресторан сходим. Деньги у нас есть, – словно оправдываясь, зачастил Карповский.
– В самом деле, неудобно нам, – поддержал профессора астроном.
– Не обижайте меня отказом. А вдруг с вами от голода плохо в дороге будет. Скажут, не доглядел, за нашими учеными. А у вас, я так понимаю, дело государственное. Вон, из экспедиций всяких едете. – Проводник торжественно поднял вверх указательный палец, мол, понимаем всю важность текущего момента.
Бородач вынул из сумки бутылку.
– Тогда и мы вас приглашаем посидеть.
– По службе нам нельзя никак. Вот сменщик придет, и на махонький глоточек, посижу. Мне и самому интересно с ученым людом пообщаться. Я научные статьи в газетах всегда читаю.
Сменщик у проводника, к удивлению, пришел очень быстро. Через пять минут Ефим Михайлович, так звали работника жд отрасли, уже сидел с учеными и поддерживал задушевный разговор. Собеседником он оказался интересным, и весьма начитанным. Хорошо разбирался в научных проблемах, чем вызвал у пассажиров уважение к своей скромной персоне. Вот только к водочке, действительно, отнесся с прохладцей. Делал по маленькому глоточку. Зато ловко и умело подливал ученой братии.
– Смотри – ка, – удивлялся он рассказам астронома о задачах полярной обсерватории. – Разгадаем тайну зарождения вселенной, то и откроем все секреты матушки Земли?
– Обязательно. Большинство людей на нашей планете, и не подозревает, как тесно мы связаны со всей вселенной, – бородач оживился. Наконец у него появились внимательные собеседники, которые ловили каждое слово его импровизированной лекции. – Вот скажите, где мы с вами сейчас находимся?
На планете Земля. А она входит в состав нашей солнечной системы. И движется по орбите со скоростью тридцать километров в секунду.
Посчитайте сами, сколько верст мы с вами за одну минуту в космосе пролетели. А вот диаметр нашей планеты сорок тысяч километров. Вот мы за минуту почти всю ее и облетели.
– Да, масштабы впечатляют, – согласился Карповский.
