дачу все вместе. А два дня назад приехал в гости этот… Олег.
Имя своего потенциального жениха Света произнесла с плохо скрываемым отвращением.
— Что, так не понравился? — спросил я без всякой издёвки.
— Нет!
Света энергично замотала головой.
— Он такой, знаешь, самоуверенный! И смотрит на меня, как на малолетнюю дуру!
— Понимаю, — кивнул я. — Это ужасно.
— Саша, что нам делать? — растерянно спросила Света.
Я сдвинул шляпу на затылок и задумчиво почесал переносицу.
— Знаешь, что? Пойдём, ты покажешь мне крепость, и всё хорошенько обсудим. Дмитрий Николаевич сказал, что отпускает тебя до вечера.
Света сжалась в комочек.
— Вечером Олег зайдёт за мной, и мы должны пойти с ним на танцы, — виновато прошептала она. — Я не хотела, но мама настаивает, что я должна развлекать гостя.
Я обнял Свету за плечи.
— Ты ни в чём не виновата. А танцы… ну, потанцуй с ним немного. Или скажи, что плохо себя чувствуешь. Сейчас важнее решить, как тебе вести себя с родителями. По факту, они правы — я, действительно, голодранец, и живу в общежитии.
— Зачем ты так говоришь? — упрекнула меня Света.
Я пожал плечами.
— Потому что это правда. Но и тут можно кое-что придумать. Ну, идём, посмотрим крепость!
Август 1240-го года, Великий Новгород.
После битвы на реке Неве, Александр не сразу увёл войска в Ладогу. Ещё неделю они со шведами стояли на разных берегах, ведя переговоры. Шведы просили разрешить им забрать тела погибших. Александр, подумав, не стал им препятствовать.
Рано утром девятнадцатого июля шведы направили к русскому берегу два корабля. Молчаливые финские ратники стащили на корабли трупы шведских рыцарей и простых ратников. Новгородцы своих погибших похоронили уже на следующий день после битвы.
Все напряжённо ждали — решатся ли шведы на новую стычку. Но двадцатого числа лазутчики из шведского лагеря донесли, что Александр ударом копья в лицо ранил самого рыцаря Магнуссона Биргера, который вместе с ярлом Ульфом Фасе руководил походом. Биргер выжил, но состояние его было плохим. И Ульф Фасе, взвесив все обстоятельства, решил не рисковать жизнью двоюродного брата и союзника и отступить в Швецию.
В тот же день шведские корабли снялись с якорей и пошли вниз по течению Невы, к островам дельты.
Александр выслал им вдогонку дозорных, чтобы убедиться, что шведы действительно ушли, а не остались на островах. Но шведы прошли мимо островов, не замедляя хода. Делать им там было нечего — все рыбацкие деревни давно разорены, жители разбежались по лесам. Продовольствия и сена для коней не достать. Ратники Александра сами косили траву и ловили рыбу. Но шведы этого делать не могли — опасались, что Александр только того и ждёт, чтобы напасть.
Напасть на шведов перед рассветом оказалось удачной мыслью. В суматохе боя шведы так и не смогли понять численность новгородской дружины. Им казалось, что новгородцы собрали огромное войско, тягаться с которым опасно.
Вот почему осторожный Ульф Фасе предпочёл не просто отступить, а уйти обратно в Швецию и ждать, когда с запада на Новгород ударит Тевтонский орден.
Убедившись, что длинные шведские корабли растаяли в балтийской дымке, Александр объехал все приневские деревни, до которых не добрались шведы. Там он собрал дань, чтобы отвезти её в Новгород. Это не было обязанностью князя. Но с ним были новгородские бояре Миша Иванкич и Сбыслав Якунович, а также ладожский воевода Онуфрий. Они и отвечали за сбор дани с ижорцев и корел.
Нагрузив данью обоз, дружина неторопливо двинулась в сторону Ладоги.
В Ладоге Александр задержался ещё на неделю — детально осмотрел крепость, проверил, как воевода укрепляет стены. Это уже входило в прямые обязанности князя.
Александр остался доволен, и пообещал воеводе, что доложит о его службе вечу и посаднику Степану Твердиславовичу.
Только в начале августа отдохнувшая дружина с большим обозом двинулась вдоль берега Волхова в Новгород.
В Новгороде князя ожидал неласковый приём. Испуганные его самостоятельностью бояре забыли старые распри и объединились против Александра.
— Ты, князь, самовольно оставил Ладогу и пошёл на шведов! — постукивая посохом в пол, говорил посадник Степан Твердиславович. — Нарушил новгородскую волю!
— Со мной были новгородские бояре, — негромко возразил Александр.
Говорили в тереме князя, на Городище. Посадник не поленился сам приехать сюда — понимал, что вызывать князя для разговора в Новгород будет неуместно.
— Присядь, посадник, — твёрдо сказал Гаврила Олексич.
Слуги князя сразу же принесли Степану Твердиславовичу удобное кресло. Но посадник не садился — стоял перед князем в негодующей позе.
— Я еле-еле бояр в руке держу, — продолжал он. — Есть такие, что давно хотят выслать тебя из Новгорода. Для того и в Ладогу предложил поехать, чтобы крикуны поутихли. Чтобы поняли — князь новгородской воле не перечит. А ты что же?
— Ну, так прогнали же шведов, — ответил Александр. — И немалую дань с ижорцев собрали.
— И про дань у нас отдельный разговор будет, — подхватил посадник. — Где это сказано, чтобы князь дань собирал? Тебе выделены деревни для прокорма — вот там и собирай. А в новгородские угодья князьям хода нет.
— Дань собирали новгородские бояре, — вмешался Гаврила Олексич. — Князь с дружиной только присматривали, чтобы их кто не обидел.
— С этих бояр ещё вече спросит, — кивнул Степан Твердиславович. — А если бы шведы на кораблях пошли к Ладоге? Догнал бы ты их? Пока бы обратно от Ижоры к Волхову пробирался — они бы уже и город сожгли, и крепость взяли! Вече требует выслать ладожского воеводу Онуфрия в Новгород для суда над ним! А в Ладогу поставить другого воеводу — кто благоразумнее! Ох, и натворил ты дел, князь! Ох, и натворил!
— Да хватит уже причитать, — грубо оборвал посадника Гаврила Олексич. — Теперь и шведы долго не сунутся, после такой взбучки. И немцы десять раз подумают прежде, чем на Новгород идти!
— А ты, боярин, меня не учи! — прищурился Степан Твердиславович. — Как вече скажет — так и будет. Если решит вече выгнать князя Александра, так и ты с ним поедешь в Переяславль. И Миша Иванкич со Сбыславом тоже. Видно, надоело им в новгородских боярах ходить!
Степан Твердиславович так и не присел в кресло. И от чарки мёда отказался — поехал обратно в Новгород.
Гаврила Олексич озабоченно глядел на Александра.
— Отправлю-ка я своих людей в Новгород — поговорить с боярами, кто посадника не любит. Надо нам попытаться склонить вече на нашу сторону.
— Отправь, Олексич, — согласился Александр.
Против воли он думал не о боярских делах, а о жене, которая вот-вот должна была родить. Молодой князь соскучился по её ласкам, по
