Пока я разбирался у себя, в штабе армии после моего отъезда состоялся серьезный разговор.
– Ну, и что скажете? – спросил у присутствующих командир 26-й армии генерал-лейтенант Костенко.
– Знаешь, Федор Яковлевич, – начал первым член Военного совета генерал Колесников, – честно говоря, все это кажется приключенческой историей от Майна Рида или Луи Буссенара. Простой лейтенант, Ванька-взводный, за пару недель из остатков разбитого батальона в тылу противника сбивает механизированный полк и успешно громит немца. Совершенно нереальная история.
– Согласен, Дмитрий Емельянович, – в свою очередь сказал начштаба. – Только проверить это очень легко, достаточно просто расспросить его бойцов. Все врать не будут, да и про уничтожение стационарного аэродрома проходила информация, штаб фронта интересовался, кто мог это сделать.
– Я не спорю, хоть действительно звучит все это совершенно фантастически, но сейчас дело не в этом, а что нам дальше делать с лейтенантом и его отрядом. С одной стороны, он из шестой армии, а с другой – вышел к своим у нас. Хоть он и сохранил стяг полка, но, по сути, людей из его состава практически нет, остальные бойцы и командиры отовсюду, и я более чем уверен, что есть и из нашей армии.
Ненадолго установилась пауза, высокое начальство обдумывало сложившуюся ситуацию, пока генерал Колесников не начал излагать свою мысль:
– Я вот что думаю, Федор Яковлевич, флаг полка отправим с нарочным в шестую армию, пускай восстанавливают его, а лейтенанта с отрядом оставим у себя. Официально оформим его перевод к нам, вышел у нас, вот и включили его в состав нашей армии. Его начальство не скоро об этом узнает, если вообще узнает. Теперь по отряду, по сути, это неполный механизированный полк. Командует лейтенант им хорошо, только званием не вышел, и мы ему полковника дать не можем, максимум через звание, так что потолок, что мы можем ему дать, это капитан. Для полка тоже маленькое, но ведь это для официального полка. Забираем у него гаубичный дивизион, нам он нужней, да и Прохоров, судя по всему, взял его, просто чтобы було, раз подвернулся под руку, вот и прихватил с собой. Думаю, не будет он против этого возражать. Далее, два других дивизиона и минометы оставляем ему, а также один батальон и роту бронеавтомобилей. Второй батальон официально переводится в штат штаба армии, но по существу останется у Прохорова. Через месяц даем ему майора и в рамках армии создаем на базе его отдельного механизированного батальона отдельный механизированный полк. Уж больно лихо он воюет, а пока его отдельный усиленный батальон будет при штабе армии исполнять роль пожарной команды в случаях вражеского прорыва нашей обороны.
– Дмитрий Емельянович, может, его тогда еще и танковой ротой усилить?
– Нет, Федор Яковлевич, как я понял, если бы Прохоров хотел, то сам бы собрал себе танковую роту, да и батальон, думаю, тоже потянул бы. Просто он по какой-то причине не хочет связываться с танками, хотя, конечно, это странно. Однако практика показала, что он и с наличными силами может успешно противостоять механизированным подразделениям немцев. Тут главное не ограничивать его инициативу, тогда и результат получим самый высокий.
– Хорошо, Дмитрий Емельянович, так и сделаем. Иван Семенович, вы там распорядитесь в кадровом отделе, как Прохоров в семнадцать часов со своими командирами прибудет, так все и оформите.
– Сделаю, Федор Яковлевич.
На этом обсуждение отряда лейтенанта Прохорова пока прекратилось, и дальше генералы обсуждали обстановку на фронте.
Разумеется, я обо всем этом и понятия не имел… После обеда, еще раз проверив расположение своей части, я прихватил с собой журнал боевых действий, который вел, но в первый раз с собой в штаб армии не брал. Там подробно был расписан весь мой боевой путь с момента попадания сюда. В шестнадцать часов мы на трех машинах выехали в штаб армии, хоть ехать было полчаса, но лучше там подождать, чем опоздать. Сейчас война, и случиться, может всякое, так что лучше выехать заранее. В штабе армии нас снова проводили в кабинет командующего, всех вместе, там я вручил начальнику штаба журнал боевых действий отряда, через день мне пообещали его вернуть.
Сказать, что я был удивлен решением высокого начальства, это ничего не сказать, но то, что меня повысили до капитана и официально назначили на командование батальоном, радовало. Жаль, конечно, что второй батальон временно выводился из-под моего командования, но учитывая, что он оставался при штабе армии, то я надеялся, что его не успеют угробить. Вот то, что гаубичный дивизион у меня забрали, особого сожаления не вызвало, он, честно говоря, несколько меня связывал, тут баба с возу, кобыле легче. Да и так меня радовало, что не пихали затыкать очередную дыру на фронте, а организовали мобильное подразделение для экстренных случаев. Наконец раздача слонов закончилась, и мы покинули кабинет командующего армией. Мои командиры отправились в город, деньги у них были, у немцев забрали, причем наши, но не в таких количествах, чтобы официально сдавать. Трофеи у меня были официально разрешены, и я был готов грудью отстаивать священное право на них. А то знаю я этих моралистов, на словах они святее папы pимского, а на деле натуральные крысы, тянущие под себя все, что только могут. От командующего армией я с техник-интендантом Хлыновым отправился к начальнику тыла армии, было необходимо официально поставить на учет всю свою технику и самим встать. Где продукты брать – это в тылу мы могли брать их на наших брошенных складах и отбирать у немцев, а тут исключительно по накладным. Еще раз убедился в высказывании графа Суворова, что любого интенданта, прослужившего больше пяти лет, можно смело вешать за воровство. Не успел я представиться и даже дать список имущества, как складской хомяк – полковник с ходу заявил мне:
– Товарищ лейтенант, – то, что я уже капитан, пока не было отражено, я намеревался сразу после начпотыла прийти в кадровый отдел. – как я слышал, за вашим подразделением числится автомобиль ГАЗ-11-73, так вот, не по чину тебе машина. Это уровень как минимум комдива, так что придется ее отдать.
– Товарищ полковник, может, договоримся? Нет, я все понимаю, но у меня есть для начальства кое-что другое и для вас тоже найдется. Думаю, нет, даже уверен, что вам это понравится.
– И что же это такое, товарищ лейтенант? – Начпотыла, судя по его голосу, был настроен очень скептически.
– Да так, лично вам трофейный автомобиль «опель-капитан», командующему армией – «опель-адмирал», а для начальника штаба и члена Военного совета у меня есть по «Мерседесу W 142», думаю, эти машины явно будут лучше простой «эмки».
– Лейтенант, а что мне мешает просто забрать их, тебе ведь они по штату не положены?
– Знаете, товарищ полковник, эти машины даже не вписаны в состав штатной техники моего батальона, так что, если они вдруг прямо сейчас сгорят, то мне ничего не будет, ведь они не числятся как вверенное мне имущество.
– Ну ты, лейтенант, и наглец! – улыбнулся начпотыла. – А не боишься, что после этого я тебя сгною?
– Нисколько, мы все под Богом ходим, а как сказал классик, беда не в том, что люди смертны, а в том, что они внезапно смертны.
– Да… похоже, что ты совсем с головой не дружишь. Кстати, а что за классик?
– Михаил Булгаков, в книге «Мастер и Маргарита».
– Не читал.
– Это один из любимых писателей товарища Сталина. Так что, товарищ полковник, будем дружить, или вы предпочитаете вместо взаимовыгодных отношений остаться ни с чем?
– И ты действительно готов идти на крайние меры в случае чего?
– Знаете, конечно, очень не хочется к ним прибегать, я все же с головой дружу, а потому всегда стараюсь решить дело миром, но если меня загоняют в угол и ставят в безвыходное положение, то тут, как говорится, все средства хороши. Вы ведь не забывайте одно, сейчас война. Это я не к тому, что она все спишет, а к тому, что в ходе боевых действий я могу много чего захватить у противника. Просто раньше я брал только то, что мне необходимо, и многое бросал или уничтожал. Мне больше пригодится грузовик или бронетранспортер, чем легковая машина. Не будь у меня возможности вывезти эти легковушки, просто сжег бы их, а так прихватил с собой для налаживания отношений. Согласитесь, всегда в отношениях лучше, когда обе стороны заинтересованы в них.
