Лейтенант попробовал что-то промычать, все же когда тебя лицом прижимают к столу, говорить не очень удобно.
– Что, не хочешь, а придется. Знаешь, идет мужик по лесу, а ему навстречу бабка с обрезом – и к мужику – ты, охальник, небось меня, старую, изнасиловать хочешь. Мужик ей: ты что, бабка, окстись, и в мыслях не было, а бабка, поигрывая обрезом: а придется, милок. Вот и тебе придется, только другое, не все тебе нужные показания из подследственных выбивать, теперь на своей шкуре испытай, может, после этого как надо работать станешь, если тебя, барана, после этого на передовую рядовым не сошлют.
Тут дверь кабинета открылась, и показавшийся майор госбезопасности спокойно произнес:
– Товарищ лейтенант, я настоятельно прошу отпустить вас своего сотрудника, с ним я еще поговорю о его профессиональной пригодности.
Обернувшись и не отпуская особиста, я в свою очередь спросил новое действующее лицо:
– А вы, товарищ майор, кто сами будете?
– Я? Я – начальник особого отдела армии, майор государственной безопасности Нестеров. Так что, отпустите моего подчиненного или нет?
– А он после этого глупости делать не будет?
– Какие глупости?
– Ну, например, попробует достать свое табельное оружие и выстрелить в меня. Мне ведь в таком случае придется просто убить его, а потом у нас с вами лишний геморрой будет на отписки по этому происшествию.
– Думаю, не будет… Шалыгин, ты ведь не будешь глупить?
– Не-ет, – еле слышно послышалось от лейтенанта.
– Ну хорошо, товарищ майор, надеюсь, хотя бы дисциплина у ваших подчиненных не хромает.
С этими словами я отпустил особиста. Тот, как только я его отпустил, сполз на пол, но, впрочем, почти сразу, слегка пошатываясь и крепко ухватившись за стол, встал.
– Я с тобой, Шалыгин, потом разберусь, а ты, лейтенант, пожалуйста, пройди со мной в мой кабинет.
Поняв, что лейтенант глупить не будет, я спокойно повернулся к нему спиной и двинулся к выходу из кабинета. Майор уже вышел и ждал меня снаружи, в коридоре. Закрыв за собой дверь, так, на всякий случай, мне так просто спокойней было, я отправился следом за начальником особого отдела армии. Наконец мы пришли, его кабинет был явно больше, сев за стол, майор предложил сесть мне рядом, после чего спросил:
– Лейтенант, чай будешь?
– Буду, а если еще и что-то к чаю, то совсем хорошо будет, а то я позавтракать не успел, как пришли, так меня сразу в штаб армии дернули.
Майор, сняв трубку телефона, распорядился, и вскоре нам принесли по стакану горячего и крепкого чая, а также по горке бутербродов. Все это время майор просматривал какие-то бумаги, не обращая на меня внимания. Спокойно выпил чай с бутербродами, майор, видимо, тоже еще не ел, так что мы на пару позавтракали в его кабинете, после чего отставив пустой стакан, майор произнес:
– Ну давай, лейтенант, рассказывай, откуда ты, такой шустрый и наглый, выпорхнул.
– Известно откуда, из окружения, а откуда еще, есть правда еще одно пояснение, но оно того, неприличное.
– Знаешь, таких наглецов, как ты, я вижу в первый раз, чтобы особый отдел ни в грош не ставили, да еще сотрудникам в их собственных кабинетах угрожали и нужные показания выбивали.
– А тут, товарищ майор, или пан, или пропал, если бы я начал играть по вашим правилам, то сейчас из меня выбивали бы признание во всех смертных грехах. А знаете, что тут самое печальное?
– Что?
– То, что мало того что массу невиновных командиров и бойцов к расстрелу приговорят, и это тогда, когда на фронте порой каждый человек на счету, а то, что такие деятели ни одного действительного шпиона не поймают. Вся их деятельность вместо пользы одно большое вредительство. Я не спорю, ваше ведомство крайне нужное и делает очень важную работу, вот только работники тут точно по пословице «Заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет».
– Что поделать, грамотных людей не хватает. Но давай вернемся к нашим баранам. Расскажи-ка мне, как ты из взводного, считай, в командира полка превратился.
Интересно, сколько еще раз мне тут придется повторять свою историю, правда этот майор госбезопасности, судя по всему, вполне адекватный и не спешит с ходу записывать меня во враги народа.
Снова начал с момента своего попадания в это время и это тело. Рассказывал подробно, стараясь ничего не упустить, а майор время от времени спрашивал меня, почему я поступил именно так, а не иначе. Время летело незаметно, я как раз наконец закончил описывать свои приключения, а ведь со стороны это именно так и выглядело, когда в кабинет постучался боец, который и сообщил майору, что прибыло высокое начальство. Тут и меня затребовали пpед их грозные очи, так что пришлось идти, и что было просто отлично, так это то, что меня не стали разоружать.
Лейтенант вышел, а майор Нестеров остался, он задумчиво смотрел вслед лейтенанту. Чувствовалась в этом лейтенанте непонятная чужеродность, что-то в нем было не так, вот только что? Еще вчера вечером он получил донесение от капитана Щукина, тот подробно по телефону рассказал ему про странного лейтенанта, что вышел со своим подразделением в расположение штаба его полка. Напрягало полное отсутствие у этого лейтенанта страха перед органами, он не боялся применять против сотрудников силу, и можно было не сомневаться, при необходимости он не колеблясь применит и оружие. Вот только, как он, можно сказать, на глазах Щукина уничтожил своим подразделением прорвавшихся немцев, а затем показал ему пару действенных способов по выявлению вражеской агентуры, откуда он мог это знать. Да, он очень странный, но с другой стороны, так проводить внедрение – это уму непостижимо, ведь он уже нанес противнику огромный урон, и совершенно ясно, что дальше будет служить не при штабе, а в строевых частях, так что агент из него никакой. Конечно, все, что рассказал Прохоров, кажется бредом сивой кобылы, но ведь и проверить это не сложно, достаточно просто расспросить его бойцов и командиров.
А Щукин – молодец, хоть и лопухнулся с этим лейтенантом, но утаивать не стал, понял, что все равно со временем эта история выплывет, так лучше самому рассказать в выгодном для себя свете, чем это узнают через третьи руки и неизвестно как перевранным. Конечно, необходимо будет приглядывать за этим Прохоровым, но было у Нестеров чувство, что немцы еще хлебнут горя от этого лейтенанта.
В кабинете командующего армией, куда меня провели, кроме него самого были еще два человека, это оказались начальник штаба генерал-майор Варенников и член Военного совета армии генерал-майор Колесников. Я узнал об этом чуть позже, а пока пришлось в очередной раз рассказывать свою эпопею, честно говоря, уже начал чувствовать себя попкой, который по желанию хозяина говорит одно и то же.
Слушали меня очень внимательно, временами перебивая, когда задавали вопрос или просили объяснить причину моих действий. Но чувствовалось, что отношение их ко мне благожелательное, так что надеялся на то, что мне хоть немного плюшек все же дадут. Наконец, когда я закончил описывать свои приключения, меня милостиво отправили к своему отряду, но с наказом прибыть снова вместе с командным составом отряда к пяти часам дня сюда в штаб. За это время высокое начальство соизволит решить, что со мной делать, вот и поведает свое высочайшее решение. Выйдя из штаба, я сел в свою вездеходную «эмку» и велел водителю ехать к себе.
За мое отсутствие мои архаровцы время зря не теряли, и к моему приезду в лесу уже был разбит полноценный полевой лагерь. Наши и трофейные палатки установлены, неподалеку дымили полевые кухни, а техника была укрыта под деревьями так, что с воздуха ничего не видно. Мне тоже палатку установили, офицерскую, немецкого командира батальона и даже с походной мебелью и на дощатом настиле. Собрав командиров, сначала выслушал доклад по части, все было в порядке, а затем уже сам сообщил о вызове в штаб армии. Со мной должны были ехать начальник штаба, начальник разведки, старший политрук и командиры дивизионов и второго батальона.
