А ястребам-генералам я сделала приятное, рассказав, что конкретно необходимо сделать, чтобы не просто перессорит союзников, но и заставит их воевать. Втянуть Хартию в такую авантюру на первый взгляд сложно, но и у них есть определённая, весьма внушительная, прослойка, которая счетает, что они и так уже сильнее всех. Правда, кроме нас, так как аэропланов подобных у них ещё нет, это даже они сами признают. Так, что предложение в Хартии расшевелить пророков войны, нашло всемерную поддержку в дубовых душах генералитета. Непосредственных надёжных исполнителей у меня в Хартии было трое, все трое в Ашкуа. Поразмыслив, я отдала двоих военной разведке, нате, владейте. Подделка под подчерк отряда Великого Господина не составляла труда, так как подчерк был один, смерть от якобы естественных причин, или в результате несчастного случая. Поэтому операция должна была быть не только деликатной, но и массовой, чтобы только кретины поверили в такие совпадения. Цели нападения, близкие тамошних ястребов, в основном молодая поросль. Ну вот и всё, понравилась сказка, ввязались в обсуждение без меня. Мы с мужем, кивками попрощавшись с императором, тихо вышли. Нам надо сейчас думать о главном, больше самолётов, больше летчиков.
Галактика М51. Эстиана. Восточная Империя.
383 год Династии.
Я сидел в удобном кресле, обитом белым мехом какого-то местного высокогорного хищника и вспоминал отца. Вчера мне пришла очередная порция воспоминаний, на этот раз до весны 19-го года. Такого родной стране я не мог пожелать даже в самом кошмарном сне. Война, великая война, миллионы убитых, и всё из-за какого-то мёртвого эрцгерцога. ничтожный повод для бойни таких масштабов. Мой Илья Муромец, продолжатель дела Русского Витязя, работа, как всегда на износ. Двигательный голод 15-го года из-за эвакуации из Риги моторного завода РБВЗ, очередное предательство англичан. безбожно надувших нас с поставками своих двигателей, Которые давали только половину своей паспортной мощности и всё время ломались. Нет, ну надо же, если бы мы построили тот завод хотя бы в Санкт-Петербурге! Ведь весь пятнадцатый год прошёл бы под нашу диктовку.
Господство наше в воздухе, хоть и сильно урезанное, до лета 16-го было полным и подавляющим. С одной стороны это было прекрасно, с другой порождало чудовищную безалаберность наших пилотов. Врагам удалось сбить только один самолёт, да и то при двенадцатикратном перевесе и по вышеназванным обстоятельствам. ЭВК, придуманное Шидловским, безусловно является самой гениальной из его игрушек. Всё, что делал Михаил Владимирович в своей жизни он делал увлечённо. Это надо же было рискнуть всеми своими капиталами и состоянием жены, вложив их в разваливавшееся на тот момент, в 80-х годах, безнадёжно больной Русско-Балтийский Вагонный Завод. Но он всё же купил этот ворох акций, затем уговорил остальных крупных держателей выгнать взашей проворовавшееся руководство и самому встать за кормило тонущего гиганта. Затем стремительный взлёт, тонкий мухлёж с иностранными комплектующими для русских вагонов, выведший компанию к новым коммерческим высотам. Затем был переход на полностью российские запчасти.
Мы могли воевать с кем угодно, с лягушатниками, с лимонниками, с янычарами или даже с заморскими каторжниками, но только не с Германией. Малый просчёт в организации производства вызвал шквал последующих неувязок, затянул побоище до зловещего февраля. Струсившая и отрёкшаяся тряпка, бросившая превращённый её стараниями корабль Российской Державы в объятия айсберга вакханалии демократических крысиных стай. Я безо всякого сомнения уверен в том, что ни Колчак ни южные войска к моему следующему сну не добудут победы. Стая большевиков, это безусловное зло, но зло поддержанное народной семьёй, которую бросил в решающий момент струсивший отец. Пусть он не ушёл к другой женщине, пусть просто заперся в своём кабинете, это не важно. Важно, что Февральские генералы- стервятники на севере, востоке и юге, не дают народу того, что он глубоко внутри желает — земли и царя. Поэтому правит стая тех, кто умудрился пообещать хотя бы первое.
Пока белые шайки грабят народ под благовидными предлогами, красная шайка лишь смыкает штыки и наращивает мускулы. Её простые и понятные слова ближе вооружённому простому народу, чем угар белого ура-патриотизма, безо всякой общей программы. Конечно, я ненавижу красных, но не всех, а евреев-комиссаров. Бронштейн, Ленин и иже с ним всегда были недовольны, но я, со своей конструкторской работой, мало обращал внимание на дореволюционные предупреждения отца. Лишь теперь, после его смерти, все приводимые им доводы на счёт больного свободой российского общества нашли своё страшное подтверждение. Конечно поздно хвататься за вилы, но сейчас, перебирая в уме события прошлого я часто спрашиваю себя, что бы было, если году скажем в 1900-м на меня свалилась сегодняшняя память, что бы я сделал? Опять строил бы великолепные самолёты, зная, что скоро наступит завтра и моих птичек просрёт убогий и негодный правитель с оравой своих жадных родственников? Нет. В морском корпусе у меня по стрельбе было отлично, да и будучи заместителем в ЭВК и главным конструктором я не расслаблялся. Так что я знаю, на кого бы потратил пулю.
А сегодня… Сегодня я сижу, смотрю в открытое окно и любуюсь прекрасными красками осени, а ведь многие новые сведения требуют немедленного применения. Прежде всего прицел для бомбометания, это наиважнейшая задача, увеличивающая на порядок точность бомбардировки с трёх километровой высоты. Сегодня в строю восемнадцать воздушных воинов, Десять из которых опять на коммерческих вылетах, а на восьми оставшихся ускоренным темпом обучаются два отряда пилотов.
Мужчины взяли себе на штандарт символ местного орла, его уважительно горцы зовут Небесным Властелином. У женского отряда на знамени пернатый ночной хищник, наподобие земной совы, но с тёмно-зелёным оперением. Половина Сов — бывшие вдовы из нашего герцогства, так что с названием пока неразбериха, одни их кличут Совами, другие Вдовами, но думаю остановятся на первом, так как им самим больше нравиться первое название. Сознание чётко прокручивает новые важные воспоминания — взлёт и посадка по ночам, посадка и бомбардировка при минимальных ориентирах, бомбометание в сумерках и темноте.
Вот такие важные мысли в голове бродят, а я сижу, как последний лоботряс, и не даю им выбраться наружу. Вино попиваю полувековой выдержки. Вот мои губы растягивает воспоминания грустной улыбкой, это я вспоминаю отца, всё-таки не отрёкшегося от дела Бейлиса, но успевшего обмануть своих врагов. Он умер в январе 19-го, за два дня до того, как в город пришли красные части. Ещё не успев разграбить церкви, отряд комиссаров в чёрных кожанках, размахивая маузерами, заколотил в дверь особняка, с требованием выдать немедленно доктора-черносотенца. Я улыбнулся ещё раз представив их удивлённые и недоверчивые лица, когда их провели к гробу. Выругавшись и пообещав ещё вернуться они пошли искать более живые жертвы.
