С треском лопались и гасли светильники потолочного освещения. Надрывно, словно падающие на цель пикирующие бомбардировщики, гудело и ревело оборудование циклотрона. Последнее что я запомнил в последний миг своей мирной, довоенной жизни, это какое-то черно-белое кино, показывающее, как наши замершие пацаны становились прозрачными. Настолько прозрачными, что можно было пересчитать каждую косточку их скелетов. Затем, словно яичная скорлупа в концентрированной кислоте, исчезали "живые", двигающиеся скелеты, сапоги, ремни, пуговицы и звёздочки пилоток...
Деструктуризаторы материи и декодификаторы организмов, на стократной мощности, буквально растворяли тела стройбатовцев. Сканеры сознания считывали всё, хранящееся в обреченно-смирившихся, испуганных, недоумевающих или, просто пьяных, солдатских головах.
Приёмники личностных кодификаторов всасывали в себя то, что несколько мгновений назад было живыми людьми, сортировали их на персональные атомно-психологические матрицы отправки.
Электро-магнитный канал отправлял матрицы на поверхность, к излучателям, так называемых, радаров. "Радары", пульсирующими голубыми вспышками, отправляли матрицы в место и время, заданное взбесившимся модулем управления.
Самыми последними, по мере удаления от центра циклотрона, были отправлены матрицы рядового военного строителя Трофимова, ротного капитана Филипова и лейтенанта ГБ-эшника Сёмочкина. Прямиком в лес, растущий на восточном берегу Днепра, немного правее шоссе Москва-Минск. В 22 часа и 22 минуты 22-го августа 1941 года.
НОЧЕВКА В ЛЕСУ
Последнее, что запомнил капитан Филипов, были ужасающий грохот и ослепительный бело-голубой свет, похожий на тысячу грозовых молний.
Капитан постепенно приходил в себя. Сначала он почувствовал боль в правом боку, затем рассмотрел сбоку от себя свежеспиленный еловый пень о который видимо ударился во время падения и услышал шепот дождя, моросящего на листву деревьев.
Воздух был насыщен запахом прелой листвы и гниющих грибов.
Упираясь руками рыхлую лесную подстилку, командир роты смог сесть на землю.
- Где бойцы? Что с ними? Что с нами произошло?
Он потряс головой и услышал рядом с собой короткое ойканье, перешедшее в отборный армейский мат.
Едва смолкнув в одном месте, матерные слова раздавались в другой стороне, причем интонации были раздраженные, удивленные, озадаченные, вопросительные. Испуганных и страдающих голосов капитан не услышал.
Значит не всё так плохо, как могло бы быть после неожиданного и странного взыва на объекте.
Живы гаврики!
Капитан рассмотрел в ночной темноте разлапистую ель. Подлез под её низковисящие сучья и стал наощупь ломать тонкие, не намокшие веточки. Наломал. Положил возле елового комля. Добавил веточек потолще. Сверху набросал сучьев. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой, закурил и поджег костерок. Когда костер разгорелся и отогнал темноту на пару метров в стороны от дерева, капитан громко и отрывисто скоманодовал: "Рота, ко мне! Ориентир - костёр".
Лес наполнился шумом шагов, перекликами бойцов, треском сучьев под ногами и родными русскими матюгами, когда кто-то из солдат падал на землю, споткнувшись о корягу.
- Рота, строиться. по порядку номеров, рассчитайсь!
- Первый, второй, третий ... сороковой ... восемьдесят восьмой.
Все живы. Обрадованно вздохнул капитан.
- Санинструктор, ко мне!
Товарищи сержанты и солдаты, если кому требуется медицинская помощь, подходите к костру. Остальные - отдыхать. Не будем выкалывать себе глаза о сучки, подождем здесь пару часов до рассвета. Сержант Ганиев, организуйте заготовку дров для костра и назначьте двух костровых.
Стройбатовцы разошлись немного в стороны, укрылись под кронами ближайших елей. Стали засыпать.
Молодые организмы нуждались в отдыхе....
Когда санинструктор Прускавец перевязал пару имеющихся у бойцов кровоточащих ссадин и одну голову с рассеченной на затылке кожей, капитан облокотился на еловый комель и закрыл глаза.
- Товарищ капитан, разрешите представиться, лейтенант государственной безопастности Сёмочкин.
Ротный удивленно глянул на молоденького лейтенантика.
- Слушай лейтенант, ты откуда взялся?
- Как и Вы все, с объекта.
- Вот только особистов мне сейчас и не хватает. Лейтенант, давай спать. Утром поговорим...
Когда рассвело, капитан не стал будить роту. Решил, что пусть ребята еще немного поспят. До воинской части недалеко, судя по гулу машин, доносившемуся от дороги.
- К завтраку успеем дойти, а днем ребятам спать не дадут. Начнут опрашивать и выспрашивать: "Как да что, да когда, да почему, да отчего, да кто виноват и кто что сделал?"
Сволочи, это мы должны спросить, что такое произошло на объекте и почему это случилось с нами?
Сволочи! Чуть не угробили пацанов!
... О себе и о том, что все произошедшее - результат раздолбайства одного из его подчиненных, капитан не подумал.
Он думал о неминуемых беседах с официальными проверяющими лицами всевозможных комиссий, инспекций и надзоров, которые сейчас, наверняка, трясутся в автомобилях, дремлют в вагонных купе, сосут кисленькую взлетно-посадочную аэрофлотовскую карамель, сидя в салонах самолетов.
Печенкой, задницей и интуицией предчувствовал капитан неизбежное приближение зловредной проверяющей братии, основной целью которых будет спасение от ответственности высокопоставленных и высокородных ответственных лиц.
"Рота, подъем! В две шеренги, становись! За мной, бегом, шагом-арш!" - скомандовал ротный и не оглядываясь побежал в направлении дороги.
Лес закончился неожиданно-быстро. От опушки начинался крутой спуск к широкой реке, которой не могло быть рядом с их воинской частью. над рекой виднелся бетонный мост, соединяющий два берега и два направления широкой шоссейной дороги. По шоссе двигалась колонна допотопных грузовичков с прицепленными пушками.
Н-да, вот так попали, теперь точно на завтрак не попадем, успел подумать капитан Филипов и полетел на землю, от толчка в спину.
"Товарищ капитан, товарищ капитан" - кудахтал над ним сержант Яценко - "Извините, не успел остановится".
- Яценко, остолоп ты недоделанный, я сейчас встану и тебя, дубину стоеросовую, вон туда, вниз под горку, до самой реки, как футбольный мяч, пинками катить буду.
Ты сейчас не человека с ног сбил! Ты посягнул на честь, жизнь и здоровье офицера! Ты избил старшего по званию!
