Вслед за отрядом Алафузова переход в Ботнический залив должны были осуществить только что перебазировавшиеся в Лиепаю подлодки С-1 и С-4. А также отозванный с позиции в районе острова Лемланд подводный минный заградитель Л-1. Как только он пополнит боезапас. Потому что, выполняя приказ штаба флота, 'Ленинец' еще двадцать девятого выставил все имевшиеся на борту мины на пути предполагаемого бегства финских броненосцев 'Ильмаринен' и 'Вайнемяйнен'.
Воздушное прикрытие прорыва осуществляли морские ближние разведчики десятой смешанной авиабригады. А в качестве отвлекающего маневра комфлота приказал провести силами ОЛС, базирующимися на Лиепаю, набеговую операцию в районе полуострова Ганге. Девятидюймовую батарею на острове Руссарэ должны были обстрелять 'Киров' и 'Стремительный', а шестидюймовую на Утэ – 'Сметливый'.
Прочитав приказ, Птохов в сердцах обложил в три этажа и комфлота, и его штаб! Вместо того чтобы отправить крейсер с эсминцами в Ботнический залив топить транспорты, их посылают под снаряды крупнокалиберной батареи! Отвлекать непонятно кого непонятно зачем! Изображая из себя мишень!
А финны стрелять умеют! Вон как 'Октябрину' отделали!
Однако, приказ – есть приказ. И его надо выполнять. А не рассуждать. Птохов вздохнул и вызвал к себе начальника штаба…
Сначала все шло по плану.
Первого числа шесть быстроходных тральщиков под прикрытием 'Сметливого' весь день тралили южные подходы к Аландским островам. Но ни одной мины так и не нашли. И на траверзе острова Эккере повернули назад.
В ноль часов ноль минут второго декабря лидер 'Ленинград' снялся с якоря и, оставив за кормой остров Аэгна, взял курс на запад. В кильватере за 'Ленинградом' шел 'Стерегущий' и весь второй дивизион. В полном составе. Впереди лидер 'Минск', а за ним 'Гневный', 'Грозящий' и 'Гордый'.
Построившись в походный ордер, эсминцы вытянулись в одну линию. Так, что из рубки казалось, будто впереди идет только один корабль. И лишь во время поворота на несколько мгновений стала видна вся колонна.
Капитан третьего ранга Ревякин стоял на мостике своего корабля. Не в силах оторвать взгляда от фантастического зрелища.
Сквозь серые, лохматые облака изредка проглядывала луна. Тяжелые низкие волны серебрились в лунном свете, как расплавленный свинец. Темные силуэты кораблей, ни огонька на борту, беззвучно скользили вперед. Словно призраки в ночи. И только клубы густого черного дыма свидетельствовали о том, что внутри этих призраков таится жизнь. Готовая в любую секунду осветить горизонт вспышками артиллерийских залпов…
Пролив Южный Кваркен они прошли уже после наступления рассвета. Оставив по правому борту протраленный вчера фарватер.
Отлично зная уровень боевой подготовки тральных сил КБФ, рисковать Алафузов не стал. И провел свой отряд по шведским территориальным водам. В обход финских минных полей. Которые в проливе наверняка имелись. Во всяком случае, он на месте финнов обязательно накидал бы мин везде, где только можно. И даже там, где нельзя! Поэтому приказал поставить параванные охранители. И усилить наблюдение.
На горизонте некоторое время помаячил шведский миноносец, но на неприятности нарываться не стал. И ушел, проводив советские корабли до выхода из пролива. Министерство иностранных дел Швеции, ясное дело, заявит протест. Сегодня же. Но это было уже не важно. Лиса забралась в курятник! Точнее целых шесть лис!
Замкомфлота дал команду убрать параваны и увеличить ход до тридцати узлов. Поднимая высокие белые буруны, лидеры и эсминцы рванулись к цели.
Время приближалось к полудню.
В Ботническом заливе было еще тихо, а южнее Ганге уже гремели пушки…
Крейсер 'Киров' вышел из Лиепаи в два часа ночи. В сопровождении своей обычной свиты – эскадренных миноносцев 'Стремительный' и 'Сметливый'. И взял курс на север. Соблюдая полное радиомолчание и светомаскировку.
В восемь тридцать начштаба ОЛС капитан второго ранга Нарыков довел до командиров кораблей боевую задачу. На траверзе мыса Дагерорт они поставили параван-тралы и разделились. 'Сметливый' остался на прежнем курсе, направляясь к острову Утэ, а 'Киров' со 'Стремительным' повернули на норд-ост, к Руссарэ.
Навстречу неотвратимой судьбе…
Крейсер 'Киров' без сомнения являлся воѓплощением новейших достижений науки и техники, по всем параметрам соответствуя лучшим зарубежным образцам. А кое в чем их даже превосходя. При стандартном водоизмещении в семь тысяч сто семьдесят тонн, он нес девять семидюймовых орудий в трех башнях (вес снаряда девяносто семь с половиной килограмм, дальность стрельбы – двести одиннадцать (!) кабельтовых, боекомплект – сто выстрелов на ствол), имел броневую палубу, борт и траверсы пятидесяти миллиметровой толщины, и развивал скорость в тридцать шесть узлов!
Дальность плавания крейсера (три тысячи семьсот пятьдесят миль экономическим восемнадцати узловым ходом) вполне соответствовала условиям театра военных действий. Зенитная артиллерия состояла из шести ста миллиметровых универсальных орудий, шести сорокапяток и четырех крупнокалиберных пулеметов. Минно-торпедное вооружение включало в себя два трехтрубных торпедных аппарата, сто мин образца двадцать шестого года (или сто шестьдесят четыре образца двенадцатого) и девяносто глубинных бомб. Кроме того, на борту имелось два гидросамолета-разведчика КОР-1 и пневматическая катапульта.
В соответствии с советской классификацией 'Киров' являлся легким крейсером, хотя западные военно-морские справочники, опираясь на империалистические вашингтонские соглашения, относили его к разряду тяжелых, поскольку он попал в искусственно созданные для них границы (стандартное водоизмещение – до десяти тысяч тонн, главный калибр – от шести до восьми дюймов).
Но это было совершенно не важно, так как СССР с самого начала бойкотировал эти насквозь лживые антисоветские договоренности. И мог строить корабли любого водоизмещения и вооружать их, чем заблагорассудится.
Впрочем, 'Киров' получил столь мощную артиллерию не в качестве 'нашего ответа Чемберлену', а потому что других орудий просто не было. Ста тридцати миллиметровые, которыми был вооружен легкий крейсер 'Червона Украина', подходили для эсминцев, но были слабоваты для крейсеров. Шестидюймовые морские орудия еще не были разработаны. А ста восьмидесяти миллиметровые к этому времени прошли государственные испытания, были приняты на вооружение и даже установлены в одноорудийных башнях на крейсере 'Красный Кавказ'.
Так или иначе, семидюймовые советские снаряды летели в полтора раза дальше и были вдвое тяжелее шестидюймовых, которыми стреляли зарубежные легкие крейсера. Поэтому 'Киров' мог безнаказанно расстреливать их с большой дистанции.
