Дворянкин задумался.
— Направо, — наконец, сказал он, приняв решение.
— Почему не налево? — поинтересовался Свинцов.
— А какая разница? — пожал плечами лейтенант.
— В данном случае — никакой.
— Тогда пойдем направо…
Вскоре они обнаружили перемычку — громадный пласт плотного, слежавшегося снега, соединявшего, словно мост, края пропасти. Переправа не показалась им надежной. Под яркими лучами солнца этот мост подтаивал, обламывался и грозил каждую минуту обрушиться. На их глазах огромная снежная глыба оторвалась от него и рухнула вниз.
Свинцов осторожно заглянул туда. Взгляд не достигал края снежной массы, а уж дна пропасти и вовсе нельзя было разглядеть.
— Не нравится мне это, — признался он, — совсем не нравится. Что будем делать?
— Надо перебираться, — ответил Дворянкин. — Другого пути нет: эта расселина, скорее всего, тянется через весь ледник, а как далеко он простирается, мы даже и не знаем. Но уж точно, идти нам придется очень долго.
— А ты уверен, что нам вообще стоит перебираться на ту сторону? Правильно ли мы идем? Может, надо двигаться совсем в другую сторону?
Лейтенант неопределенно пожал плечами.
— Не уверен. Но уж раз выбрали направление, надо его придерживаться. Куда-нибудь да выйдем!
Они постояли еще некоторое время, разглядывая перемычку, потом Свинцов спросил:
— Как будем перебираться?
— Я пойду первым, — сказал Дворянкин. — Обвяжусь веревкой, а ты меня будешь страховать. Если все пройдет удачно, когда я буду на той стороне, пойдешь ты.
Он снял с плеча веревку и обвязал один из ее концов вокруг пояса.
— Ну, пожелай мне ни пуха, ни пера! — с этими словами лейтенант осторожно соскользнул вниз, туда, где начиналась снеговая перемычка.
— Ни пуха, ни пера! — крикнул Свинцов ему вслед.
— К черту! — донеслось снизу…
Медленно, рассчитывая каждое движение, Дворянкин пошел по этому ненадежному мосту. Свинцов ожидал, что в любое мгновение перемычка рухнет, увлекая за собой лейтенанта, но все обошлось. Дворянкин взобрался на противоположный край расселины (который был не слишком крутым, но скользким, подтаяв на солнце) и уселся лицом к нему на узком карнизе.
— Теперь ты! — крикнул он Свинцову. — Только не останавливайся и не смотри вниз! Эта махина того и гляди развалиться!
Младший лейтенант приспособил на пояс веревку и двинулся вперед, осторожно балансируя, чтобы не свалиться в пропасть. Едва только он ступил на эту перемычку, как ему стало ясно, что этот мост еле дышит. Снежная масса под ногами Свинцова дрогнула, чуть заметно качнулась и задрожала. Во рту сразу пересохло, сердце застучало сильнее. Он с ужасом подумал о том, что немного тяжелее Дворянкина по весу. Выдержит ли его перемычка?
Медленно, но верно Свинцов продвигался вперед. И вдруг раздался громкий треск. По напряженному лицу Дворянкина он понял, что сзади что-то случилось. Где-то внизу послышалось слабое журчание и плеск воды, и Свинцов невольно глянул туда, в мерцающую ледяную бездну. Сразу закружилась голова, и он пошатнулся.
— Вниз не смотри! — послышался голос Дворянкина. — Подними голову!
Свинцов оторвал взгляд от пропасти и больше не смотрел туда, хотя его так и тянуло сделать это снова.
— Так! — увидев, что его приказание исполнено, продолжил лейтенант. — Теперь вперед и побыстрее!
Свинцов уже собирался продолжить продвижение по этому ненадежному мосту, но тут прямо перед ним снежное полотно треснуло и стало быстро расходиться в разные стороны. Он заторопился, широко шагнул, но ботинок не удержался на скользкой поверхности, и он провалился в трещину, успев, правда, ухватиться за ее край. Позади него что-то трещало, двигалось, а снизу донесся глухой далекий грохот. Сердце бешено колотилось, тошнота подступала к горлу. Пальцы предательски съезжали по скользкому льду, и он понял, что еще немного, и он полетит в пропасть, вслед за рухнувшими глыбами.
Но тут веревка, прикрепленная к поясу, натянулась, как струна, и сползание прекратилось.
— Толя! — услышал он встревоженный голос Дворянкина (лейтенант впервые назвал его по имени). — Скорее заползай наверх, я буду тебя подтягивать!
Сразу стало легче. С трудом, оскальзываясь на ледяной поверхности, он сумел заползти на остатки снежного моста. Несколько секунд Свинцов переводил дыхание, потом осторожно пополз прочь от края. И лишь только через несколько метров он рискнул подняться и посмотреть на Дворянкина.
Лейтенант, прочно усевшись на выступе скалы и изо всех сил упираясь ногами в подтаявший снег, тянул веревку, поспешно сматывая ее по мере того, как Свинцов приближался к нему. Увидев, что тот смотрит на него, Дворянкин ободряюще улыбнулся ему.
— Все нормально, Толя! Не волнуйся, я тебя держу!..
Ему оставалось пройти каких-нибудь несколько шагов до спасительного края, когда мосту пришел конец. Послышался громкий треск, и остатки снежной перемычки рухнули вниз, а вслед за ними полетел и Свинцов. В голове успела мелькнуть мысль: «Все, это конец!», но буквально сразу же последовал мощный рывок, и он завис над бездонной пропастью. Его ударило о ледяную стену, и Свинцов отчаянным усилием впился пальцами в небольшие трещинки, пересекавшие ее, а одна из его ног через секунду нащупала какой-то небольшой выступ, в то время как другая висела в воздухе. Положение было настолько неудобным, что он неминуемо упал бы, если бы не веревка, которая поддерживала его.
— Толя, как ты? — услышал он сверху голос Дворянкина.
— Нормально, — ответил Свинцов.
— Я тут немного съехал, но это ничего. Подожди, сейчас я тебя вытащу.
У него сразу стало тепло на душе. Он представил, как лейтенант стоит на краю пропасти, рискуя в любой момент соскользнуть вслед за ним.
— Слушай, Толя, я сейчас попробую тебя вытащить! — услышал он опять Дворянкина. — Освободись от оружия и мешка, тогда мне будет легче это сделать!
Свинцов подумал, что в его положении сделать это будет не так-то легко. Прильнув к ледяной стене, он удерживался на ней ценою невероятного напряжения всех мышц, которое с каждой секундой становилось все невыносимее. Его пальцы заледенели, их ломило от холода. Он знал, что если ничего не изменится, скоро они потеряют чувствительность, а через некоторое время — способность двигаться. В дальнейшем, если посчастливится выбраться из этой передряги, ему грозило обморожение и возможная ампутация. Но он старался не думать об этом.
— Не бойся! — крикнул ему Дворянкин, словно прочитав его мысли. — Я буду держать тебя! Бросай все лишнее, к чертовой матери!
С трудом вытащив из трещины правую руку, Свинцов скинул сначала автомат, потом одну лямку вещмешка. Поменяв руки, он освободился от второй, и мешок полетел в пропасть. При этом его нога соскользнула с выступа, а пальцы вырвало из трещинок, за которые он держался. Рывок был настолько сильным, что Свинцов заскользил вдоль стены вниз, поняв, что тащит за собой и Дворянкина.
Впрочем, веревка вскоре натянулась, да и ноги вдруг обрели опору — небольшой выступ, на котором можно было стоять, прижимаясь к холодной ледяной стене. Он вспомнил заледенелый край пропасти, на котором сейчас стоял лейтенант, и понял, что еще один такой рывок, — и они вместе полетят в эту бездну.
— Слушай, Саня, обоим нам не выбраться отсюда! — крикнул Свинцов наверх. — Тебе меня не вытащить! Бросай веревку и уходи!
— Замолчи! — возмущенно оборвал его Дворянкин. — И чтобы я больше от тебя ничего подобного не слышал! Сейчас я сделаю несколько зарубок, а потом вытащу тебя, упираясь в них. Только продержись еще чуть-чуть, Толя!
Свинцов услышал, как наверху застучало стальное лезвие, впиваясь в лед.
— Это бесполезно, Саня! Еще одна ошибка, и мы вместе полетим в пропасть! Ты — молодчина, сделал все, что мог, чтобы спасти товарища, и не твоя вина, что у тебя не получилось! Бросай меня и выбирайся отсюда!
— Молчи! — отозвался сверху лейтенант. — Я и слышать ничего не хочу о том, чтобы бросить тебя! Сейчас сделаю упоры для ног поглубже и вытащу! Слышишь?
Свинцов не ответил. Он понял, что Дворянкин действительно до последнего будет пытаться вытянуть его наверх, а это рано или поздно приведет к гибели обоих. Этого он допустить не мог.
Осторожно спустив вниз правую руку, Свинцов нащупал рукоять финки. Непослушные пальцы с трудом сомкнулись на ней и потянули клинок из ножен. Чего он больше всего в этот момент боялся, так это того, что нож вылетит из онемевшей руки. Тогда им обоим придет конец…
Осторожно подняв руку над головой, Свинцов коснулся лезвием веревки и принялся перерезать ее.
— Эй, ты что там делаешь? — забеспокоился Дворянкин, видимо, по колебаниям веревки поняв, чем занимается младший лейтенант.
— Режу веревку, — ответил Свинцов.
— Не смей! — отчаянно закричал лейтенант. — Спасаться — так обоим или никому, слышишь? Мы сейчас выберемся, только подожди, Толя! Ради бога, не торопись!
