Не подходит мне и домашнее обучение по той причине, что нужна социальная адаптация: пионерия, комсомол. Без них в это время никуда. Меня не поймут прежде всего комитетчики. Придётся учиться в школе, других вариантов нет. Дядя Вова намекал на какие-то интернаты для одарённых, но я это отмёл по той причине, что уже через год собираюсь заняться серьёзной живописью и дома у меня для этого все условия.
Двигаясь за мамой и дочерью Романовыми, я не сразу сообразил, что на меня обратили внимание.
– Твой сосед? Саша? – уточнила у дочери женщина и притормозила, чтобы дождаться меня.
– Светочка говорит, что ты её сосед по парте, – улыбнулась женщина. – Саша, где ты живёшь?
– Я ваш сосед, мы на одной лестничной площадке проживаем, – поправил я женщину, удивляясь, как можно быть такой невнимательной.
Или она меня в школьной форме не узнала? Подобная одежда плюс головной убор делают всех мальчишек на одно лицо. У нас и стрижки похожие. Очень короткие, такие нынче правила в школе.
Романовой-старшей наличие соседа, по умолчанию «из хорошей семьи», понравилось. Она сразу подключила меня к беседе. У Светы уже что-то выспросила, но остались вопросы, на которые и я не смог ответить.
На следующий день до начала урока я отловил Мишу Левинсона и усадил на своё место к Свете. Перед девочкой извинился и сказал, что перейду на последнюю парту. Кажется, она немного обиделась, но мне было наплевать. Зверев моему перемещению, напротив, обрадовался и выяснять, чем это вызвано, не стал. Разве что Татьяна Валерьевна внимательно проследила за мной и тоже промолчала.
Набор предметов в этот день был схожий. Я откровенно скучал, добросовестно «писал» палочки, а на уроке математики складывал яблоки и шарики. Чтение в этот день было последним уроком и нас даже поспрашивали. Я два раза ответил. Зверева подняли трижды, но безуспешно.
– Ты буквы не знаешь? – шёпотом уточнил я и, получив отрицательный ответ, решил с этим делом разобраться.
На выходе из школы я притормозил Мишу и Олега, провёл быструю проверку и сообщил пацанам, что они у меня скоро отличниками станут.
– Кого дома ждут и будут проверять? – спросил я.
Миша поднял, как прилежный ученик, руку.
– Идём к твоему дому. Сбегаешь, предупредишь своих, чтоб не переживали. Скамейка во дворе найдётся?
Скамейка нашлась, и я приступил к дрессировке выбранных подопытных. Зачем мне это нужно было? Сам не знаю. Скучно оказалось в классе. Пусть будет такое разнообразие на фоне школьных будней. Продублирую роль родителей и учителей вместе взятых.
Не менее часа я донимал парней алфавитом. Мишка его знал, но слоги складывал плохо. Олег быстро догнал его по знанию букв и даже опередил со слогами. Я ему предложил петь две буквы, и он сразу въехал с систему. Точно с музыкальным слухом у пацана полный порядок.
Дальше мы учились счёту. Как-то давно мне одна преподавательница рассказывала, как обучают детей с отсталым развитием. Какой бы он ни был идиот, но подсчёт денег осваивает быстрее всего. С этого я и начал, выудив из кармана мелочь: копейка, две копейки, три и так далее. После написал цифры и, убедившись, что новые приятели запомнили цифры от единицы до десяти, отпустил их.
Дома меня ждал холодный суп и пустая квартира. В смысле никого из взрослых не наблюдалось. Маман заявилась, когда я уже пообедал, и радостно согласилась попозировать у окна. Попутно сообщила, что новоселье будем отмечать в воскресенье. Хотели в субботний вечер, но бабушка же теперь работает, кому на кухне готовить?
Злиться и возмущаться на маман смысла не было. Бабушка – её мать, что воспитали, то и получили. Понимаю, что бабушка вначале просто помогала Катеньке, а позже ей на шею сели. Не моё это дело и говорить что-то бесполезно. Кто ребёнка послушает?
– Нам домработница нужна, – всё же изрёк я, надеясь, что меня услышат.
Неделя до субботы прошла нормально. После уроков я тренировал подопечных и добился неплохих результатов. Старшая сестра Миши даже спустилась во двор на меня посмотреть и узнать, кто это с братом так хорошо занимается. Зверева же на уроках похвалила Татьяна Валерьевна. В школе мы разбирали гласные и согласные буквы, а Олег у меня уже читал «мама мыла раму», потому на уроке с буквами справился легко.
В субботу случилось некое разнообразие в предметах. В расписании стояла физкультура, после рисование.
– Давайте нарисуем собачку, – предложила Татьяна Валерьевна.
Почти сразу она выяснила, что треть детей пришла без альбомов и ещё большее количество без цветных карандашей. Ей пришлось изыскивать свои резервы, обеспечивая первоклашек всем необходимым. И урок почти был сорван. Девочки вообще-то пытались нарисовать собачек, а пацаны, почувствовав слабину (пока Татьяна Валерьевна раздавала листы и карандаши), никак не могли успокится после физкультуры и гавкали друг на друга, предпочтя театральное представление рисованию. Один я добросовестно занимался делом.
– Дай позырить, дай, – первым стал приставать ко мне Зверев.
– Сам рисуй, – отнимал я у него свой альбом.
– Увахин Саша, ты уже всё закончил? Мои пояснения не нужны? – заметила нашу возню Татьяна Валерьевна.
– Не нужны, – честно ответил я, не подумав о последствиях.
– Тогда сдавай рисунок, я поставлю оценку.
Отобрав у Зверева альбом, понёс его учительнице.
Смотрела она всего несколько секунд, а затем вывела жирную такую единицу красным цветом.
– За что?! – не понял.
– Нужно самому рисовать, а не подавать мне картинки старших товарищей.
– Я сам рисовал! – возмутился я такой несправедливостью.
Ответом мне стал суровый взгляд преподавателя. Это отчего-то здорово завело.
– Внимание, класс! Рисуем собаку! – громко объявил я и, взяв мел, подошёл к доске. – Для начала определяемся с размером туловища. Намечаем голову, лапы, хвост. Теперь прорисовываем детали…
За пять минут я закончил изображение животного, напоминающего лабрадора и положил мел на место.
В классе стояла тишина. Никто не рисовал, все продолжали на меня смотреть.
– Татьяна Валерьевна, со мной два года занимаются рисованием и живописью, – решил я пояснить, чуть слукавив. – Я хорошо умею это делать.
– Садись на место, Увахин, – пробормотала она в ответ.
Альбом я свой забрал, а вот оценку в нём никто не изменил! Зверев встретил меня с немым восторгом.
– Сиди рисуй, не поворачивайся, – шикнул я на мальчишку и стал рисовать его портрет.
Как раз до конца урока успел. И пусть кто скажет, что это не мой рисунок, а чужой!
Правда, предвидя реакцию детей, я сразу объявил, что портреты рисую для своего удовольствия, раздаривать и вырывать листы из альбома не буду, просить бесполезно и мне ничего не нужно взамен. Разочарованные возгласы раздались со всех сторон. Меня этим не пронять, опыт имелся большой, и уступать я не собирался.
Глава 10
– Санёк, Санёк, хочешь, я перочинный ножик тебе подарю? – канючил Зверев после уроков. Я был непреклонен. – Ну давай ты со мной домой сходишь, я твой рисунок покажу дома и верну альбом обратно.
– Ладно, пойдём, – не стал я совсем отказываться, решив заодно узнать адрес приятеля. Как оказалось, Зверевы проживали в двухэтажном доме барачного типа.
– Снесут нас на следующий год, – хвастливо сообщил Олег. – Мамка говорит, хорошую отдельную квартиру получим.
В районе проспекта Мира в это время много чего строилось, сносилось и преобразовывалось. Самосвалы и грузовики колоннами двигались по проспекту, подвозя стройматериалы и вывозя обратно мусор. Вполне вероятно, что такое жилье, где обитали Зверевы, скоро снесут.
К большому сожалению Олега, дома ещё никого не было и продемонстрировать рисунок не получилось. Чтобы он не стал снова меня уговаривать, я предложил нарисовать повторный портрет в его альбоме и, уже заканчивая рисунок, привлёк внимание более старших пацанов, возвращающихся из школы.
– Зверёк, это кто тут с тобой? – тут же поинтересовался один из мальчишек. – Наш, Мещанский, или из соседнего района?
