какой, Мерседес, МАН, Форд или Опель. К полуночи, лишних вещей не берите, я встречу вас за квартал, у развалин кирхи. Ты в это время будешь свободен?
– Да!
– Водить грузовик умеешь?
– Нас учили в Гитлерюгенде.
– Так не пойдет! Просто найди мне такую машину и вместе ее угоним. И ничему не удивляйся. Хорошо! До вечера!
Придя к себе в комнату, я расколол второй камень и связался с Симоном.
– Здравствуй Симон! Все готово. Высылай грузовой флаер.
– Привет Север, скажи, когда и куда!
– Следующей ночью, в лес, недалеко от аэродрома, как договаривались, я включу там маячок.
– Хорошо, у тебя все в порядке?
– Да.
– А у Марии Оршич?
– Да неплохо, но, мне пришлось притормозить всех медиумов. Они все живы, но малоподвижны. И я отобрал у них весь первитин.
– А зачем ты с ними так?
– Они мне не верят. Я им – тоже. Прочувствовать их мысли я не могу, а они пытались копаться в моей голове. Я этого не люблю.
– Хорошо, а как ты собираешься грузить артефакты? Прислать тебе Ватунга?
– Нет, не надо! Как только он появляется, у меня сразу же что-то пропадает. Я нашел себе помощника, даже двух.
– И что ты с ними будешь делать? Потом?
– Отправлю куда-нибудь, например, в Латинскую Америку.
– Ладно, разберемся. До встречи.
Ночь на 18 марта была хорошей – прохладной, мелкий дождь сменялся туманом. Я вышел сквозь стену купола, прошел к развалинам кирхи, встретил Ганса, он познакомил меня с Хельгой. Она посмотрела на меня испуганными и удивленными серыми глазами и поблагодарила. Я даже удивился тому, как быстро работает универсальная сыворотка. Потом мы вернулись под купол, и я попросил ее заняться подготовкой Марии и прочих медиумов к полету и отвести их к ангару.
Ганс и я снова вышли из-под купола, и пошли к месту, где стоял грузовик, на котором перевозили раненых, когда их было слишком много, и санитарные автобусы не справлялись, или покойников, этих – на кладбище, обустроенное на пустыре у ближайшего леса. Машина легко завелась, мы проехали через ворота госпиталя мимо спящих караульных и вскоре подъехали к воротам ангара. Там мне пришлось обезоружить и обездвижить караульного – такого же мальчишку, как и Ганс. Потом я сузил защитное поле насколько это было возможно, подогнал грузовик, и мы стали грузиться. Сначала погрузили спящих медиумов и Хельгу, а потом ящики с артефактами. Ящики были изготовлены на совесть. Что всегда отличало немцев, так это качество изготовления простых вещей. Естественно, что я взял с собой немного больше, чем было в переданном мне списке.
Отъехав за ворота, я вернулся, дезактивировал купол, и мы поехали в сторону ближайшего леса. Было темно, вдоль дороги тянулись длинные ряды одинаковых крестов – сюда свозили покойников из госпиталя и просто людей, погибших при бомбежках. Кресты сменились свежевырытыми могилами, их каждый день копали остарбайтеры, потом начался лес. Проехав немного и выбрав место, на котором мог приземлиться грузовой флаер, я заглушил мотор, запустил волчок маячка и стал ждать.
Ганс и Хельга стояли, прижавшись к борту грузовика и о чем-то тихо говорили. Ганс держал ее за руку. Я подошел к ним и сказал: – Сейчас прилетит грузовой флаер. Это такой самолет, только без крыльев и бесшумный, мы перегрузим в него людей и груз и улетим в Рим. Но, если хотите, вы можете остаться.
– Нет, герр гауптштурмфюрер, мы летим в Рим. С вами. Мы так решили, – Ганс ответил за двоих.
– Хорошо, но не называй меня так больше. Я не гауптштурмфюрер и не был им никогда. Меня зовут Север, просто Север.
– Простите, господин Север, Хельга рассказала мне, что ее доктор долго расспрашивал ее о том, что я ей вколол и как это связано с моими контактами с людьми из этой зоны. Даже взял у меня кровь на анализ.
– Умный у тебя врач, Хельга. Это связано, но не с этими несчастными женщинами, а со мной. Вам обоим в кровь попала универсальная сыворотка, она от всех земных болезней и от преждевременной старости. Теперь вы проживете лет до 120 или немного больше. У вас вполне могут быть дети, но вот они будут обычными людьми, на них долгая жизнь не распространится.
Внезапно послышался легкий шелест и вскоре вблизи заколыхался грузовой флаер. Я подтянул его к борту грузовика и началась погрузка. Мы быстро перетащили ящики с артефактами и перенесли женщин-медиумов. Я закрыл прозрачную крышку грузовой платформы и сказал: – ну как, летим?
– Летим, – улыбнувшись ответила мне Хельга. Ганс задумчиво молчал.
И мы полетели, пролетели над темным госпиталем, над еле различимым Потсдамом, потом все скрылось с темноте. Ганс и Хельга заснули, прижавшись друг к другу. Потом заснул и я. Примерно через два часа флаер качнулся, разбудив меня. Я посмотрел вниз, сквозь прозрачный пол и увидел, что мы снижаемся над Римом. Я растолкал спящую парочку, и те начали протирать глаза и испуганно озираться.
Глава 12. Разговор в Ватикане
Мы зависли над ватиканским холмом, вблизи вышек радио Ватикана, примерно в одном метре над землей. Нас встречали Ватунг и Симон, правда уже в другом теле.
– Привет Север, – сказал Симон, – с возвращением.
– Привет Симон, привет Ватунг, что мы сгружаем в первую очередь?
– Давай этих, медиумов, их вот сюда, – он показал мне на другой грузовой глайдер.
– Ну давай, только подтащи его поближе.
Я с помощью Ганса начал передавать Ватунгу спящих медиумов, и укладывать их в глайдер, а в это время, я заметил, Симон начал беззвучно общаться с Хельгой. Потом Ватунг улетел, увозя с собой медиумов. И я спросил Симона:
– Симон, куда грузить все это, по списку?
– Давай прямо сюда, их уберут к утру. Спасибо.
После выгрузки артефактов по списку, во флаере осталось еще несколько ящиков с достаточно ценными для меня вещами.
– Симон, эти остатки я хотел бы забрать себе, ты не против?
– Север, когда я говорил с тобой об оплате, я хотел предложить тебе воспользоваться системой связи и банковскими услугами на терминале, но ты хочешь просто забрать эти артефакты. Мое предложение остается в силе, так что решай сам.
Кстати, я не против твоего приобретения, неплохая пара. Скоро здесь, в Италии, будет очень много немцев, бегущих от войны. И почти все они будут хуже, даже гораздо хуже твоих. Нужно будет что-то с ними делать. А этих – лучше отправить в монастыри, пусть отсидятся там. В таком виде и в такой одежде в городе им будет сложно. Так
