Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века

Дмитрий СЕРГЕЕВ

Завещание каменного века

За пропастью веков

У нас была мелкомасштабная карта для туристов. Рельеф на ней не обозначен, нанесены только речки и охотничьи тропы. Позади зубчатых стенок кара мы рассчитывали увидеть пологий спуск, а очутились на краю пропасти. Возвращаться не захотели, жаль было потерянного времени, решили обойти кар поверху. По скалистому лезвию, вонзенному в небо! На одной стороне его прилепился снежный намет-многотонный голубовато-белый карниз, висящий над бездной. ...Последнее, что осталось в памяти, - отдаленный тревожный гул. Будто весь мир рухнул подо мною и тяжеленные горы разом сдвинулись со своих мест. Я не испытал страха: не понял, что произошло. Спустя немного, кувыркаясь в снежной пурге, окутавшей меня, хотел крикнуть, но захлебнулся снегом... Должно быть, с тех пор прошла вечность,- таким было мое первое впечатление, когда сознание начало пробуждаться. Снег сдавил мое тело. Я попытался открыть глаза, но смерзлись ресницы. От резкой и сильной боли в глазном яблоке я снова провалился в небытие. ....На этот раз я открывал глаза медленно. Спустя долгое время, сквозь наплывы разноцветных кругов, различил замкнутое пространство, оградившее меня. Повел зрачками в стороны, вверх, вниз, сколько удалось, - и ничего не увидел. Я лежал в просторной капсуле, наполненной рассеянным светом и тишиной,-будто внутри мыльного пузыря. "Значит, он все-таки есть - тот свет", - спокойно и равнодушно подумалось мне. Но тотчас же я вспомнил про веки и про боль в глазном яблоке. Прищурился, различил смутный гребешок собственных ресниц. Зачем бессмертной душе ресницы? И тут я услышал человеческий голос. Слов, правда, разобрать не мог: говорили на незнакомом языке. Надо мной склонилось лицо. Пожалуй, это было мужское лицо, хотя полностью я не был в том уверен.

Рядом возникло второе лицо, ничем не отли-чимое от первого. Я зажмурился, а когда снова раскрыл глаза, мужчин стало трое. Один из них что-то произнес. Я отчетливо слышал звуки, но слова были незнакомы. Я даже приблизительно не мог сказать, на каком языке он говорит, но тем не менее понял все. - Как вы себя чувствуете? Испытываете ли желание жить? "Чувствую неопределенно. Жить? Не знаю",- хотел сказать я, но не мог пошевелить ни губами, ни языком. И все же тот, кто спрашивал, понял меня. - Постепенно все возвратится. - Где я? - Вы находитесь в реальном мире. - Живы ли мои товарищи? Кто меня спас? - Вам нельзя волноваться. Я не слышал шагов, когда они уходили. Вокруг осталась неразличимая зыбь стен и свода - в них упиралось зрение. Похоже, они сделаны из ничего! Просто я не могу видеть, что же находится дальше, - и этот предел кажется мне стеною. Сказанное касалось меня. Это у меня сила эгоистических желаний составляет полтора миллиона единиц, это я могу представлять опасность для них! Что они еще надумают? Придется держать ухо востро: мало ли что им может взбрести на ум. Интересно знать, как я все-таки очутился здесь? Если это действительно реальный мир, а не тот свет, то и мое появление на Земтере (так, кажется, называют они свою планету) должно объясниться без всяких чудес. Скорее бы уж подняться на ноги да осмотреться: может быть, вовсе никакой это не Земтер, а обыкновенная психиатрическая лечебница. Поражаюсь, как эта успокоительная мысль не пришла мне раньше. В самом деле, нет никакого таинственного Земтера-все это снится. Может быть, не было и обвала. Через несколько минут Деев скомандует: "Подъем!"-я открою глаза, увижу прожженный верх палатки, услышу шум речного переката и потрескивание лиственничного сушняка в костре. Кстати, кто сегодня дежурит? Чья очередь разжигать костер? - Моя!-обрадованно воскликнул я и приготовился проснуться. Но сон продолжался.

Ко мне в палату приходили все те же красавцы-близнецы, не отличимые друг от друга. Двое, трое, однажды четверо. Или же это был один человек, а у меня в глазах двоилось, троилось и учетверялось? Я по-прежнему свободно общался с ними, хоть и не понимал ни одного слова на их язык". - Где я нахожусь? Мне что-то сказали - в воображении возникла пугающая бездна, от которой зашлось сердце. - Сколько времени прошло с тех пор, как я упал в пропасть? Мне ответили, но в моем сознании ответ раздвоился. - Никто не знает этого,-был один. А второй... Второй не облекся ни в какие знакомые понятия, - представилось нечто туманное и беспредельное до жути, до острой боли в глубине сердца. Вообразилось огромное число: семь нулей и впереди тройка. Тридцать миллионов лет! Целый геологический период в истории Земли. - Где же я?! - вскричал я и на этот раз услышал свой отчаянный голос. Мне сказали, и снова я ощутил холод бесконечного пространства, наполненного тьмою и небытием. Они разговаривали между собой. - Может быть, индикатор не к той клемме подключен? - Я проверил: прибор исправен. У этого человека сила эгоистических желаний полтора миллиона единиц. - Возможно, в их древности это было нормой? Не будет ли он представлять опасности для нас? - Т-сс! Мы не выключили бикер: если он не спит, он понимает наш разговор. Один из них склонился надо мной, и сразу все оборвалось. Я продолжал слышать голоса, но смысла уже не понимал. Сквозь ресницы тайком наблюдал за ними. Можно подумать: сошлись двое бездельников и обсуждают, где провести субботний вечер. Решительно ничего нельзя прочитать по выражению лиц. А знать, о чем они сейчас говорили, мне было необходимо: все ска

В палате никого не было. Я решил немедленно бежать отсюда, пока не свихнулся окончательно. Мне казалось, сил у меня достаточно. Но едва я попытался встать, закружилась голова, больничная койка закачалась подо мною, как плоскодонная лодка. Я долго лежал навзничь, не в состоянии пошевелиться и боясь потерять сознание. Не слышал, когда открылась дверь,-в палате уже была женщина в облегающем свитере. По-видимому, медсестра. Она внесла поднос с несколькими пиалами и блюдами-мой завтрак. Я не успел ни поблагодарить, ни ответить на ее улыбку. Впервые мне дали нормальную пищу, а не пилюли и порошки. Подрумяненный бок отбивной слегка дымился и выглядел раздражающе аппетитно. Мне удалось сесть на койке. С минуту я пересиливал головокружение. Должно быть, заманчивый вид жареного мяса помог мне справиться с тошнотою. Увы, то, что лежало на тарелке, только по виду напоминало отбивную - на самом деле было мягким, как паровая котлета. Пахло карболкой, немного отдавало тухлой рыбой. Позавтракав, я вторично отважился встать на ноги, на этот раз-успешно. Подошвы коснулись пола, но удивительно - я совсем не ощутил прикосновения к твердой поверхности, как будто встал на облако. С опаской сделал шаг. Ощупал стены, мебель - все было из того же материала, что и пол: ни мягкое, ни твердое. В качестве опыта я саданул со всей силы кулаком по столу, но удара не получилось, хотя под рукою была ровная и неподатливая поверхность. На всякий случай прихватил с собою бикер. Это был очень удобный и компактный прибор- он укреплялся внутри уха и нисколько не мешал. Длинный коридор тянулся в обе стороны. Всюду пусто. Я побрел наугад, миновал несколько запертых дверей и почувствовал, что устал. Должно быть, от напряжения: слишком непривычно было ступать по несуществующему полу. За поворотом я увидел несколько сестер.