Это поколение, можно смело считать потерянным!
Но мне в содружестве с Нилом Николаевичем Кулагиным – бывшим помещиком, а ныне директором школы, при поддержке «прикормленной» местной власти – удалось сохранить в Ульяновске костяк преподавательского состава и даже увеличить его за счёт нанимаемых учителей со стороны.
И этот островок знаний в безбрежном океане тупости и невежества, эти тридцать с небольшим юношей и девушек (городок то маленький!) – вполне соответствуют своими знаниями и навыками, свидетельству об среднем образовании [86].
Это ли не повод для гордости?!
И одновременно грызла душу грусть-тоска: всё мною созданное, все мои далеко идущие планы – рушатся прямо на глазах!
Меня рано или поздно «уйдут» и, следующие выпускники – неизбежно скатятся до среднестатистического советского уровня.
* * *
Молодёжь, как ей и положено по возрасту, ни о чём не подозревает – веселится и, ни о чём не печалится.
Гуляй, пока молодой!
Я же, впав в чёрную меланхолию – чисто «по-англицки» не прощаясь, незаметно свалил домой – где за столом…
– Твою ж мать!
За обеденным столом, рядом с Отцом Фёдором сидит и пьёт чай из блюдечка вприкуску…
Василий Васильевич Путин!
– Глазам своим не верю! ВВП, это ты?
– Да, это я – здравствуй, Серафим.
Мрачный, как облако ядерного взрыва – но это он.
Обнимаю его за плечи:
– Здорова, дружище!
С момента нашей с ним встречи, он казалось постарел лет на пятнадцать и, ещё больше стал мне напоминать своего небезызвестного однофамильца. Особенно – своей лысеющей головой.
Присаживаюсь рядом, и:
– Ну что, Вася? Давай грустить вместе? Ты, вообще – надолго к нам?
Вздыхает, идущим на крест:
– Скорее всего навсегда.
Удивлённо приподнимаю брови:
– А что так? Неужели в Ленинграде жизнь плоха?
Удивлён:
– А с чего ты взял, что я был в Ленинграде? Я вернулся из Москвы.
– Вот, как? Полная неожиданность… И в какой-такой организации и чем конкретно, ты работал-занимался в Москве, Вася? Если не секрет, конечно.
Разводит руками и, с виноватыми глазами:
– Вот именно, что секрет, Серафим! Поэтому извини, но ничего я тебе рассказать не могу – подписку о неразглашении давал.
Так, так, так… И что это может быть?
В принципе, в Москве – секретов до самого «хрена» и даже чуть больше. Но секрет – связанный именно с радиоделом, для чего могут пригодиться стержневые радиолампы?
Напряг память, но ничего не смог вспомнить. В «послезнании» тоже рыться без толку, ещё в тот раз, когда «пропал» ВВП я там всё основательно перелопатил-прошерстил.
Ладно, захочет – сам расскажет. А не захочет – ну и не надо [87].
– «Меньше знаешь – крепче спишь», согласен… Ну, а что сюда вернулся? В отпуск, что ли?
– С руководством не поладил, уволился… А ехать кроме как к тебе, мне некуда.
Вася, при всех своих явных достоинствах – кроме несколько гипертрофированного тщеславия, имеет заострённое чувство самолюбия и обидчиво-неуживчивый характер.
Поэтому, не удивлён.
Тот, с тревожным ожиданием:
– Приютишь или взашей прогонишь?
– Конечно, помогу – как могу с кровом, да и насчёт «куска хлеба» не обижу…
Повертев головой и, не обнаружив его законной супруги:
– А где твоя Аннушка? Знакомится с местными достопримечательствами или совершает шопинг по ульяновским супермаркетам?
Тот, вообще – став мрачнее вынутой из мазутного пятна вороны, сквозь зубы процедил:
– Осталась в Москве.
– В смысле «осталась»?
– В обыкновенном смысле: мы с ней развелись…
Отец Фёдор осуждающие покачал головой:
– Ох, грех это! Как собаки какие – сошлись, разошлись. А ведь брак – это таинство!
Сделав ему знак, чтоб не бурчал, я:
– Извини, Василий. На эту тему больше не буду.
– Это ты меня извини, Серафим – что тебя не послушал.
Отмахиваюсь:
– А, пустое! Всё равно бы спалились рано или поздно: шила в мешке не утаишь. Неудача, Вася – это ещё один шанс начать всё заново! Это не я сказал, это САМ(!!!) Генри Форд изрёк – автомобильный король Америки. Чем думаешь заниматься?
– Ещё не решил, но только не стержневыми лампами. Эта тема засекречена – как имеющая военное значение.
Получается так или иначе, не мытьё – так катанием, но эту «заклёпку» я предкам всё же впарил… Ну, что ж – очень хорошо.
– Ну, помогай им Маркс – коли так!
Помолчав, несколько смущённо:
– А у тебя нет ничего для меня?
«Ага! Счас, я тебе полупроводниковый транзистор на «запил» дам – про который и, сам – не фига не знаю, ещё меньше чем про стержневую лампу».
Сожалеючи разведя руками:
– Кроме как у станка иль при лопате, конечно, могу только предложить работать у Володи Сифарова в его «Вычислительном центре»… Больше, увы, ничем помочь не могу.
– А чем он занимается?
– «Релейными электронно-вычислительными машинами» (РЭВМ).
– Что это такое, ни разу не слышал?
– А это, Вася – ВЕЩЬ!!! Впрочем, завтра Володя тебе всё сам расскажет.
* * *
Чуть больше через неделю, отгуляв в Ульяновске, ребята и девчата выехали в столицу нашей Родины – в Москву Белокаменную.
Кроме выпуска «1925» Ульяновской трудовой школы второй ступени, на праздничный вечер в столицу отправились Кузьма Рубцов и Ванька и Санька Телегины, ещё кое-кто – чей черед настанет лишь на следующий год. Компашка, получилась довольно многочисленная: вместе с учителями – человек далеко за тридцать, дружная, хотя и пёстрая.
Я, выехав на неделю раньше, всё устроил, обо всём договорился и встретив на железнодорожном вокзале, поселил юных ульяновцев в одной из более-менее приличных московских гостинец – где хотя бы не предлагают «кокс» и проституток. Дав отдохнуть с дороги – повёл по достопримечательствам столицы первого в мире государства рабочих и крестьян. В первую очередь, конечно же, в последнее земное пристанище его основателя – Владимира Ильича Ленина.
Так называемый «Второй деревянный Мавзолей», впечатлил меня больше – чем виденный мной в моём времени каменный, из гранита.
Усыпальницу Вождя окружала низкий железный забор, видимо символизирующий пресловутый «Железный занавес»… Лично мне так показалось. Нижний ярус Мавзолея – был сшит кованным гвоздями из вертикальных дубовых плах и, напоминал мне портики древнегреческого языческого храма, верхний – из горизонтальных. Двери и колонны венчающего портика были из какого-то траурно-чёрного дерева, что невольно вызывало какую-то мистическую скорбь…
Рисунок 76. Второй деревянный Мавзолей В.И. Ленина.
Довольно долго пришлось проторчать у входа, любуясь от нечего делать почётным караулом – вооружённым длинными трёхлинейными винтовками с примкнутыми «штырями», в гимнастёрках с красными «разговорами» и, в будёновках – скорее напоминающих не шишаки древних русских богатырей, а «кайзершлемы» германских ландштурмистов периода Великой войны.
Вид – напыщенно-комичный, если бы не знал, где нахожусь – заржал бы во весь голос.
В точно указанное нам время, наша делегация посетила Усыпальницу и возложила венок на гроб Вождя пролетарской революции. Хотя все организации не могли задерживаться у гроба, а только медленно проходить, тем не менее в виду возложения венка – мне удалось несколько долее всех остаться у гроба и хорошенько рассмотреть черты лица усопшего Ленина. На мое впечатление его мумия была очень похож на ту, что мне приходилось видеть в моей прошлой жизни – вот только цвет волос стал более рыжеватым.
