— Это тот же «демон», которым ты у меня дома замок открыл? — в шутку припомнил академик. — Хорошо, пусть настоящим делом занимается. Ладно, тогда я поеду, у меня сегодня лекция, которую никто не отменял. Ты проверь еще раз тоннель…
— Езжай уже! — со смешком прервал его Иван. — Я справлюсь, а ты загляни завтра, посмотришь на прогресс.
— Обязательно загляну, — пообещал Мельников. — Ты главное, не спали проектор, иначе нам поделом выпишут десять ружей без суда…
— Кому от нюка помирать, того не расстреляют, — не очень понятно отмахнулся Иван, но академик, сдавшись, махнул напоследок рукой и направился к лифту.
Оставшись один, Иван медленно подошел к мирно лежащему на столе чемоданчику и аккуратно защелкнул крышку, одновременно мысленно восстанавливая контакт с оставшимся внутри имплантом. Доля секунды «смазанного» движения через черноту мерцающего соединения — и он словно оказался среди светящихся нитей, тянущихся внутри кусочка его клонированной плоти. Он окинул взглядом узлы, петли и ответвления, пульсирующие от потока протекающей по ним энергии, и убедился, что крохотный портал действует, яркой звездочкой мерцая в тесноте приборного отсека.
В этот же момент он увидел, как активировались более примитивные приборы на внутренней стороне корпуса чемоданчика — это включилась штатная схема самоуничтожения. Контролирующая эти смертоносные устройства неразумная, но обладающая странной волей к жизни машина, если нужно, пожертвует собой, но не допустит утечки такого секрета в чужие руки. Отключить эту схему сможет только Иван Родин, только ему она будет послушна, потому что она — часть него, часть его комплекта.
Она никогда не слышала напрямую голоса своих сородичей, но Иван ведомым лишь ему способом, не прибегая к словам, пообещал ей, что если ее работа будет сделана хорошо, то в один прекрасный день она сможет покинуть эту просторную, но такую неуютную ловушку и присоединиться ко всем остальным…
Хантсвилль, штат Алабама, ноябрь 1957 года
Картинка была паршивая, экран был крохотный, но и этого хватало. Последний отсчет бил по нервам, нагнетая напряжение — чертовы янки даже из этого позорища сделали шоу. Отсчет закончился, блеснуло пламя, и раздался сильно искаженный слабеньким динамиком телевизора рев. Ракета поднялась над клубами огня, но пару секунд спустя подъем прекратился и смешной карандаш «Авангарда» начал валиться вниз, складываясь, как гармошка. Вернер Фон Браун, новоиспеченный гражданин Соединенных Штатов Америки, серьезный ученый, теоретик ракетного дела, инженер-практик, смелый испытатель и будущий отец американской космической программы не выдержал и жизнерадостно заржал во весь голос, благо дома он был один. Поржав и успокоившись, он рывком метнулся к телевизору и выключил чертов ящик. Все это он уже видел, и финал этой драмы был ему известен.
Главное было не это. Главное, что всего через несколько дней Эйзенхауэр должен подписать указ об образовании НАСА — национального аэрокосмического агенства, где вся полнота власти по выбору дальнейшнго пути освоения космоса будет отдана ему, Фон Брауну, в обход всех местных лоббистов и кабинетных ученых. «Директор центра космических полетов НАСА» — звучит неплохо, можно развернуться. Это много круче, чем технический директор центра в Пенемюнде, и никаких сомнительных связей с нацистами, это уж точно. Ну что, герр Фон Браун, готовы ли вы к осуществлению своей мечты, а заодно и мечты всего человечества?
Он знал, что далеко за океаном, в России, у него есть коллега, безымянный мечтатель-близнец, такой же баловень судьбы и, что греха таить, такой же гений. И что он тоже вытащил главный приз и получил в свои руки власть, которая направит на космический прорыв энергию и силы сотен тысяч людей, сотен предприятий и десятков институтов по всей стране. Битва будет жаркая. Браун обещал президенту для начала догнать русских, сделав примерно аналогичный по возможностям носитель и года через три-четыре выйти вперед. Уже сейчас нужно думать об автоматических лунных зондах, спутниках связи и, конечно, о возвращаемых фоторазведчиках, от которых один шаг до обитаемого корабля — но это года через полтора, как минимум. Сейчас ему нужно выстроить и наладить бюрократию в новом агенстве и готовить прорыв — «Сатурн-1» примерно на четыреста тонн стартовой массы. Без этой лошадки ему не угнаться за безымянным русским, который тоже не собирается ждать…
Браун снова вернулся к анализу русской ракеты по доступным ему отрывочным данным. Второй русский спутник, на пуске которого присутствовал сам Хрущев, весил аж полтонны, и в этом факте чувствовалась основательность, которой не ощущалось при взгляде на его собственные импровизации с ракетами малой дальности. Эта русская ракета изначально была сделана с запасом, и как оружие, и как носитель для космоса, а значит, физически не могла нести маленькую боеголовку, потому как нет военного смысла тащить через океан обычный 20-килотонный ядерный заряд. Значит, заряд термоядерный, а это не менее двух — двух с половиной тонн, если верить Теллеру. Эйзенхауэр, похоже, логике Брауна поверил и дал «добро» на создание своих носителей. Конгресс дружно проголосовал «за», ибо дело запахло крупными инвестициями государства в частный сектор, а тут речь явно могла идти о миллиардах.
У русских большая фора, и догнать их будет нелегко. И самое ужасное — расчеты четко показали, что поставив на свою ракету третью ступень, русские смогут выйти дальше, за пределы низкой орбиты, к Луне и даже к планетам. Тонна с гаком на отлетной траектории — это более, чем достаточно для автоматического зонда. Можно получить снимки Луны вблизи, но как их потом вернуть? Ладно, это сейчас не наша забота. Наша забота — сделать носитель среднего класса, примерно аналогичный русскому, а пока его нет — продолжать летать на той мелочи, что имеем под рукой.
Вернер крепко задумался. Два года минимум, чтобы сделать «Сатурн-1» и заставить его летать. За это время много воды может утечь, а через три года снова выборы. И скорее всего в Белом Доме поселится демократ, все знают как молодой Кеннеди бьет копытом и жаждет реванша. Может статься, что все республиканские космические инициативы будут свернуты, и тогда доктор Браун снова превратится в мечтателя и автора научно-популярных книг…
Да черта с два! За три года можно многого достичь, и показать и президенту, и Конгрессу, и народу (именно в такой последовательности), что в космосе нам есть чем гордиться и отказываться от такой перспективы — это политическое самоубийство в извращенной форме. Нельзя резать такое важное дело, должны понять, не дети малые. Вот, например, радиационные пояса Земли открыли с русскими практически одновременно при такой огромной разнице в средствах выведения — чем не первая ласточка?
