Мы порекомендовали Никите Сергеевичу – ни с кем и ни о чем не говорить по поводу плана по перевороту Берии, ибо сразу будет все известно Берии, и без кровопролития не обойдется.
Н.С. Хрущев спросил:
– А не пора ли его арестовать и отдать под трибунал? Ведь доказательства у нас на руках.
Г. К. Жуков сказал:
– Это еще не все доказательства. Быстренко и Литовченко рассказали о том, что в хранилище у Берии (в его личном тайнике) имеются четыре объемистые папки со всеми преступлениями иностранных разведок и международного империализма, с описанием актов кровавого террора и других кровавых дел в СССР с 1917 года. Если же мы арестуем Берию, папки исчезнут, тогда будет грош нам цена! Берию можно было арестовать сразу вместе с Барамией, но это мало бы что нам дало.
После небольшой паузы Жуков попросил:
– У меня к вам, Никита Сергеевич, большая просьба: займитесь проведением разных совещаний и заседаний с присутствием Берии, говорите о селе, о строительстве жилья и нажимайте на то, что всюду не только продолжается, но и увеличивается воровство. Всюду, хотя, мол, вы, Лаврентий Павлович, знаю, много работаете в этом плане, но эффекта пока нет.
– Да и так уже это делаю. Даже Булганин стал меня упрекать в том, что, мол, всю работу перевели на заседания и совещания.
– Знаем мы Булганина, поэтому не обращайте на него никакого внимания.
Берия нервничает, бесится, и у него не сходятся концы с концами. Нас это радует, – добавил Жуков, – мы посоветовались с преданным советской Родине офицерским составом, в том числе из бериевских структур, и решили до засе¬ дания Политбюро вообще не трогать Берию. По ходу заседания Политбюро вторым вопросом поручите Брежневу кратко рассказать о заговоре воинственно-разрушительного империализма США и их приспешника Берии и пусть покажет этот материал пальцем на подпись Берии. И все. Берия сразу же сорвется с места и побе¬ жит на Лубянку в свой кабинет, а там его встретит группа капитана Белого, и все на этом закончится!
– А как же без суда? – возразил Никита Сергеевич, – это не совсем хорошо.
Г. К. Жуков твердо сказал:
– Для Берии военным трибуналом являются сотни тысяч убитых безвинных людей, советских, честных людей. Вот они нам с того света передали свой приговор, а мы дали им слово советского чекиста выполнить их просьбу. Просим вас утвердить наше решение.
– Согласен, – проговорил Н. С. Хрущев.
Мы уже почти собрались уходить, но Хрущев нас попросил остаться. Предложил за Первое мая выпить по рюмочке. После того когда мы выполнили его просьбу, Хрущев сказал:
– Вы почаще заходите. Ведь надо назначить день заседания Политбюро, чтобы Удалось то, что мы здесь решили.
Тогда вмешался я и говорю:
– Ребята наши (это я имел в виду сотрудников СВПК) назвали самой подходящей датой – 26-27 июня. Войска, которые Берия хочет ввести в Москву, задержим за 23 часа до подхода к Москве. Причину задержки они уже придумали. Все будет похоже на правду.
– Тогда давайте готовиться на 27 июня, то есть за три дня до бериевского замысла, – сказал Никита Сергеевич.
Г. К. Жуков одобрил эту дату и похвалил Н. С. Хрущева, на что Хрущев ответил:
– А как же, разве не все мы участвовали в планировании разгрома фашизма. А я, откровенно говоря, не вижу разницы между гитлеровским фашизмом и американским воинственно-разрушительным империализмом. Одна и та же цель: порабощение и уничтожение других народов. И те и другие считают себя сверхчеловеками.
Мы разошлись около 17.00 часов.
Подходя к «ЗИМу», Жуков сказал:
– А знаешь, у меня идея: пригласим Брежнева и поговорим с ним насчет его роли на Политбюро, ибо как бы осечка не произошла. Приезжай 4-го ко мне часам к 12.00, а его я приглашу на 12.30. Предложим ему эту, надо сказать немаловажную, миссию. Как он отреагирует? И познакомитесь. Поговорим о том о сем. Со стороны всмотрись в него.
Если откровенно сказать, то у сотрудников СВПК ни выходных, ни проходных, ни праздников не было, все были в работе: день и ночь. Всем известно, сколько засылалось к нам шпионов из США, Англии, Италии, ФРГ, Японии и других стран поменьше. Поэтому мы ели государственный хлеб не зря. Особенно хочется выделить чистоту и величайшую профессиональность работы групп Литовченко, Садыкова, Быстренко, Котова, Калашникова – в Москве; Садовникова, Приходько, Кадырбаева, Данько, Ериженова – на Урале; Барсукова, Кожинова, Еременко, Ледякова, Симоненко, Гауста – на Дальнем Востоке; Баранова, Соловьева, Шитмана, Даниленко, Вострякова, Босых и Корнаухова – в Поволжье. Это они закладывали успех операции там. Еще до выезда бериевцев на штурм Москвы.
Время мчалось, обгоняя мысли, и все мы без исключения, были не совсем довольны своей работой. Каждый находил проколы в своей работе, хотя, когда наступало время прилечь, расслабиться, проанализировать всю работу, которая проходила по ликвидации заговора, я удовлетворенно крепко засыпал.
Как и договорились, 4 мая 1953 года подъехал к Г. К. Жукову в 11.50. Мы поздоровались.
Он сказал:
– Я уже привык к тому, что ты подъедешь на 10 минут раньше.
– Я помешал?
– Нет, нет, наоборот. Я сам никогда не опаздываю и ждать опоздавших не люблю. Посмотрим, как Брежнев придет. Прошло минут 25, как Жукову доложили:
– Георгий Константинович, к вам Леонид Ильич Брежнев прибыл. Жуков поднял палец вверх и высказал:
– Все же военный человек!
Сам встал из-за стола, прошел до двери и пригласил:
– Заходите, Леонид Ильич!
Брежнев, как-то смущаясь, зашел в кабинет. Они поздоровались. Жуков предложил:
– Познакомьтесь.
Брежнев протянул мне руку и сказал:
– Полковник Брежнев. Я пожал его руку и сказал:
– Капитан Белый.
– Как-как? – переспросил Брежнев. Я повторил ему:
– Капитан Белый.
– Рад с вами познакомиться, слышал!
Это последнее слово меня насторожило, но я не показал вида. Г. К. Жуков справился о здоровье, о делах и плавно перешел к основному вопросу: что и как Леонид Ильич должен сделать на Политбюро 27 июня, кратко рассказал о задумках и планах ЦРУ и роли в этих планах Берии.
Брежнев встал, как солдат, и сказал:
– Спасибо за доверие, товарищ маршал, и за сообщение. Я выполню все точно так, как вы сказали. Давно бы его надобно… сразу после смерти Сталина.
– После смерти Сталина мы бы опростоволосились, ведь Берия лицемер, разве вы не видели, как он оплакивал смерть Сталина? Кто бы нам тогда поверил, что Берия есть убийца Сталина? Наших свидетелей – два человека, а у Берии – шесть человек. Вот в чем вопрос.
Глядя на меня в разговоре с Брежневым, Жуков добавил:
