Сначала на деревянных трибунах было совсем мало народа, но к концу всех трёх матчей мест для болельщиков уже не хватало и они просто ревели от восторга. После игры Митяй вручил всем игрокам победивших команд серебряные медали на лентах, но их соперники грозились отобрать награды уже через три дня, когда хорошенько потренируются. И вот что удивительно, футболисты весьма снисходительно посматривали на волейболистов и баскетболистов, а те на них. Всего после одной игры у каждого из этих трёх видов спорта появились свои ярые поклонники и как только они ушли с площадок, на них выбежали мальчишки и девчонки. Князья Денис и Иван тут же налетели на Митяя с громкими воплями: – «Ведабу!» и он пообещал научить всех желающих этим увлекательным, подвижным играм, для которых требовалась сила, ловкость и выносливость настоящего охотника. Однако, на следующий день в чупа-чупсе Митяй учил самых спокойных и рассудительных ведлов трём другим играм – шахматам, шашкам и домино. Карты он пока что рисовать не стал, а вот шахматные фигуры, шашки и костяшки домино изготовил и передал мастерам для тиражирования. Ну, а ещё Митяй сказал всем, что труд, конечно же, превратил обезьяну в человека, но непосильный труд запросто сделает из человека ишака.
Глава 6
Донские казаки каменного века
И всё-таки Митяй чуть ли не в самый последний момент изменил маршрут и вот почему. Двигателисты Игната, работая чуть ли не круглосуточно, изготовили двенадцать отличных дизелей для двенадцати малых, колёсных речных судов новой конструкции и те перестали быть таковыми, но при этом быстро выяснилось, что новые дизеля расходовали чуть ли не треть меньше топлива, самой обычной солярки. Хотя нет, эта солярка была высший класс, почище самой лучшей водки. Новые суда были уже длиннее, восемнадцать метров в длину и шесть метров в ширину, а их колёса стали ещё легче, стали легкосъёмными и из них можно было быстро собрать из решетчатых титановых конструкций грузовые платформы. Их обтекаемое, цельнолитое днище было отлито из титана, а выше ватерлинии, вплоть до высокой надстройки, они были изготовлены из дюралюминия. Мотоботы имели двухэтажный трюм, были оснащены поворотной талью для разгрузки судна и имели пассажирскую надстройку на корме, длиной в треть судна, над которой находилась ходовая рубка, а выше неё ещё и смотровая площадка. Так что это были превосходные суда с отменными ходовыми качествами И Митяя более всего удивляло, что их изготовили ведлы каменного века. Они могли бы составить честь любому судостроителю его времени.
На воде мотоботы развивали отличную скорость и поэтому уже они тянули на буксире Большие Шишиги, а те брали их на прицеп только выезжая на берег. Поэтому Митяй и решил, что им лучше подняться по Кубани выше Кропоткина и перебраться посуху в Егорлык, который в районе Изобильного был уже довольно полноводной рекой, хотя и уступал Марие. Тогда они смогут сплавиться по нему до самого Дона и при этом израсходуют очень мало горючего, на одно только маневрирование. Целых две недели в трюмы мотоботов загружалось всё необходимое, чтобы по пути следования можно было заложить несколько городов севернее тех мест, где они жили. Там ведь тоже во времена каменного века жило довольно много людей. В дорогу, а они отправлялись в экспедицию на Урал первого июня ровно в девять утра, их провожал весь город. Поцеловав дочурок и их кормилицу, обняв почти всех членов своей большой семьи, Митяй поднялся на борт мотобота «Игнат» и встал к штурвалу. Два винта из полированной нержавейки вспенили воду и мотобот, весело рыча двигателем, буксируя за собой Большую Шишигу, названную им «Пахом» в честь одного из конструкторов, помчался вниз по Марие. Таня стояла рядом и у них сияли на лице счастливые улыбки. Честно говоря, Митяй уже вконец извёлся без своих говорящих камней.
Да, движок мощностью в добрых пятьсот лошадок это тебе не хухры-мухры, особенно если вся нижняя часть судна, по самую ватерлинию, изготовлена из полированного титана и имеет идеально обтекаемую форму. Мотоботы шли так быстро, что Большиги, так народ сократил Большие Шишиги, у каждой из которых имелось имя мастера, строившего её, встали на крыло и уже не представляли из себя плавучий тормоз коммунизма. Так что до Григорополисской они доплыли менее за сутки и даже смогли подняться вверх по впадающей в неё речке Камышевахе добрых пятнадцать километров, после чего проехали ещё двадцать километров по степи и встретились с отрядом охотников, возвращавшихся из прикаспийских степей не только на Большой Шишиге, но и верхом на единорогах, и не с пустыми руками. Они изрядно сократили численность гиенодонтов и теперь помимо стада из почти двух сотен молодых, могучих эласмотериев, самцов и самок, везли на фургонах множество засоленных шкур и даже солонины. Однако, вовсе не это Митяй счёл самым большим успехом охотничьей экспедиции, а то, что вместе с охотниками на наспех сколоченных фургонах ехало два небольших племени, подобранных ими по пути. Всего чуть более шестисот душ.
Гиенодонты оказались недурны на вкус, а потому переселенцы не голодали. После недолгого разговора одни гиганты направились в сторону Дмитрограда, а другие стали съезжать в реку Егорлык, мутноватую от глины, и вскоре поплыли вниз по течению, чтобы добраться до ещё одной великой реки. Дон оказался именно таким, каким и представлял его себе Митяй, на редкость широким и полноводным. Эта река явно питалась тающими ледниками и он предполагал, что где-то в верховьях Дона, на Средне-Русской возвышенности всё ещё находится и медленно тает гигантская глыба льда. Проверять так ли это, он в этом году точно не собирался и поплыл вверх по течению реки, стараясь держаться по середине и при этом, сидя в удобном кресле, стоящем на высокой надстройке, внимательно поглядывая по сторонам в бинокль. Как выяснилось уже довольно скоро, не зря. Сплавляясь по Егорлыку, они встретились с пятью группами охотников и потому для пятерых ведлов-переговорщиков экспедиция завершилась. Вместе с большими тюками их переправили по очереди на берег и они приступили к той работе, которой их обучали специально, принялись убалтывать племена охотников присоединяться с народу Говорящих Камней.
Ну, а вскоре, в предрассветный час, когда Митяй спал в большом кубрике, изготовленном из титановых решеток и прорезиненной парусины и установленном на верхней палубе перед надстройкой, устроившись на ночь поближе к входу, они доплыли до реки дон и его разбудил вахтенный матрос. Он соскочил койки и немедленно направился в ходовую рубку, где первым делом умылся и позавтракал, а уже потом, когда окончательно рассвело, поднялся на смотровую площадку. Внимательно рассматривая в бинокль более высокий, северный берег Дона, Митяй чуть не сверзился со своего кресла, когда уже через каких-то три часа увидел на берегу, между двух холмов, большое стойбище и самое главное, скакавших по берегу верхом на лошадях всадников. Он тут же крикнул рулевому, чтобы тот поворачивал к берегу, а тот на радостях протрубил в гудок. Всадники его услышали и смело направились к берегу. Вид они имели довольно бравый, на всех были надеты меховые короткие куртки, штаны и торбаса, из-за чего они малость смахивали на чукчей или эскимосов, Но Митяю сразу же бросились в глаза их светло русые волосы и бороды, отчего он сразу же широко заулыбался. Свои, славяне.
В руках всадника держали копья и луки, но это нисколько не смутило Митяя и он подумал: – «Надо же, оказывается на Дону казаки ещё со времён каменного века жили. Ну, ничего, я ведь тоже казак, только кубанский…» и тут же принялся мараковать, как бы ему половчее перекроить все свои наличные ресурсы, они хотя и были немаленькими, а всё же не безразмерными, но стойбище, при ближайшем рассмотрении, оказалось таким большим, чуть ли не самым настоящим городом, что Митяю сразу же захотелось заложить здесь настоящий город. Особую симпатию его жители вызывали уже тем, что им было лень носиться по степи пешком и они, с помощью ведловства, приручили довольно крупных и упитанных на вид лошадок. Поэтому он просто не мог проплыть мимо никак на это не отреагировав и захотел отгрохать здесь город. Всё, конечно, так, но ему хотелось ведь заложить так же город на Волке и ещё два на Урале. Впрочем, какая разница, раз всё случилось так, то пусть тогда в каждом городе останется всего по три мотобота с грузами, а не по четыре, как он планировал это перед отплытием. К тому же здесь можно было вообще обойтись всего двумя, до Дмитрограда ведь добираться на мотоботах всего нечего, спуститься в Азов, доплыть до Кубани и потом подняться по ней. Всего полторы недели ходу.
В стойбище тем временем началась беготня. Народ из него повалил было на берег, но всадники почему-то всех прогнал и Митяй, подумав, быстро перебрался на Пахома и сразу же полез наверх, взяв с собой Тимофея Летуна, лучшего пилота, чтобы немедленно подняться в воздух на автожире и произвести авиаразведку. Что-то ему не очень понравилось поведение всадников. Перед вылетом он приказал опустить колёса барж, взять их на буксир и медленно направляться к берегу, но не выезжать на него, а встать на якорь метрах в ста прямо напротив стойбища и ждать. Пока он только и успел, что немного рассмотреть всадников. Все они были одеты в добротную одежду из меха, обуты, но на лошадях ездили практически без седла, лишь набросив на них шкуры. Кажется волчьи. Да, и на головах у многих из них были надеты странные головные уборы, изготовленные из волчьих голов, но все они были светловолосыми. Разглядеть черты лица он пока что толком не смог. Тимоха поднял автожир в воздух и, набирая высоту, полетел к берегу. Всадники, а их было с полсотни, сначала остолбенели, но вслед за этим от них отделилось двое гонцов и поскакали наверх, в стойбище. Митяй велел Тимохе лететь туда же. И опять поведение всадников ему не понравилось. Они даже не подумали попридержать лошадей и потому людям, одетым намного беднее них, пришлось разбегаться в стороны.
