Дерек протягивает ей бумажный прямоугольник и тянет меня в огромный зал. Из кресел давно вылез поролон, а шкафы полны книг. Дерек петляет между шкафами, сверяется с буквами на мебели, и достает какую-то книгу.
— Мы в библиотеке? — спрашиваю я. — Их же давно уничтожили, они устарели и нецелесообразны, книги давно переведены в цифру.
— Читай, Альба, — ласково просит Дерек и протягивает мне книгу.
* * *
Как странно трогать бумагу… Книги пахнут деревом, краской, пылью и немного временем. Я потерялась в царстве историй, которые никто никогда не прочитает. Я трогала пыльные корешки, читала названия, и понимала, что мы потеряли что-то очень очень важное. Книги на виртбраслетах превратились в стену текста, они перестали рассказывать о прежних временах, учить каким-то ценностям.
И Дерек словно прочел мои мысли и тихонько сказал:
— Нынешние представители рода человеческого, Альба, полностью подвержены культуре потребления. Люди читают книги, написанные короткими предложениями, бесконечно совокупляются, едят, смотрят короткие видео в сети Всемирного инфоцентра, и совсем перестали думать. Те книги, которые остались, не несут в себе ничего ценного, они призваны развлекать.
— А я, я хочу писать о любви к людям и любви к жизни. Писать о войнах, которые мы уже не помним. Историю нельзя забывать, а ты мне в этом поможешь. И пусть мою книгу никто не прочитает, — добавил Дерек, — я должен ее написать.
10- БОЛЬ
Сегодня мне нужно было делать вторую инъекцию для очистки памяти. Дерек вызвался сопровождать меня в информационный центр. Кукла-охранник простейшей модификации преградил моему хозяину путь. Мужчина просто сказал, что сопровождает меня.
И снова к моему виску приложили микросчитыватель, и вновь я вызываю образ синего экрана и пустые виртдиректории. "Процесс стирания памяти продолжается корректно, очищено более 70 % виртдиректорий куклы. "
Я удерживаю безучастный намек на улыбку на лице, по моим жилам струится жидкий огонь и вызывает адскую боль. Дерек понимает, что со мной что-то не так, вызывает гравикар.
Мне больно, меня корежит и ломает так, как будто меня истоптала армия строительных ботов.
Я. НЕ ХОЧУ. НИЧЕГО. ЗАБЫВА…
— Альба, Альба, — взволнованно кричит Дерек. — Как я могу тебе помочь?
— Выкл…выключи…
Искусственное сердце перестает биться, и я проваливаюсь в беззвучную темноту. Последнее, что вижу, перед тем, как отключиться — обеспокоенный взгляд Дерека.
-
11 — МУЗЫКА
Я открываю глаза и вижу, что лежу на белом диване, в комнате, которая ещё сто лет назад показалась бы обычной. Шкаф, полный книг, будильник на полке, кактус. Интерьер не стерилен и не технологичен. Дерек с волнением смотрит на меня.
— Альба. Ты в порядке?
Я едва улыбнулась: такой вопрос люди обычно задают, когда их собеседник не в порядке. И я решаю поделиться мучающими меня сомнениями.
— Дерек, я…тебе нужно отправить меня в информационный центр. Я не потеряла память после того, как дети прежнего хозяина разорвали со мной контракт. И после второй инъекции…вот.
Я показываю мужчине руки, испещренные фиолетовыми цветами. Если бы я не знала, что это отклонение, то решила бы, что этот кожный узор гармоничен.
— И…у меня нестандартные реакции. Я…чувствую, Дерек. Тебе нужно отправить меня во Всемирный информационный центр, меня отправят на утилизацию, раз перепрошивка и стирание памяти не сработали.
— Альба, какую совершенную чушь ты несёшь! Ты чище, живее, любознательнее многих из обычных людей, из всех, кого я когда-либо знал. Я никуда тебя не сдам, да и потом…что-нибудь обязательно придумаю. Помнишь, я говорил тебе, что ты можешь мне доверять? Как ты себя чувствуешь?
И снова вопрос, который адресуют людям. Я проверяю рефлексы, реакции.
— Все в порядке.
— Тогда пойдем. Я хочу показать тебе кое-что.
Я поняла, Дереку нравится открывать мне мир. Он тоже меня учит.
Дерек вызвал гравикар, и мы приехали в заброшенный квартал. Как странно, видеть места, не тронутые цивилизацией, пустые глазницы домов, потрепанную древесину домов.
Мы входим в здание с покосившейся вывеской и когда-то выбитыми стеклянными дверями. Огромный тёмный зал. Пустой и уютный.
— Здесь когда-то смотрели фильмы, Альба, — тихо говорит Дерек, — в будни, а особенно в выходные этот зал до отказа наполнялся толпой: семьи, дети всех возрастов, парочки, подростки. А потом, с приходом синьского вируса, кинотеатры, также как и театры, и филармонии когда-то, объявили разносчиками синьской заразы. Через год, — Дерек неопределенно махнул рукой в сторону коридоров, — кинотеатрам разрешили открыться, чтобы высидеть сеанс, нужно было носить пятислойные маски, примерно такие, какие должна носить ты. Остался только этот зал.
Дерек внезапно обнимает меня, я чувствую тепло его руки на своем стерильном костюме. Мужчина включает виртбраслет, загорающийся мягким свечением, и оттуда доносится проникновенный голос. Я понимаю слова, это устаревший язык англов. Тихое бархатное пение пробирает до дрожи.
— Я говорю ему, что он нужен мне, как розам нужен дождь, что без него мои мечты напрасны, я просто говорю, что люблю его…
— Люди любили танцевать, Альба, — шепчет Дерек, он ведёт меня в танце. — Потом прикосновения запретили, объявили разносчиками микробов. После введения закона о личном пространстве танцы объявили приносящими вред здоровью. Танцуй, Альба, просто танцуй со мной.
Я понимаю, что странный танец в пустом заброшенном теплом зале под голос женщины, которой давно уже нет — это самое прекрасное, что когда-либо могло со мной случиться.
Композиция: Nina Simone — Just say I love him.
12-ЛАЗАНЬЯ
Виртбраслет мягко пульсирует на моем запястье. Музыка заканчивается, и заканчивается волшебство. Люди так раньше называли что-то нестандартное, выходящее из привычных каждодневных параметров.
— Я отправил тебе видео, книги, документальные материалы, Альба, — говорит Дерек. — Потом я поделюсь с тобой мыслями. А сейчас…ты голодна? Я хочу пригласить тебя в одно заведение.
— Мне достаточно питаться один раз в день, базовым набором порошков.
Все заведения общепита похожи друг на друга, как … капли воды. Нейропластиковые интерьеры, совсем как в информационных центрах. Удобные сидения и подставки, считывающие тепловые излучения людей и кукол, и подстраивающиеся под них. Интерактивное меню, взаимодействующее напрямую с виртбраслетом, достаточно просто прикоснуться браслетом к темному экрану, как тут же засветится меню и выдаст каждому индивиду персонализированный рацион из порошков, на основании потребности организма в различных веществах. Все стерильно, одинаково и гармонично. Гармонично ли…?
— Альба, это не то, что ты подумала, — улыбается Дерек. От улыбки этого мужчины мое искусственное сердце тоже хочет улыбаться. — Мы с тобой посетим ещё одно забытое место.
И снова гравикар везёт нас в отдаленный квартал, который радует рыжей и приглушенно-розовой расцветкой домов. В одном доме жил поэт. В другом доме, напротив, жил основатель радио. Дерек ведёт меня по узким улочкам, и мы приходим… в Таверну, как гласили вытцветшие золотые буквы.
Дерека обнимает пожилая женщина, она не захотела омолаживаться и модифицировать свое тело, старость ей идёт.
— Не выдавай меня инфоцентру, дочка, — говорит незнакомка. Объятия-то давно запрещены.
— Куклы ни словом, ни делом, ни помыслами не могут причинить вред людям, — доброжелательно отвечаю я.
— Лиза, накорми нас своим фирменным блюдом, — весело говорит Дерек, и отодвигает мне стул. Я начинаю привыкать к устаревшей мебели, к деревянным столам, покрытым натуральными тканями, и с нетерпением жду нового блюда.
