— Сергей, ты бы поосторожнее! Анька в прокуратуре вашего района работает, смотри, устроит она тебе вторую серию! — щекотала мне ухо своим неожиданным предупреждением староста.
То, что Нюрка Злочевская работает в надзирающей за мной Октябрьской прокуратуре, мне не понравилось. Полянцева права, в таком случае, моя бывшая подруга вполне может создать мне духоту. А у меня и без того, с прокурорскими взаимных претензий, накопилось намного больше, чем хотелось бы.
Танец закончился и я вознамерился еще чего-нибудь съесть, но не случилось. Сзади кто-то зацепил меня за локоть. Оборотившись, я с удивлением увидел девушку, которая сидела по другую сторону от Аньки. И, если остальные лица понемногу приживались в моей голове, то эта девица, явно была чужой в этой компании.
— Ты куда? — округлила она и без того глаза-блюдца, — Неужели со мной потанцевать не хочешь?
Девчонка была года на три моложе присутствующих и в ней было что-то общее с внешностью Злочевской.
— Хочу, душа моя! — не стал наживать я еще одну недоброжелательницу за столом, — Но пока мы с тобой тут отплясывать будем, они там все салаты сожрут! — указал я на гораздых пожрать уклонистов.
— Пошли! — потянула меня в очередной медляк, весело рассмеявшаяся барышня, — Если тебе не хватит еды, я тебя к холодильнику отведу!
Эту прижимать не потребовалось, она сама ко мне прижалась. Пахла она не польским духом, а «Улыбкой фрески» и это мне нравилось. Девушка оказалась Полиной и еще да, она по совместительству состояла в двоюродных сестрах со злобно косящейся на нас Нюркой. Возвращаться к тому месту, откуда лучится такая неподдельная злоба мне не хотелось. Даже с учетом того, что хотелось еще поесть того, что осталось на тарелке. И я остался на следующий танец. Который добром не закончился…
Анна Леонидовна не дала мне даже толком одеться. Злая Злочевская оказалась очень сильной. Она вытолкала меня из дома с проворством опытного вышибалы. Куртку и шарф я поймал, стоя между крыльцом и калиткой. Шапку мне вынесла Полина. Причем, вынесла, будучи сама уже одетой. С ней мы и удалились, осыпаемые пьяными проклятиями моей, когда-то, Нюрки.
К остановке мы шли не спеша. Смеясь и обсуждая возможные варианты последствий, если бы остались праздновать дальше. Мы уже стояли на остановке, когда двое призывников подошли за «дай закурить». Несколько секунд еще было и я быстро соображал, кого ударить первым, когда в ухо прилетел кулак и раздался визг Полины. Третий просто обошел остановку сзади и не дал мне принять решения.
Бл#дь, я здесь меньше года, а меня уже второй раз нещадно п#здят, как самую распоследнюю собаку…
Глава 12
В ухе зазвенело, а голове стало холодно. Значит, шапка с головы слетела. Биться с троими, даже учитывая густой запах перегара, исходящий от них, мне не хотелось. Массив не пролетарский, но здесь частенько пасутся быдланы из Оврага подпольщиков, а уж эти шакалы большие любители носить с собой заточки и выкидухи. Однако возможности бежать быстрее лани от вышедших на большую дорогу люмпенов я не имел. Присутствие нюркиной сродственницы в происходящем действе лишало меня этого спасительного варианта. Напрочь лишало. Ее, кстати, уже подхватили двое передних и невзирая на ее сопротивление, тащат за остановку. И поди, пойми, соблазнились они ее иноземной дубленкой или же ее тугой плотью! А, может, и тем, и другим. Узнавать ответ на эти вопросы по свершившемуся результату не хотелось.
Хорошо, что мой застенчивый оппонент, подкравшийся ко мне из-за стенки остановки, решил придержать меня, обхватив сзади руками. Наверное, он думал, что кто-то из подельников сначала пройдется по моим карманам. Прихватил он меня по-колхозному, а не так, как учат на занятиях по армейскому рукопашному бою. Точно также, как и саданул мне в ухо. Сильно, но не шибко эффективно. Хотя, ухо по-прежнему звенит и звенит, надо сказать, звонко. Бить его каблуком по стопе я не стал. Зимняя обувь злодея запросто могла свести мои усилия на нет и спасти ногу мерзавца. А вот не приголубить его морду своим затылком, в такой ситуации было бы грешно. Опять же, шапку этот ублюдок с меня сбил. И я приголубил. Сначала до максимума подав свою голову вперед, а потом уже изо всей силы и очень резко назад. Не имея глаз на затылке, я не боялся промахнуться, потому как горячее дыхание и смрад перегара указывали цель достаточно информативно.
Хруст переносицы и, скорее всего, других костей носа ненамного отстал от вопля лишенца. Понимая, что он уже не боец, я не стал даже оборачиваться, а не то что добивать его. За остановкой слышались мат, визг и еще мат, только в женском исполнении. Как ни хотелось свинтить, но пришлось выдвигаться в сторону нецензурщины и прекращать праздник еще двоих защитников отечества.
Увиденная за остановкой картина, сомнений никаких не оставляла. Нам с Полиной встретились специалисты широкого профиля. Помимо материальной заинтересованности, злодеи проявились и в плотских пожеланиях. В прогале между задней стеной будки и забором пансионата, два деклассированных элемента самым активным образом готовили барышню к употреблению. Шапка и дубленка моей попутчицы уже валялись в стороне, а сама она билась в руках одного из половых агрессоров. Тот одной рукой захватил ее сзади за шею под подбородок, а второй клешней блокировал руки. Его подельник, наклонившись, шарился в ширинке джинсов барышни. Та извивалась и дергала ногами, сдавленно хрипя из-за пережатого горла.
Вожделеющие быдланы настолько увлеклись силовой прелюдией и близкой перспективой половых радостей, что по первости пропустили мое появление. Сделав два шага вперед, третьим я с размаху въехал ботинком по морде склонившемуся к причинному месту девушки. Причем сделал это со всей классовой ненавистью ударенного в ухо потерпевшего, на которую только был способен. Звон в голове с правой стороны и боль мягких тканей лица не способствовали ни рассудительности о правовых последствиях такого удара, ни толстовскому смирению. Соискатель полининой промежности хрюкнул и отвалился к стене остановки.
Третий комсомолец, с воспаленной угревой сыпью на физиономии, оттолкнув несчастную в мою сторону, повел себя на мой взгляд рационально. Я даже не заметил, откуда он достал колюще-режущий предмет, блеснувший в темноте. Было видно, что нападать он желанием не горит. Осознав, что плотские утехи конкретно за этой остановкой ему уже не светят, он озаботился собственной безопасностью и был готов удовлетвориться беспрепятственным отступлением.
— Валите отсюда! — это были первые цензурные слова, которые я сегодня услышал у этой остановки, — Хер с тобой, фраер, повезло вам! Я сегодня добрый, поэтому отпускаю! — для убедительности он помахал ножиком перед собой.
Извращаться в задержании урода с ножом или заточкой у меня не было никакого желания. Это только в фильмах все выглядит красиво. Каждый мент, боксер и даже самбист точно знают, что нож, это почти всегда порез или дырка. Если только ты специально и очень всерьез не тренировался ему противостоять. Или, если ты не бьешь первым и неожиданно. Стандартная подготовка не в счет. Это даже не пятьдесят на пятьдесят. И плюсом ко всему еще двое условно глушеных. Они в этом раскладе тоже не в нашу пользу. Сколько еще те уроды будут вне процесса, одному богу известно.
Подняв дубленку и шапку, я потянул девушку из воняющего мочой прогала на простор. Перед остановкой никого не было. Как не было моей ондатровой шапки и модного мохерового шарфа. Хрен с ним, с шарфом, уж больно он щекотливый, а вот потеря шапки удручала. Курносый все-таки меня ограбил. Шагов через десять мы остановились и я помог девушке одеться, шапку Полина держала в руках. Радуясь, что она не впала в истерику, я потянул ее за руку к воротам пансионата, где ярко светили фонари.
— Идти можешь? — вглядевшись в застывшее лицо девушки, спросил я и увидев ответный кивок, схватил ее за руку и потянул за собой.
До ворот мы не добежали, навстречу нам из-за угла выехал желтый УАЗ. ПеПСы! Все правильно, конечное кольцо автобусов и пансионат. У них здесь маршрут, а сегодня усиление по случаю праздника. Давно я так не радовался встрече с коллегами. Сначала замахал руками я, а потом и Полина. Я даже успел порадоваться, что девушка приходит в себя и начинает совершать какие-то осмысленные действия. Луноход с тремя буквами ПМГ на борту остановился рядом с нами и из его командирской двери выскочил милицейский старшина.
