Ну, что ему ответить? Голову повесил, да и все. А кого Наточка еще послушает? Меня? А кто я Наташеньке? Ванина сестра двоюродная! Тетя! Вот так вот… Упорхнула птичка наша перелетная. И больше мы ее уже не видели…
Тетя Агата ссутулилась, устремив подслеповатый взгляд в одной лишь ей ведомые дали. Борису Семеновичу даже совестно было возвращать старушку обратно, в мир разлук и потерь.
– А какая фамилия была у этого Педро? – поинтересовался он вполголоса. – Не помните?
– Да что-то такое… – тетя Агата повертела пальцами. – Пышное! То ли Альбукерке, то ли… О! Вспомнила! Альварадо! Педро Альварадо.
– Ага… – затянул Иванов, поправляя очки на вспотевшем носу. – Агушеньки… Я смотрю, – взбодрился он, – снимков Ивана Павловича вообще ноль.
– Ну, да, – закивала бабуська. – Ему ж нельзя было, а потом, когда стало можно, Ваня отмахивался только. Зачем, мол? Да и Антошечки ни одного снимочка… Вот этот разве, когда из роддома забирали. Да что там разберешь – соска, да две лупалки… – она ласково улыбнулась давно минувшему.
– Ох, ну спасибо, Агата Витольдовна! – встрепенулся Иванов. – Хоть в голове прояснилось!
– Уходите? – отчетливо огорчилась хозяйка.
– Служба! – виновато развел руками генерал-лейтенант.
– Понимаю, понимаю… А… – старушечьи глаза блеснули металлом. – А что с теми, кто Ваню погубил? Нашли?
– Найдем, Агата Витольдовна, – жестко вымолвил Иванов. – Не сомневайтесь. И – по всей строгости!
Вечер того же дня
Москва, площадь Дзержинского
– Товарищ генерал-лейтенант… – Баронин вытянулся во фрунт, проявив, скорее, почтение к вошедшему, чем почитание орднунга.
– Сидеть, Анатолий Викторович! – ухмыльнулся Иванов. Плотно прикрыв дверь, он устроился у окна, забранного решеткой и прикрытого снаружи металлическими ставнями – из «внутрянки» обозревать нечего, да и незачем. – Вы уж извините, что кабинет не шибко солидный, лучшего места не нашел, хе-хе… А я вот по какому вопросу… Вы лет восемь трудились резидентом в Нигерии. Даже, говорят, раздобыли образцы крови больных какой-то гадостной заразой…
– Геморрагической лихорадкой Ласса, – скупо улыбнулся разведчик.
– Вот-вот! А там как раз наши врачи работали…
– И наши, – кивнул Баронин, – и кубинцы. И немцы из ГДР. А… что вас интересует? Мне начальство так смутно объяснило…
– Раскрою карты! – осклабился Борис Семенович, и, небрежным жестом карточного шулера, выложил на стол пару фотографий. – Вы, случайно, не встречали эту парочку? Педро Альварадо и Наталья Кирш. Тоже, кстати, врачи.
Анатолий Викторович внимательно рассмотрел снимки.
– Они в розыске?
– Официально – нет. Моя инициатива. Собственно говоря, интересуюсь я девушкой, а этим хомбре,8 так сказать, попутно. Секрета большого в моих поисках нет, просто… – Иванов беззвучно дернул губами. – Понимаете, Наталья Кирш числится пропавшей без вести – после очередного переворота в Лагосе, лет пять или шесть назад…
– Ну, да, – усмехнулся Анатолий, – эти забавы там регулярно… Простите, – стушевался он, – перебил.
– Пустяки! – отмахнулся генлейт. – Так вот. Даже отец смирился с гибелью Натальи, а мне вот охота пришла докопаться, на том ли она свете или всё еще на этом. Понимаете, у нее в Союзе сын растет… У нее с Педро.
– Погодите, погодите… – затянул Баронин, откидываясь на спинку. – Наталья Кирш… А она, случайно, не Ивановна?
– В точку! – щелкнул пальцами Борис Семенович.
Экс-резидент встал, и заходил по тесному кабинету.
– А ведь Иван Павлович связывался со мной! – взволнованно заговорил он. – В семьдесят пятом, что ли… Да, точно. Меня тогда в Монровию перевели. И он тоже дочерью интересовался! Ну, ничего оптимистичного я ему тогда не поведал, а вот насчет Альварадо… О нем товарищ Кирш ни слова не сказал. Между тем, годом раньше этот самый Педро организовал вывоз раненых врачей и специалистов из Биафры – два или три борта вылетали к нам в Монровию, и в Рабат! И, если Наталья – мать его ребенка… Да Альварадо эвакуировал бы ее самой первой!
– Не хреново девки пляшут, – удоволенно потер руки Борис Семенович, – по четыре сразу в ряд! Спасибо, Анатолий Викторыч. Будем искать!
Понедельник, 10 декабря. День
Липовцы, улица Ленина
Пятым, последним уроком шел «русиш», и Анна Михайловна, заполняя журнал, покосилась на меня, одиноко скучавшего за партой.
– А соседка твоя где?
– Не знаю, – развел я руками. – У Аллы, вроде, день рождения…
– Прогулять решила, что ли? – проворчала классная. – Или заболела? Скопин, навестишь болящую!
– Или гулящую! – хихикнул Андрюша.
Я развернулся, холодно глянув на коротышку, но Аня, делившая с ним парту, уже проводила воспитательную работу – саданула мелкого локтем в бок. Андрей громко икнул, и по классу пересыпалось сдавленное хихиканье.
– Навещу обязательно, Анна Михайловна, – вежливо наобещал я, подумав, что не худо было бы заглянуть по дороге в ДК, подняться в библиотеку.
С недавних пор я пристрастился к старой советской фантастике. Никто в будущем ее не переиздавал, да и не знал, а книги попадались замечательнейшие. «Конец подводного города»… «Альфа Эридана»… «Властелин мира» – только не Беляева, а Дашкиева. Классика!
Грянул звонок, и все пришло в движение – запритопывали резвые ноги, зашелестели учебники-дневники-тетради…
– Кто сегодня дежурит? – повысила голос «русичка».
– Мы, – страдающе вздохнула Ленка.
– Хорошо протрите доску, а то разводы.
– Ага…
Собрав свой портфель, я сочувственно улыбнулся Манякиной – и вышел на свободу.
* * *
Ровно месяц минул с «ноябрьских». А скоро сорок дней, как Кирш почил… Нет, лучше так – «пал смертью храбрых». Тут Иванов прав.
Первые недели я еще вздрагивал, накручивал себя, наружку высматривая, но мало-помалу угомонился. Счастливая безмятежность, которую совершенно не ценили одноклассники, на меня не сошла, но хоть тревоги опали, выветрились из души.
Да и чего бояться? Если КГБ и станет меня искать, то лишь на позитиве – вот, захочется чекистам проверить, как там сиротинушка поживает, не обижает ли кто внучка деда Вани?
И вот тут спрашивается: где будут искать Антоху Кирша? Правильно, на дедовой жилплощади. А в «Серой лошади» меня нет! И не было – уж об этом соседи полковника расскажут обязательно, с выражением, и в красках.
Мало того, я и следы замел – никуда из Хабаровска не полетел, на фиг надо. Даже к автовокзалу не совался. Для этого автостоп придуман: на «КамАЗе» с громыхающим прицепом-«жадником» я доехал до Дальнереченска, где благополучно пересел на «совгаванский» поезд. Затемно сошел в Уссурийске, и…
«Ищи его, свищи его!», как дружно скандировали лиса Алиса и кот Базилио.
Разумеется, вероятность того, что двое неприметных товарищей в плащах и шляпах ткнут мне под нос свои красненькие книжечки и вежливо скажут: «Пройдемте, гражданин Скопин», не равна нулю. Но исчезающе мала. У КГБ ничего на меня нет –
