Это и впрямь он. Годфри, мертвый Годфри, если она тоже его слышит, так и должно быть!
Тыльной стороной ладони она утерла глаза, один, потом другой, смахивая влагу. Опомнилась — перед ней сидит другая женщина, и быстро проговорила:
— А «громкие голоса», которые ты слышишь, это Дикие Машины.
— Мертвый еретик и разум древних машин? — за одну секунду на безупречном лице Фарис сменились выражения сардонической усмешки, страха, снисходительности. — И сейчас ты мне скажешь, чтобы я не доверяла каменному голему, когда он выигрывает для меня мои сражения, да? Ну, Аш, что еще мне скажешь? Ты-то воюешь на стороне бургундцев.
— А если ты заплатишь мне, чтобы я воевала на твоей стороне, — спокойно сказала Аш, — я скажу тебе ровно то же самое.
— Я не буду доверять врагу!
— А каменному голему, после всего этого?
— Да уймись ты!
Мерцающий свет масляных ламп отражался от доспехов, кольчуги, от красных каменных конечностей голема.
«Годфри, — в изумлении думала Аш. — Но как?»
— Я могла бы нанять твоих людей, — рассеянно сказала Фарис, — но чтобы они воевали не под твоим командованием: ты могла бы пригодиться мне в другом качестве. Ты нужна отцу, — добавила она. — Он мне это говорил еще до того, как заболел. Сиснандус говорит, что он все еще требует, чтобы ты явилась.
«Смотри, какое дерьмо! Еще бы ему не требовать!»
— Твой «отец» Леофрик хочет расчленить меня, чтобы узнать, как функционируешь ты, — Аш перевела взгляд на лицо Фарис и увидела, что та ошеломлена. — Ты этого не знала? Сейчас он, вероятно, хочет этого еще больше! Если ты и я можем слышать мертвеца…
— К оружию! — проорал голос снаружи.
О Боже милостивый, не сейчас! Не то время, чтобы прерываться!
В наружную дверь командного здания ударили кулаком. Слышались крики, но Аш не сводила взгляда с лица визиготки.
— А может быть, — сказала она, — это вовсе не Леофрик и этот Сиснандус хотят вернуть меня в Карфаген. Ты знаешь, кто отдает тебе приказы, Фарис?
— К оружию! — снова рявкнул мужской голос за дверью комнаты.
Фарис развернулась, оторвавшись от взгляда Аш; протопала к двери и, не дожидаясь слуги, отшвырнула портьеру.
— Доложите по форме, ариф, — резко бросила она.
Офицер с нашивкой арифа на форме проговорил, задыхаясь:
— Нападение на лагерь!..
— С какого фланга?
— Юго-запад. Мне так показалось, аль-саид note 14.
— A-a. Что-то новенькое. Прислать ко мне командира лагеря техники, но сначала послать сигнал тревоги командиру восточного лагеря. Ко мне сюда срочно арифа Альдерика и его отряд. Рабы! Одеть меня!
Она влетела назад в комнату, промчалась мимо Аш, которой пришлось отступить назад, чтобы сохранить равновесие. В голове потрясенной Аш мелькнуло: «И я так же выгляжу, когда облачаюсь в доспехи?»
— Я пока не отсылаю тебя в Карфаген. Отцу придется подождать. Мне нужен город. Я отсылаю тебя назад в Дижон, девчонка, — Фарис подняла глаза от разложенных на кровати одежд и неожиданно улыбнулась: — С эскортом. На всякий случай, чтобы тебя в пути не подстерегла засада.
«Назад в Дижон. Прямо в Дижон!»
Несколько рабов пробежали мимо Аш, двое-трое узнали ее и очень удивились. Они стали стаскивать халат и рубаху с визиготского генерала и надевать на нее весь полный доспех, начиная с нижнего белья.
— Ты даешь мне эскорт?
— Сейчас для меня важно, чтобы ты была в Дижоне. Мне нужен город! Потом снова поговорим. Об этих… Диких Машинах. И о твоем мертвом священнике. Позже.
Аш затрясла головой, разрываясь между злостью и разочарованием;
— Нет. Сейчас, Фарис, Ты ведь знаешь, что такое война! Не оставляй ничего на завтра.
В комнату ворвался еще один ариф.
— Командир, теперь они напали на восточный фланг!
Аш открыла рот и чуть не выразила вслух своего сомнения: «Два нападения?» Но снова закрыла рот.
— Вот это и есть настоящее нападение. Всех в ружье! Ты, значит, явилась, чтобы нас отвлечь? Чтобы эти смогли сделать вылазки из города? Ну ладно, ты свою плату все-таки получишь!
Не ожидая подтверждения, скрывая свою огромную усталость за злобной улыбкой, визиготка подняла кверху руки, а рабы через голову надели на нее ее кольчугу, и она извивалась всем телом, руками и шеей, пока кольчуга не обтянула ее тело.
«Мне нужно побыть с ней еще одни час! — Аш просто расстроилась. — Я чувствую, что она готова поговорить…»
Пока ребенок-раб шнурками привязывал кольчугу к поясу, Фарис говорила:
— Альдерик доведет тебя до ворот, когда мы отобьем эти атаки. Мы еще поговорим… сестра.
Ошарашенная быстротой всего происходящего, Аш вдруг поняла, что уже, спотыкаясь, выбирается из палатки, спускается по ступенькам в освещенный луной лагерь, и оказалась среди мечущихся фонарей, бегущих солдат с пиками и загнутыми назад луками, назиров, хрипло выкрикивающих приказы; и весь этот переполох был настолько упорядоченным, насколько он может быть в лагере при неожиданном ночном нападении. К тому моменту, как она нацепила свой шлем и вновь обрела ночное зрение, двое из людей арифа Альдерика, звеня сапогами о мерзлую землю, уже поспешно тащили ее к чему-то огромному и темному — к городским стенам Дижона.
«Она не может отослать меня так просто! Не ответив на мои вопросы!..»
Вокруг созданной экспромтом зоны ожидания двигались люди с факелами. У нее окоченели ноги в сапогах.
Откуда-то с востока доносился звон скрещивающихся стальных клинков.
«Два нападения? Одно — это мои. Может, Роберт тоже выслал своих через ворота для вылазок? На него похоже. Значит, двойная неразбериха».
— Поспешим и подождем, — заметила она назиру Альдерика, худощавому человечку в залатанной кольчуге. Он молча сверкнул улыбкой. Типичный для этой армии человек.
После невыносимо долгого ожидания шум боя отдалился. Теперь в визиготском лагере двигались только факелы; слышались разочарованные крики легионеров — дежурных пожарных; доносилось ржание боевых коней. Она подумала: может, спросить, не разбудили ли еще и поваров; но не стала; оказалось, что она просто с ног падает от желания уснуть и уже не осознает, как долго они тут проторчали.
— Назир! — в круг света факелов въехал верхом ариф Альдерик, сделал знак своим людям, и отправились: Аш в середине, вокруг восемь человек; от холода она снова обрела бдительность, несмотря на полусонное состояние.
Она спотыкалась, спускаясь в траншей, уже выйдя за частокол; из ноздрей не уходил запах земли и пороха; потом они оказались на открытом пространстве, за последними барьерами обороны. Впереди, по ту сторону пустой территории, земли, изрытой воронками от снарядов, уже виден был свет факелов — вверху, на заборах, висящих на парапетной стенке, над северо-западными воротами.
