Те же яйца — вид сбоку.
Проще уж в нашу форму одеть, вот как сейчас…
Берём за аксиому — чемодан должен попасть в НКВД.
Что в нём?
'Золото и брильянты!'
Щас… Ищите дураков в зеркале.
Ноутбук?
Не влезет он туда.
Жесткий диск с информацией!
Ага. Из чугуна.
Включать его куда прикажете?
Отрава?
Это, какая же?
Какой-нибудь супер-пупер яд?
Ну, похоронят пару десятков особистов. Дальше — что?
А ничего. Сожгут бензином эту штуку со всеми потрохами и окружающей обстановкой, только и делов. Дома, чай не свои — немецкие, чего их жалеть-то?
Опять мимо.
А что народная мудрость в этом случае говорит?
'Рана от сабли зарастает, а от языка — никогда!'
Век живи — век учись!
Люди еще когда доперли — какое оружие самое разрушительное!
Язык.
Понятное дело, что не в свежезаконсервированном виде.
Бумаги там. И, скорее всего — подлинные. В том смысле, что информация в них правдивая. Достаточно важная для того, чтобы наши в эту инфу поверили. А вот среди этих несомненных и безусловных 'подлинников', как пить дать, затесалась парочка чрезвычайно вредных бумажонок. С помощью которых можно уже нашими руками натворить таких делов… Что черти в аду подпрыгнут!
Это-то мы могём… дров наломать. Вот тут уж никого специально учить не надобно, сами хоть кого обучим…
Резюме.
Тротил не рванет. В этом случае и огород городить не стоило. Вспомнит кто про фокус со спицей или нет, черт его маму знает. Нет, так рисковать не будут. Скорее всего, для большей правдоподобности хлопнет капсюль воспламенитель… а заряд-то и не рванет… А то, мало ли? Будет там такой же будущий дед-орденоносец, как тот, что в меня стрельнул в сорок первом… с него станется этот ящик и пинком ноги зафутболить куда-нибудь в сторонку. Так сказать — от греха подальше.
Ладно, с ящиком и 'провалёнышем' можно сказать, разобрались. И что теперь делать? Прихожу я к особисту и выкладываю ему свои соображения. Поверит? С какого бодуна? Он мужик неглупый и именно поэтому в руки мне ничего не даст. Предпочтет дотащить эти штучки до вышестоящего начальства — пусть оно и решает. И никакие мои соображения и убеждения ни к чему не приведут. Так что 'рванет' этот заокеанский подарочек со всей, авторами этой штуки заложенной, силой. И полетят клочки по закоулочкам…
Раздумья мои были прерваны возвратившимися ребятами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — поиски успехом не увенчались. Ну, собственно говоря, чего-то похожего я и ожидал.
— Ну что, товарищ Котов? — сбоку нарисовался лейтенант. — Вы осмотрели место? И какие будут выводы?
— Самые невесёлые, товарищ лейтенант…
Господи, что я несу?! Однако, теперь уже поздно… надо что-то срочно изобретать.
— Это почему? — удивляется тот.
— Потому, товарищ лейтенант, что в вещах отсутствуют некоторые важные предметы. На месте их тоже нет. Так что у меня нет даже и предположений, куда всё это могло запропасть…
Лейтенант озадаченно чешет затылок.
— Ну… мы забрали всё, что было при погибшем.
— А отчего он погиб? Вы установили?
— Увы… — разводит он руками. — Наш врач не сумел установить причину смерти.
— А тело он осмотрел?
— Да.
Черт, что же я майора об этом не спросил?!
— Вы при этом присутствовали?
— Да.
— Что-нибудь любопытное нашли?
— Нет, — пожимает он плечами. — Ничего особенного.
А что я хотел услышать? Мол, на груди был вытатуирован герб США? Лозунг — Билл Гейц — мастдай?
Щас…
Не такие уж там дураки сидят… Уж всё, небось до мелочей предусмотрели.
— … чуть ниже плеча…
— Простите, товарищ лейтенант, не расслышал — что ниже плеча?
— Шрам у него был на левой руке. Вот тут, — и он показывает рукою место.
— Большой?
— Не очень. Овальной формы, сантиметра три длиной и сантиметр в ширину. Совсем свежий.
Что же они им маскировали? Явно было что-то такое, чего в этом времени у человека, особенно у советского, быть просто не могло.
— Где сейчас тело?
— Похоронили мы его… он тут уже давно, наверное, лежал. Так что… сами понимаете.
Понимаю. То, что осмотр тела я уже не проведу.
— Далеко?
— Бойцы в лес унесли. Вон туда, — он показывает направление. — У майора отметка на карте есть.
— Хорошо… Делать нам тут больше нечего, так что давайте уж на соединение с нашими двигать потихоньку.
— Ну, что, старший лейтенант, счастливо оставаться! — Осадчий повернулся к Винниченко. — Вы свою задачу выполнили, теперь наша работа начинается.
— Не всю ещё, товарищ майор, ещё бункер сберечь надо. Заряды проверить, новые установить — мало ли? Так что нам тут работы хватит…
— Ну что ж, тогда — удачи вам! — Особист пожал руку старшему лейтенанту и повернулся, собираясь уходить.
— Товарищ майор!
— Да?
— А спецгруз ваш? Его ж тоже эвакуировать нужно, ведь так?
— Не волнуйтесь, старший лейтенант, — майор на секунду притормозил, — об этом мы уже позаботились. Это ведь наша задача и никто её пока не отменил.
— Тогда — понятно, товарищ майор! Не смею более вас задерживать!
Лязгнула закрывающаяся дверь, и Винниченко повернул за собою рычаги задрайки.
Пройдя по коридору несколько шагов, он свернул вбок. Здесь, у амбразуры уже дежурил один из десантников. Пулеметы уходившие бойцы унесли с собою и поэтому на столике лежал автомат.
— Ну как? — спросил у десантника старший лейтенант. — Уходят?
— Совсем уже ушли. Шагов не слышу.
— Быстро они это… не ожидал.
— Так они подвалы эти знают, вон сколько в них просидели уже.
— Ладно. Ты смотри там, пойду за радистом, пора уже и на связь, полковник уж все жданки съел, поди…
Радиограмма.
'Лесничему'
Самолет вылетел по указанному маршруту. Организуйте встречу.
'Пилигрим'
Радиограмма.
'Пилигриму'
Подготовьте объект для приема комиссии. Поздравляю с успешным выполнением задания.
'Лесничий'
Осадчий закрыл планшет с картой и поднялся с пенька.
— Ну что, капитан, все твои бойцы подошли?
— Все, товарищ майор, — Кондратьев поднялся следом за ним. — Двадцать минут назад пришли бойцы из складского охранения, ещё патронов принесли. Не нагорит нам по шеям-то за такие вольности там? Ведь сколько снаряжения оттуда мы вынесли?
— Не нагорит. Для чего-то там всё это собирали ведь? Может, как раз на такой вот случай и складировали. Ты разведку выслал?
— Ещё вчера ушли. Два часа назад связной приходил, говорит — все тихо, немцев нет.
