— Тогда — командуй выступать.
— Слушаюсь! — капитан козырнул и спустился вниз с пригорка.
Прошло несколько минут, и колонна красноармейцев вытянулась вдоль лесной дороги. Грузовики с орудиями на прицепе следовали в хвосте колонны, а танк шёл замыкающим. Для нескольких пушек не хватило грузовиков, и в них были запряжены лошади. А одну сорокапятку и вовсе — катили вручную. Спустившись с холма, колонна понемногу втянулась в лес и вскоре уже ничего не напоминало о её существовании.
Лежавший у поваленного дерева боец осторожно приподнял голову. Вот опять… опять тот же звук! Настороженные черные глаза обшарили лес. Нет… никого не видать. Но что-то же шумело только что?
— Ляксаныч! — свистящим шёпотом окликнул он напарника. — Слыхал чего?
— Не слыхал… сызнова тебе всякая хрень мерещится?
— Не хрень это! Навроде как железо лязгнуло!
— Откель ему взяться-то? Почитай, часа четыре тут лежим, это кто ж такой терпеливый здесь выискался?
— А ну, как приполз кто?
— Тю! Ты дурный? Это сколько ж ему ползти-то было?
— Ты как знаешь, а я посмотрю всё-таки.
— Делать те неча… ступай себе. Только далеко не уходи, а то ищи тебя опосля…
Первый боец подхватив с земли винтовку, поправил шинель и осмотревшись, двинулся к ближайшим кустам. По дороге он внимательно смотрел под ноги, чтобы не наступить на сучок или на ветку, и оттого не сразу заметил, как приблизился к кустам.
Вот и они. Уже начавшая опадать листва, позволяла рассмотреть их на несколько метров в глубину.
Чисто…
Никакого движения не было.
Присев на корточки, боец прислушался. Действительно — тихо. Даже вечно неугомонные птицы нынче молчали.
До места, откуда слышался подозрительный звук, оставалось пройти ещё метров пятнадцать. Но для этого необходимо было войти глубоко в кусты. Туда, где они снаружи не просматривались.
Поразмыслив, боец приладив на винтовку штык, осторожно раздвинул им ветки кустарника. Сделав несколько шагов, присел снова и оглянулся назад. Увидев ободряющий взмах руки товарища, уже бодрее шагнул вперед.
Вот и кусты, здесь листва ещё не успела опасть окончательно, и какое-то укрытие они пока обеспечивали.
Раздвинув штыком ветки, боец шагнул вперед, совершенно при этом исчезнув из поля зрения своего товарища. Ничего, ещё пяток шагов и можно будет идти назад…
Сделав еще три шага, боец снова раздвинул руками ветки.
Он стоял на краю небольшого овражка. На самом его краю, из-под его ног скатывались вниз небольшие комочки земли.
Красноармеец стоял на краю овражка и смотрел вниз. Туда, откуда уставились на него недобрым взглядом несколько винтовочных стволов. И державшие их в руках немцы явно не собирались приветствовать его праздничным салютом…
Ноги сразу же словно прикипели к земле и во рту пересохло.
Один из немцев призывно махнул рукой.
— Комм!
'Что он хочет? Идти к ним? А как же пост… скоро наши подойдут…'
Справа обозначилось движение, и боец увидел еще нескольких немцев торопливо забегающих ему во фланг.
'Не уйти… Стоит сделать хотя бы шаг — срежут из винтовок, даже и не вскрикну. Шумнуть? Немцы смотрят внимательно, настороже. Не дадут и рта раскрыть — завалят.'
Махавший рукою немец нахмурился и ещё раз повторил свой жест, для острастки пошлёпав рукою по стволу автомата.
'Вон ещё бегут. Сколько же их тут? Нас ждали… Опять предал кто-то?'
— Комм, Иван!
Отяжелевшая враз винтовка пудовой гирей потянула руки вниз. Ноги совершенно автоматически сделали шаг вперёд.
'А в стволе патрона нет… И перезарядить не успеть, стоит только рукою шевельнуть — и всё…'
Ещё шаг… ноги оскальзываются на склоне, и боец, потеряв равновесие, садится на землю, съезжая вниз по скользкому склону. Винтовка нелепо задирается в небо, словно угрожая штыком нависшим облакам. Это его движение вызвало улыбки у немцев. До них всего пара шагов.
— Ваффен хинлеген! Оружие бросать!
Боец уже внизу и немцы окружают его полукольцом. Они уже не так насторожены — жертва никуда отсюда не убежит. Склон крутой и скользкий — вверх не выскочить. А вперед идти некуда, кругом стоят немецкие солдаты.
Опираясь на приклад, боец пытается встать. Снова поскальзывается, взмахивает левой рукой, пытаясь удержаться на ногах. Это удаётся плохо и он снова оступается, чуть сместившись вбок. Солдатам уже откровенно смешно, они еле сдерживают улыбки.
Боец, пытаясь устоять, ещё раз взмахивает руками, на этот раз уже обеими… и выброшенный вперед в резком выпаде штык пробивает плечо стоящего напротив немца…
— Ва… — пытается крикнуть красноармеец.
Негромко хлопает пистолет в руке у офицера. Он стоит чуть сбоку и контролирует каждое движение пленного.
Пах!
Пах!
Калибр у оружия небольшой и выстрелы звучат совсем негромко. Сырой лес вокруг быстро гасит все звуки.
Опрокинутое ударами пуль тело красноармейца сползает вниз, к ногам окруживших его фрицев. Двое из них поддерживают раненного ефрейтора, он едва стоит на ногах.
— Бреннеке! Вайс! — командует вполголоса офицер. — Убрать второго! Розенбах! Перевязать ефрейтора!
— Яволь, герр лейтенант!
И пара солдат скользнула в кусты.
'И где только этого непоседливого черти носят?'
С этими мыслями второй часовой лениво приподнялся и ещё раз посмотрел в ту сторону, куда скрылся его напарник.
'Нету… и что только ему в голову опять толкнуло? Сидел бы тихо… Целее бы был. Да и всем нам сидеть бы тут и не отсвечивать. А лучше всего — по домам. Вон, фронта совсем и не слыхать — куда идти-то собрались? Может, и нет уже там никого? И войны никакой нет… А мы всё тут…'
Что-то зашумело в кустах.
'Никак крикнул кто?'
Часовой приподнял голову.
'Нет. Кусты и не шевелятся. Может, ногу подвернул? Ничего, впредь умнее будет, не станет куда ни попадя, лазить. А вдруг, и впрямь — ногу подвернул? Ну и не будет лазить, куда не просят. Опять же — на машине повезут, или вон — на телеге. А тут ходи ножками… тьфу! Везет же дуракам!'
Солдат достал из вещмешка кусок хлеба и начал, не торопясь, есть, запивая хлеб водой.
'Сала бы кусочек… да где ж его тут отыщешь? Не идет, однако Мишка-то. А ну как сбёг?!'
От волнения и внезапно возникшей мысли, он едва ли не поперхнулся.
'Точно — сбёг! Ах, ты, черт! А я теперь как? Что ж он не сказал-то мне? Вместе и ушли бы… Что ни говори — вместе удобнее. И что теперь? Скоро уже и колонна придёт, что делать-то? Ведь не найдут его, тогда и мне не сдобровать… бечь надобно! И скорее!'
Воровато осмотревшись по сторонам, часовой подтянул к себе вещмешок ушедшего товарища.
