зайдите ко мне в кабинет. А я тем временем сделаю звоночек куда надо, и мы подумаем, чем вам можно помочь и как. Партия своих не бросает, товарищ Горшкова. Вы же член Партии?
– Нннет, – икнула я. – Но очень мечтаю.
– Тем более, – усмехнулся Иван Аркадьевич. – Надо заявление писать.
Я ошарашенно кивнула.
– Да, и вот еще, Лидия Степановна – "вспомнил" Иван Аркадьевич. – Прихватите-ка анкетку по психологии, которую вы мне в прошлый раз хотели показать. Заодно и ее рассмотрим.
Я, конечно, удивилась, но виду не подала.
Через двадцать минут в кабинете Ивана Аркадьевича:
– Так, Лидия Степановна, – он поправил очки, когда я скромно уселась на краешке стула. – Расклад такой: завтра я даю вам условный отгул, то есть утром вы, как обычно, покажетесь на работе, затем к полдесятого идете в ЗАГС и пишете заявление. Без очереди. Скажете секретарю, что пришли по записи к товарищу Овчинниковой. Как зовут – не знаю, по инициалам значится как М.И. Развод вам дадут максимально быстро, тем более общих детей с супругом у вас нет. Ваш супруг завтра тоже будет, я позвонил ему на работу и попросил наших товарищей посодействовать его сознательности. Это – раз.
Я лишь молча внимала.
– Сегодня у нас уже седьмое апреля, угу-угу… – Иван Аркадьевич наморщил лоб и черканул загогулину в календарике. – Значит, до 14 апреля включительно вы будете жить в рабочем профилактории имени Орджоникидзе, что в Комсомольском микрорайоне. Знаете, где это? Петроапостольский, если по-старому.
Я на всякий случай кивнула. Найду как-то.
– Прекрасно, – позволил себе обозначить улыбку Иван Аркадьевич. – Там еще голубые ели растут. Не потеряетесь. Конечно, до работы добираться далековато, зато поживете с комфортом пока все не уладится. Заодно и подлечитесь. Нервы надо беречь, товарищ Горшкова. Партии нужны надежные и здоровые соратники.
Иван Аркадьевич подмигнул и продолжил:
– Теперь смотрите дальше. С вашей квартирой мы посмотрим, что можно сделать. Сначала проверим, что там с наследством, законы нарушать нельзя. Если убедимся, что все в порядке, в рамках советского законодательства – тогда и будем этот вопрос решать. И теперь самое главное. В общем ситуация такая: нам необходимо, чтобы вы, Лидия Степановна, выступили от имени молодых рабочих нашего депо с рационализаторскими инициативами. Завтра вечером, в шесть, будет расширенное заседание технического совета и ваш доклад мы включим в повестку. Все детали уточните завтра утром у товарища Чайкиной.
"Это Аллочка" – догадалась я.
Доклад не должен быть большим. Минут семь-десять, не больше, – продолжил Иван Аркадьевич. – Расскажите то же, что вы рассказывали мне, только более ёмко. Сможете?
Я кивнула.
– Хотя нет, – забарабанил по столу пальцами Иван Аркадьевич. – Давайте поступим чуть по-другому: после обеденного перерыва, примерно в три часа, зайдете ко мне и зачитаете свой доклад. Надо сперва вас послушать.
– Я опять кивнула и начала записывать в блокнот.
– Теперь следующее. – Иван Аркадьевич снял телефонную трубку, – товарищ Бронников, а пригласи-ка ты ко мне нашего Палыча… Как это его нет?.. Ааа, ясно-ясно, забыл я… что?…. ну, тогда пусть Пахомова сама и зайдет.
Иван Аркадьевич бросил трубку и вперил в меня пристальный взгляд:
– Одежды нормальной, как я понимаю, тоже нет?
Я покраснела и попыталась незаметно одернуть старую лидочкину юбку.
– В этом выступать перед комиссией не годится. – Нахмурился Иван Аркадьевич. – Нужен скромный, но приличный костюм или платье, которое соответствует образу советского труженика… то есть труженицы.
В кабинет осторожно постучали и в приоткрытую дверь просочилась рыхлая невысокая женщина в черном спецхалате, испачканном на рукавах мелом.
– Алевтина Никитична, заходи, – нетерпеливо махнул рукой он. Женщина колобком вкатилась в кабинет и замерла.
– Познакомься, – жестом фокусника изобразил непонятный жест Иван Аркадьевич. – Это Лидия Степановна Горшкова. Наш молодой рационализатор. Завтра она должна выступить перед министерской комиссией с докладом. А соответствующей одежды нет. Что будем делать?
– Да что же я могу сказать, – заныла Алевтина Никитична плаксивым голосом. – У нас поставщик от фабрики "Серп и молот" опять всю партию товара задержал. Я уже сто раз говорила, но никто ж меня не слушает. А с "Зорей" договор истек и новый на подписи у товарища Бабанина. Уже месяц как лежит…
– Значит, нужно изыскать возможности, Аля! – рявкнул Иван Аркадьевич и фонтан нытья вмиг иссяк.
– Ну, если только… – замялась Алевтина Никитична, – с прошлого квартала остались талоны в "Ателье Минбыта".
– А они за сутки костюм успеют сделать? – поморщился Иван Аркадьевич.
– Да у них всегда все есть, – хмыкнула Алевтина Никитична и осеклась под тяжелым взглядом хозяина кабинета. – А там чуток туда-сюда подогнать-поправить – дело нехитрое.
– Вот и замечательно, – вздохнул Иван Аркадьевич и перевел взгляд на меня. – Значит так, талоны получите у товарища Пахомовой, и она сейчас же прозвонит в ателье, предупредит их. Купите там себе одежду. В общем, как хотите, но, чтобы завтра товарищи из Министерства не сомневались, что наши молодые прогрессивные рационализаторы и инициативная молодежь пользуется поддержкой Партии во всем, и на них могут равняться остальные. Алевтина Никитична, я тебя больше не задерживаю.
Не успела колобкообразная дама упорхнуть, как Иван Аркадьевич уже жал кнопку коммутатора:
– Альберт. Зайди быстренько.
Через минуту на пороге возник высокий брюнет в синем костюме, при галстуке.
– Альберт, – устало потер виски Иван Аркадьевич, – выдай товарищу Горшковой сто рублей из кассы взаимопомощи под расписку по моему распоряжению. Основание завтра Аллочка подготовит и занесет.
– Но…эээ…. – попытался возразить брюнет.
– Не возникай, – вздохнул Иван Аркадьевич. – Молодой работник в сложной жизненной ситуации. Нужно помочь, а не глупые инстинкты мелкого собственника тут демонстрировать!
Я сидела и только успевала глазами хлопать. Озадачив всех вокруг, Иван Аркадьевич занялся мной:
– Так что за эмоциональное выгорание вы хотели у нас изучать? Расскажите кратко и ёмко.
Ну, я и рассказала. Так, что ого-го и ух! Уж что-то, а эта темка в моем времени прокормила не одного менеджера.
В результате разошлись мы с Иваном Аркадьевичем весьма довольные друг другом.
В смятении чувств я шла по коридору промзоны к складским помещениям,
