товарища Зинченко. Я с тех пор маленько изменился. Стати поднабрал и блеск в глазах появился.
— Что здесь произошло? — наконец пробормотал участковый.
— Командир! — взвыл зачинщик драки. — Он нас чуть не зашиб! Помоги, а, командир!
— Эти два придурка, — вмешалась Маша, — хотели водку украсть, а Андрей не дал. Они сразу в драку кинулись.
— Так-с… — потер руки участковый. — Это уже не административка, а покушением на грабеж попахивает. Группой лиц причем.
— Брось, дядь Петь, — осадил я его желание срубить легкую палку. — Какой грабеж? Подебоширили мужички немного, отвези их в трезвяк. Они больше не будут.
— А это мне решать, молодой человек, как квалифицировать деяние, — ядовито заметил Осинкин.
— Ну тогда мы в отказ.
— Чего? — участковый вытащил платок и протер мокрую лысину.
— Никто и ничего не хотел украсть, они просто матюгались и оскорбляли своим непотребным видом достоинство советского гражданина. На замечания не реагировали и случайно разбили бутылку водки. Да, Маша? — я глянул на продавщицу.
— Да, да… — закивала она. — Так и было, товарищ милиционер.
— Тьфу, ты, — раздосадовано махнул рукой старлей. — Ладно, отпусти их. Со мной в трезвяк поедут.
— Только, дядя Петя, ты их досрочно не отпускай, — улыбнулся я. — Денег ведь у них все равно нет.
Участковый поморщился:
— Если ты такой умный, Петров, что ж тогда грузчиком работаешь?
— А где еще советскому молодому человеку без диплома работать?
— На стройку езжай, БАМ строить.
— Дальний восток — это хорошо, — вздохнул я. — Но я, как ты, дядь Петь, хочу. Милиционером.
— А оно тебе надо? — вскинул щетинистую бровь участковый.
— Надо, — кивнул я. — Мечта детства.
Мы вышли на улицу. Осинкин упаковал добычу в воронок, замкнул заднюю дверь и повернулся ко мне:
— Ты думаешь я просто так пьянчуг отпускал? У меня трое ртов и жена в декрете. А меня дома никогда нет. На завод иди. Там денег ненамного больше, но смену отработал и дома. Да и премии еще. Ты парень неглупый. Если с умом к делу подойти, то и продвинуться можно. Так что, подумай…
— Спасибо, дядь Петь, за совет… Подумаю. И извини, если что…
Участковый отмахнулся, вздохнул, открыл скрипучую дверь уазика и вскарабкался на сиденье:
— Бывай, курсант…
Я вернулся в магазин. Маша уже вовсю махала шваброй, сметая осколки в кучу. Увидев меня, она остановилась и поправила съехавшую на лоб прядь:
— Спасибо, Андрей. Я так напугалась… Не думала, что ты такой.
— Какой? — улыбнулся я.
— Ну не знаю, взрослый, что ли. Сильный.
— Я просто моложе своих лет выгляжу. Намного моложе. Но жениться мне все равно еще рано…
— Да я же не претендую, — заулыбалась Маша.
Друзья, спасибо за прекрасные отзывы. Благодаря вашему вниманию, книга уверенно держится в строчке “ПОПУЛЯРНОЕ”.
Ставьте лайки, подписывайтесь на автора и пишите комментарии. Приятного чтения.
Глава 11
В пятницу вечером Саныч собрал всех воспитанников на генеральную уборку боксерского зала. Мне не особо хотелось возиться с тряпками и ведрами, но пришлось тоже прийти, чтобы не уронить репутацию в глазах тренера.
Он относился ко мне с некоторым уважением. Не знаю почему. На других воспитанников часто покрикивал. Называл ленивыми курицами и часто назначал штрафные отжимания. Заматерился на занятии — двадцать отжиманий, тренировку без причины прогулял — пятьдесят. С куревом спалился — вон из секции.
Про себя тренер рассказывать не любил, я так и не знал, есть ли у него семья, где и чем он живет. Хотя, итак ясно, чем. Часть своей зарплаты он нередко тратил на обновление нехитрого боксерского инвентаря: лапы, боксерские мешки, скакалки. Это навело меня на мысль, что Саныч, все-таки, волк-одиночка. Вряд ли бы старая волчица (а молодая тем более), позволила ему личные деньги обращать в пользу секции.
И ходил он всегда, будто на танцы собрался. На вечер “Для тех кому за тридцать”. Подтянутый, гладко выбритый дедок, со старательно прилизанными остатками седых волос. Только неизменную красную олимпийку никогда не снимал. Даже в жару с длинным рукавом ходил. Один раз рукав немного задрался, обнажив запястье. Я успел заметить синеву татуировки. Что-то Саныч скрывал.
Да пофиг. Мужик он настоящий, сразу видно. А тараканы и другие насекомые в голове у каждого разумного существа должны быть. Главное, не выпускать их на волю, а держать под стеклом и поменьше кормить бессмысленными терзаниями.
Был еще один “грешок” у Саныча. Официально детей можно было записывать в секцию бокса с двенадцати лет, и на соревнованиях самая младшая возрастная категория была именно такой. Но Саныч на свой страх и риск брал и более мелких. Просто не светил ими, на соревнования не возил и тренировочных спаррингов им не устраивал. Мальки занимались ОПФ, молотили по лапам и мешкам. Осваивали скакалку и другие прыганья. За такую самодеятельность тренеру могло прилететь из комитета по спорту, но чиновники смотрели на это сквозь пальцы, так как его секцию посещала парочка ребятишек, чьи родители прочно обосновались в исплокоме.
Я продуктивно занимался боксом, и Саныч даже собирался выставить меня на городские соревнования. Но я отмахивался. Говорил, что скоро на завод устроюсь и не известно, что с тренировками получится.
В спорте я продвигаться не планировал. Спорт — штука непредсказуемая. Пока молодой и здоровый — звезда, а потом (если только ты не олимпийский чемпион) про тебя через месяц уже забудут.
Моя задача — набрать форму и пробиться в ментовку. А там дальше вперед двигаться. Не думал, конечно, что в этом будут такие сложности. Форму набрать оказалось гораздо проще. В моем времени, все наоборот было.
Субботник был в самом разгаре. Малышня усердно шоркала пол и крашенные стены тряпками, натертыми кусками хозяйственного мыла, а мы с Быковым, как самые старшие, таскали ведра с водой.
Саныч заложив руки за спину вышагивал по залу, как птица-секретарь в поисках сусликов, периодически тыкая заскорузлым пальцем в недочеты уборки своих подопечных.
— Это хорошо еще окон здесь нет, — вздыхали пацаны. — А то бы совсем погибли.
Так называемый субботник, вопреки завещаниям человека с бревном, проходил в спортзале не раз в год, а каждый месяц. Это не очень им нравилось.
Но Саныч любил чистоту. Штатная уборщица больше грязь размазывала, чем убиралась, умело используя для этого кусок вонючей мешковины и почерневшую от времени деревянную швабру.
Когда уборка, наконец, закончилась пацаны радостно побросали ведра и поспешили смыться. Но Саныч их отловил и заставил все за собой убрать. А особо шустрых, перемыть еще пол в дальнем углу.
Домой мы пошли уже когда начинало темнеть. Погода стояла пасмурная и набежавшие тучки раньше времени погасили
