такой слуга пригодился…
— Сэр…
— Ладно-ладно, сам понимаешь, жалко отпускать такого ценного человека, — улыбается старик, смотря поверх очков. — Ну что ж, просьбу твою я понял, с моей стороны информация не вылезет, но за всех я говорить не могу, сам понимаешь.
— Конечно, спасибо, сэр. Могу идти?
— Да, иди. Хотя подожди… — старик встал с кресла и прошёл к шкафу. Повозившись внутри него, он присел обратно на свое кресло и выложил на стол коробку. Обычная картонная коробка размером с ладонь, с наклейкой сверху Мэттью Грей. Директор раскрыл коробку, пододвинул ее на столе в мою сторону. Подойдя к столу, я увидел, что внутри лежало нечто круглое, металлическое, похожее на небольшую медаль, с серебряной цепочкой.
— Этот медальон — единственное, кроме одежды, что было с тобой, когда ты попал к нам в приют. Что это такое я не знаю, это не артефакт и не какая-нибудь памятная медалька, по которой мы могли бы найти твою родню. Но, скорее всего, это что-то важное для тебя или твоей бывшей семьи.
Я протянул руку, взял за тонкую цепочку и начал разглядывать медальон. Обычный серебристый кругляшок размером с пятирублёвую монету, разве что вместо орла и решки какие-то кельтские узоры, с одной стороны тройная спираль с трилистниками между лучей. А с другой был вполне обычный крест с кругом посередине, сделанный в том же стиле. В центре круга был символ похожий на букву G. Грей? Вряд ли. Эту фамилию мне дали тут. Но это определенно поможет мне в будущем, если я решу разобраться с прошлым мальца, чье тело я занял.
— Спасибо, сэр Стивен. Это определенно интересная вещь…
Больше ничего особо интересного до пятницы не происходило, Джеймс позвонил мне в четверг и сообщил, что все документы составлены, одобрены и в пятницу меня заберут. Троица все еще лежала в медблоке, похоже, их специально держат подальше от меня, дабы не случился еще один конфликт. Хмм, интересно получается, может они раньше чмырили Мэттью, как раз для того, чтобы он решил покинуть приют и согласился на усыновление? Жестоко, конечно, но вполне возможно. Если Мэтти был таким упёртым и не хотел уйти, а сотрудники приюта не могли повлиять на забияку.
Утром пятницы, после пробежки, на поляне меня поджидал Альфред. Мужик сидел на одной из скамеек возле турников, дожидаясь, пока я не пробегу последний круг.
— Здорова спортсменам! — начал он разговор, не вытаскивая сигареты изо рта.
— И тебе привет, дядя Альф, — подсел я к нему.
— Смотрю, ты взялся всерьёз, — кивнул он в сторону тропинки, по которой я бежал.
— Да, я же говорил, надо подготовить тело. Хоть вы и не сможете меня тренировать, но новые родители, надеюсь, помогут в этом. В будущем мне не повредит, не так ли?
— Конечно, Мэтт, конечно. Как говорил наш наставник, развиваясь физически, вы развиваетесь здесь, — постучал он себе пальцем по виску. — Тренируясь ты развиваешь не только мышцы, но и силу воли.
— А где ты учился?
Мужик чуть смутился.
— Я не учился, Мэтт, наставник был у нас в армии, — погрустнел он сразу. — Королевству всегда нужны солдаты, а войны и враги для этих солдат всегда найдутся.
— я понял, дядя Альф. Простите, что напомнил.
— Да ладно, дело прошлое, — мужик закурил очередную сигарету о бычок старой. Заметив, что я слежу за его действиями, ухмыльнулся, — Что, хочешь попробовать?
Я никогда не курил, и начинать не собирался, поэтому просто отшутился:
— Капля никотина убивает лошадь, дядя Альф.
— А каждая выкуренная сигарета дает жизнь бычку! — засмеялся он.
Сделав пару затягов и выпустив сизый дым в утренний туман, Альфред встал, вмиг посерьезнел, положил свою широкую ладонь мне на плечо и произнес.
— Я рад, малыш, что ты решил измениться, и поверь, доволен тем, кем ты становишься. Надеюсь мы еще увидимся. И, Мэттью, береги себя и своё имя.
Мужик похлопал меня по плечу, развернулся и ушел. А я остался сидеть на скамейке, обдумывая его последние слова.
Прощание с приютом прошло тихо и мирно. Даже директор вышел меня проводить к машине моей новой семьи. Мы все стояли на аллее у ворот приюта. Единственная, кого я хотел и одновременно боялся увидеть была Джинджер. Она так и не вышла, выглядывая из окна второго этажа. Боялся я прощания с ней, так как не знал что сказать. Сразу вспоминались её слова про то что она никогда не покинет приют. И я чувствовал вину за эту девочку, что стала мне близка за прошедшие две недели.
Попрощавшись со всеми детьми и персоналом приюта, я подошел к Джеймсу и Белле, стоявшими у машины, похожей на лондонское такси, только черного цвета.
— Готов? — спросил меня Джеймс.
— Да, конечно.
Белла просто подошла и обняла меня.
Джеймс взял у водителя коробку и отнес её директору.
— Это от нашей семьи, прошу, пусть дети сегодня отметят прибавление в роду Виллис.
Директор улыбнулся, передал коробку стоящему поблизости кухонному работнику и пожал протянутую руку Джеймса.
— Сэр Джеймс, поздравляю! Надеюсь род Виллис вернет былую мощь с таким наследником!
— Уверен в этом, сэр Стивен, уверен, — мужчина осмотрел провожающих с улыбкой и вернулся к машине. — хочешь что-нибудь сказать на прощание, Мэтт?
— Да, пожалуй, — попрощаться с приютом, где Мэттью прожил двенадцать лет было необходимо. Я сделал пару шагов к провожающим и поклонился по пояс, задержав поклон на 3 секунды.
— Спасибо большое, славный приют Георга Мюллера, за то, что позволил маленькому двухлетнему мальчику выжить и стать человеком! Я постараюсь не посрамить честь приюта и буду нести частички ваших душ, вложенных в меня и всегда буду горд тем, что у меня были такие воспитатели, наставники и учителя! Уверен вы еще услышите обо мне, и знайте, в каждой новой вершине, покоренной мной, есть большая доля вашей поддержки и воспитания. Моя каждая победа будет посвящена и вам! — момент располагал к пафосу, но я, похоже, немного переборщил, и, дабы не случилось конфузов с соплями и слезами, развернулся и залез на задний ряд машины, где сидели Белла и Джеймс.
