– Вы упомянули Интернет? – вставила Рейни. – А что он делал в Сети? Куда заходил?
– Не могу сказать точно. Посещал сайты, что-то искал…
– Дэнни бывал на чат-форумах?
– Вероятно. Мисс Авалон организовала дело так, что ученики не могли получить доступ к сайтам категории «Х», – установила какие-то фильтры. В прочих отношениях учащиеся пользовались полной свободой. Все это имело своей целью поддержать их интерес к компьютеру и развить пользовательские способности.
– Он играл в компьютерные игры? – спросил Куинси. – Что-то специфическое?
– Не знаю. Боюсь, на этот вопрос могла бы ответить только мисс Авалон.
Рейни кивнула. Задумчиво пожевала нижнюю губу. Дэнни любил Интернет, и это придавало всему делу новый ракурс. Опытный пользователь мог зайти куда угодно и узнать что угодно. Так спрингфилдский стрелок, Кип Кинкель, использовал Интернет, чтобы узнать, как изготовить бомбу и поставить ловушку. Уже незадолго до убийства родители говорили друзьям о том, как рады, что их неуемный сын увлекся компьютерами. Наконец-то что-то тихое…
Кроме того, в Интернете Дэнни мог попасть на глаза каким угодно чокнутым мерзавцам, что там Чарли Кеньон! Дэнни был проблемным мальчиком, семья которого переживала не самое лучшее время. Он был беззащитен.
– Нам нужно просмотреть эти компьютеры, – проворчала Рейни.
– Их уже забрал детектив Сандерс. Разве он вам не сказал?
– Ох. Ну, вы же знаете детектива Сандерса. Это такое… Должно быть, просто упустил из виду. – Она мило улыбнулась Вандерзандену, но ее сарказм не укрылся от Куинси.
– Дэнни часто оставался в школе после уроков? – спросил он, возвращая разговор к главной теме.
Директор вопросительно взглянул на Рейни. Та пожала плечами.
– Идет расследование убийства. Тут ничего не скроешь – рано или поздно все выйдет наружу.
Директор вздохнул, и за вздохом снова проступили усталость и озабоченность человека, которого ждали долгие бессонные ночи и мучительные этические размышления о том, как лучше послужить ученикам.
– У родителей Дэнни сейчас не лучше время.
– Сэнди получила новую работу, – пояснила Рейни. – Ей нравится, но иногда приходится задерживаться. Шеп вообще не хотел, чтобы она работала. Для него куда важнее, чтобы обед был всегда приготовлен вовремя.
– Они разведены?
– Нет. Они католики.
– Вот как. Понятно.
– Сэнди как-то приходила в школу поговорить с учителями Дэнни и Бекки, – пояснил директор. – По ее признанию, обстановка в доме довольно напряженная, и это не лучшим образом сказывается на ребятах. Она хотела, чтобы учителя знали, что происходит, и присматривали за детьми. Бекки в этом году определенно стала более замкнутой. И у Дэнни появились… проблемы.
– Курение, – вставила Рейни, – и…
– Три недели назад Дэнни пришел в школу очень возбужденный. Не мог вспомнить комбинацию замка на шкафчике. И на него как будто что-то нашло. Ни с того ни с сего начал колотить кулаками по дверце, кричал, что ему все надоело – и шкафчик, и школа, – и как он может запомнить что-то, когда все считают его тупым…
– Тупым? – вмешался Куинси. – Вы сами слышали, что он использовал именно это слово?
– Да, конечно. Я там был. Мы с трудом его успокоили, я и Ричард Манн. Дэнни кричал «тупой, тупой, тупой». Меня это сильно обеспокоило.
Куинси взглянул на Рейни. Она пожала плечами. Откуда у него эти мысли? Почему мальчик вдруг решил, что у него не все в порядке с головой?
– И все же Дэнни был в списке отличников? – снова спросил Куинси.
– Да.
– Вы считали его хорошим учеником? Учителя были довольны его успеваемостью, отношением к учебе?
– Да. По некоторым предметам Дэнни успевал не так хорошо, но если его что-то интересовало… На компьютере он мог делать все.
– А вы слышали, чтобы родители называли Дэнни тупым?
– Сэнди? Никогда. Она любит своих детей. Что касается Шепа… – Вандерзанден вскинул бровь. – Скажем так, его больше волнует размер мускулов у сына, чем сила ума.
– Дэнни много занимался спортом после школы?
– Шеп заставил сына попробовать себя в футболе и добился, чтобы его включили в команду. Но спорт не самая сильная сторона Дэнни. Для своего возраста он мал ростом, неловок, да и силенок ему не хватает. К сожалению, отец не желает с этим считаться и стоит на своем. Шеп захотел, чтобы Дэнни играл в футбол, и тот играл. Вернее, не столько играл, сколько грел скамейку. От него не было никакого толку. Знаете, об этом вам стоит поговорить со школьным консультантом, Ричардом Манном. Он несколько раз беседовал с Дэнни после того случая со шкафчиком и лучше знает его психологическое состояние.
– Мы так и сделаем, – пообещала Рейни, припоминая, что именно Ричард Манн накануне весьма успешно организовал пункт первой помощи и эвакуацию людей с парковочной площадки. Учитывая, что он довольно молод, не было ли чего-то между ним и симпатичной мисс Авалон? Есть о чем подумать.
– Нам потребуется копия табеля успеваемости Дэнни, – сказала она, обращаясь к директору. – И все прочие документы.
– Не уверен, что…
– Если будет нужно, мы можем получить судебное предписание. Я обращаюсь к вам только потому, что это поможет сэкономить какое-то время.
– Хорошо, хорошо. Просто у меня сейчас столько дел… – Вандерзанден оглянулся на школу. Двери главного входа были закрыты, свет в здании погашен, и со стороны оно выглядело неприветливым и мрачным. Желтая оградительная лента отсекала парковочную площадку и тянулась по проволочному забору; на тротуаре, там, где раненые школьники ждали прибытия вертолетов, темнели кровавые пятна. Смотреть на здание и не думать о смерти было невозможно.
– Насколько мне известно, в Колумбайне им пришлось проводить полный ремонт внутри школы. – Директор вздохнул. – Сняли напольное покрытие, перекрасили стены, поставили новые замки. Даже тон пожарной сигнализации, звеневший тогда целый день, сменили. А библиотеки – той несчастной, страшной библиотеки – больше нет. Ее просто не существует. Вход заставили новыми шкафчиками, а книги детям выдавали из трейлера.
Вандерзанден посмотрел на Рейни и Куинси. Глаза его потухли, и никаких огоньков в них больше не вспыхивало.
– Я даже не знаю, что мне теперь делать, – признался он. – С одной стороны, ущерб не так уж и велик, но с другой, он огромен. Я хочу, чтобы дети снова чувствовали себя в безопасности, но в наше время школы становятся иногда такими страшными местами… Хочу, чтобы само здание было доброжелательным и приветливым, но не хочу притворяться, будто ничего не случилось. Хочу, чтобы мы шли дальше, но не хочу, чтобы забыли… Как совместить это все? Не знаю. Когда я был на курсах подготовки директоров, самой большой опасностью нам виделось землетрясение. В Лос-анджелесских школах детей не учили, что делать, если из проезжающей мимо машины вдруг начнут стрелять. Никто и представить не мог, что школы станут зонами боевых действий между соперничающими бандами и местом для уличных разборок. Маленький город или большой, черные или белые, богатые или бедные – раньше это как будто не имело никакого значения. Как человек я не хочу принимать это, не хочу признавать это, но как директор знаю, что не могу это сделать. У меня есть обязательства перед учащимися. Раз уж мир, в котором мы живем, таков, как есть, мой долг – подготовить их к нему. Но как это сделать? Боюсь, я сам не готов к этому миру. И мисс Авалон тоже не была к нему готова.
