Все это выглядело бы забавно, если не знать, что одеяние сверху донизу «заточено» под то, чтобы удобно, быстро и легко нырнуть в нем в жесткие латы, особого простора внутри не имеющие. И даже пуфы, видимо, предназначены держать на себе латную юбку.
Посол в колете, курчавый, как бяша, остроносый и голубоглазый, сдернул шляпу, сделал шаг вперед, слегка поклонился, махнув полями по полу, и резко выпрямился, выставив вперед подбородок, украшенный крохотной бородкой:
– Барон Михаэль фон Штернберг, посол Тевтонского ордена к князю Георгию Заозерскому от магистра ордена барона Генриха фон Плауэна с вопросом! – на вполне хорошем русском языке отчеканил рыцарь.
– Всего лишь? – даже удивился Егор. – Тогда задавай.
– Ведомо стало магистру ордена, что ты, князь Заозерский, намерен заключить с Маргаритой Датской договор о вечном мире! – Похоже, кавалер намеревался оглушить голосом всех присутствующих. – Посему барон фон Плауэн желает знать, супротив кого ты собираешь в Новгороде ратные силы числом во многие тысячи ратников!
– Мир с Данией? – Егор наклонился к жене и шепотом спросил: – Ты вечером под кровать заглядывала?
– Ничего не понимаю, как узнали, откуда? – так же шепотом ответила княгиня.
– Поскольку силы собираются уже более двух седмиц, барон фон Плауэн полагает, что в планах своих ты утвердился давно и ответ можешь дать немедленно!
– Не вижу необходимости посвящать в свои планы посторонних, – как мог вежливее парировал Егор. – В делах ратных внезапность важнее всех иных составляющих.
– Князь Георгий Заозерский имеет полное право не отчитываться перед Тевтонским орденом о своих планах! Однако барон фон Плауэн полагает, что князя не затруднит заключить с орденом мирный договор, подобный договору с королевством Датским, Шведским и Норвежским! – проорал посол фразу, судя по всему, заготовленную заранее.
Пока Егор обдумывал, как бы ловчее выкрутиться из щекотливой ситуации, послам неожиданно улыбнулась его жена:
– Германский император Сигизмунд [19] вполне может подтвердить договор моего супруга с Данией, дабы ваш договор был подобен первому.
– Какой имп-п… – Егор вскочил, вовремя оборвав рвущийся с губ крик, склонил голову в сторону послов: – Прошу прошения, мне нужно несколько дней, дабы обдумать ваши предложения о мире.
– Если князь желает обсудить некие предварительные условия, мы готовы прийти послезавтра. – Барон фон Штернберг взмахнул шляпой, водрузил ее на голову и гордо развернулся.
Едва тевтоны вышли за дверь, Егор повернулся к супруге:
– Какой еще император, Лена? Мы о чем ночью говорили?!
– Сигизмунд у ордена в покровителях, – ответила княгиня. – Если император утвердит договор, то наш королевский титул будет обеспечен так же твердо, как княжеский!
– Екарный бабай! – схватился за голову Вожников. – Ты меня, как волка, флажками обкладываешь! Туда не ходи, сюда не ходи! А куда ходить? Если и орден трогать нельзя, пути только на Литву и Москву остаются. С Москвой воевать не хочу. Там свои, русские. Одного набега хватит. А Литва с Польшей в унии. Об них вон даже крестоносцы зубы обломали.
– Еще кто об кого обломал, – внезапно парировала Елена. – В поле Витовт орден, может, и разбил. Однако же Мариенбурга взять не смог. Два месяца бился, потом бежал.
– Мне от этого что, легче? – развел руками Егор. – Получается, орден трогать так же опасно, как и Витовта. А путь на Данию ты перекрыла. Полный праздник! Выходит, опять Москва? А про уговор с Юрием Дмитриевичем ты забыла? А-а-а… – Он в отчаянии махнул рукой и выскочил из горницы.
– Что же теперь будет, матушка? – испуганно спросила Милана, оставшаяся с хозяйкой наедине.
– Он что-нибудь придумает, – сладко потянулась в кресле Елена. – Господь для того мужиков и создал, дабы все наши прихоти исполняли. И никуда-то они от нас не денутся. Ибо способности рожать детишек без нашей помощи Бог им предусмотрительно не дал.
– Как ты можешь так сказывать о супруге своем, княгиня? – укоризненно покачала головой дворовая девка.
– А почему бы и нет, милая? Все едино не слышит никто. Люблю я его, если ты об этом. Больше жизни люблю. Однако же это не значит, что он не должен исполнять мои прихоти, – рассмеялась она и вдруг грустно вздохнула: – Кто бы мог сказать четыре года назад… Всего четыре года тому!!! Сказать, что ныне стану я королевой, чей титул император Римской империи утверждать станет! Я бы тому вещуну первая в лицо расхохоталась. Но как-то раз среди рабов я встретила Егора… – Княгиня Заозерская мечтательно улыбнулась.
– Бога за такую милость молить надобно!
– Ох, своевольна ты, Милана, вечно перечишь. – Княгиня задумчиво сложила ладони перед лицом. – Прямо не понимаю, как тебя столько лет терплю? Скажи-ка мне, милая, а девки дворовые и особливо эта, индийская, без тебя с хлопотами по уходу за мною справятся? Одевать, раздевать, умывать, платья подбирать готовы?
– Справятся, хлопоты привычные. А Немка еще и станцует! – гордо вскинула подбородок Милана. – Меня куда отошлешь, хозяюшка?
– Тебя? Которая всегда мысли свои по каждому моему шагу имеет? Своенравна и упряма, но честна и преданна? – Елена в задумчивости поднесла палец к губам. – Куда тебя спровадить?.. А не поставить ли мне тебя в ключницы? Хозяйство больно большое развелось, не справляюсь. А как уедем надолго, так и вовсе беда! Справишься? Чего молчишь?
У Миланы и вправду перехватило дух. Ключница в любом доме – первый человек после хозяина. Всеми доходами и расходами, всеми припасами, всем скотом, постройками и казной заведует. Гостей на постой определяет, работникам платит, за порядком следит…
Пожалуй, что и важнее хозяина стать может, коли тот на иное что отвлечется.
– Постараюсь, матушка, – низко склонила голову бывшая дворовая девка.
– Пару дней еще за мной походи, определи, кто за старшую после тебя останется. Платье себе княжеское выбери, дабы достойно поста нового смотреться. Украшения купи. Тебе, чай, подношения уже носят. Светелку хорошую выбери. Достойную звания боярского. Дабы и бояре уважали. И смотри мне! Не забалуй! Иначе все мое доверие прахом пустишь. Ну и… Сама понимаешь.
– Слушаю, матушка.
– Что еще? – задумалась Елена. – И да! Невольницу эту из Индии… Ты ее языку нашему не учи и прочим накажи, чтобы не учили. Не понимает ничего, и слава Богу. Зело удобно при себе слугу глухонемого иметь. Ибо разговоры у меня с мужем все чаще такие случаются, о каковых чужим ушам лучше ничего не знать.
– Слушаю, матушка.
– Распорядись, чтобы стол в большой зале к обеду накрыли, ватажников и бояр, каковые трезвые, пригласи. Я же пока к мужу пойду, грех очередной искупать. Знала бы Асия, что в гареме меня услаждениям учила, для чего мне ее искусство понадобится…
