Подбежал ключник:
– Владимир Всеволодович чего хотел?
– Пошли-ка быстро за воеводой Войтишичем, пусть передадут, дело у меня до него важное.
Ключник побежал искать посыльного, а князь, поежившись в легкой одежде, вновь поднялся в терем.
Когда вызванный воевода, зашел в светлицу, князь усердно выводил гусиным пером добавления поучения своим детям
"не ленитися… и тружатися первое Бога деля и душа своея," иметь "страх Божии в сьрдци своем и милостыню творя неоскудну, то бо есть начаток всякому добру
Услышав, что кто-то зашел, Мономах оторвался от письма и поздоровался с воеводой.
Садись воевода, в ногах правды нет. Дело у меня такое, не ходил ты в поход последний, бог тебя хранил.
Как смотришь, ежели под твоим началом весной полки к Данубу снова пойдут?
Воевода крякнул и почесал бритый затылок:
– Так, как ты князь прикажешь, по слову твоему пойдем благословясь.
– Ты мне тут Иоанн дурака не валяй, понял ведь, что спрашиваю.
– Мнится мне Владимир Всеволодович, надо бы тогда для начала разобраться с делом этим темным. Кто десяток наших воевод, да кипчакских без счету в доме том положил. А у половины и следов никаких на теле нет, лежали, говорят, как живые.
– Да,- признался князь,- и я все думаю, что произошло, неужто с нечистой силой, не к ночи будь сказано, ромеи связались.
– Нет, Владимир Всеволодович, люди это были, умельцы ночные. Где-то Базилевс таких нашел.
– Ладно, время есть будем думать. А сейчас есть еще у меня одна забота к тебе. Цедулку тут мне воевода Ратибор прислал, ищет он воя одного. Крещен Константином, а найти его легко, росту он саженного.
Войтишич усмехнулся:
– Ратибор всегда прибавить лишку любил.
– Да, нет, уверяет, что именно почти сажень в нем есть, а сейчас он должен в Киеве обитать.
– Ну, ежели в Киеве отыщем мы его за день и под очи твои представим,- заверил князя воевода.
Князь крикнул, после чего молодой стольник притащил кушин медовухи, и Мономах, постаравшись отбросить все сомнения, поднял серебряный кубок за удачу.
Следующим днем, после пополудня, Войтишевич вновь пришел к князю. Вместе с ним пришел старый воин, с лицом испрещенным сабельными шрамами.
– Вот княже, сотник бывший Егорий, старший в охране у гостя торгового Никандра. Может он тебе в деле твоем помочь. Был вместе с ними Константин твой в охране в прошлом году.
– Благодарю Иоанн, за старание, посиди, пока, сейчас я тебе стольника пришлю, а мы с Егорием поговорим немного.
Князь пригласил Егория к себе в светлицу. Егорий волнения не выказывал, и держался уверенно.
– Егорий, надо мне знать, что за человек этот Константин, расскажи с самого начала, все как есть.
– Познакомились мы княже с ним в Аладъёки, десятником он был в городской страже. И там такое дело случилось, сам то он не говорил, а вот люди сказали, дочка посадника на него глаз положила. А ему это не в нос было, да и посадник особо не радовался. И сам Никандра попросил взять Константина к себе, на поездку до Киева охранником. Ох, и могутный парень, один мог весло вертеть, у норманнов про него наверно песню бы сложили.
– Ну, что еще можешь сказать?
– Странный он был немного, как будто забыл все, а потом вспоминал, все спрашивал, что, да как, добро бы про то, что не видел никогда, так он иногда и обычных вещей не знал.
– Егорий, а может, подумаешь, он тебе никого не напоминал.
– Да вроде никого княже…, Княже! Да как же это, вот я дурак слепой, так ведь он, как две капли воды на тебя похож, вот только выше головы на две.
Егорий замолк, внимательно смотря на князя:
Владимир Всеволодович, а ведь у тебя там сынок пропал на охоте. И что-то я в Аладъеки про Константина слышал, что волхв его из лесу привел.
– Молчи, молчи Егорий, сглазишь! А воин, воин он какой?
– Воин он, по молодости, не очень опытный, но учится быстро. Попросил меня научить, его кистенем владеть, так меня в неделю превзошел. Да на нас же на Данапере на стоянке, половцы вышли Джурай хана. Так он лазутчика, ханского сына, кистенем убил и саблю с него взял, а уж сабля, такую никому не стыдно носить. Я то ему даже побоялся и цену настоящую сказать.
– Ну, давай, давай говори, что дальше, где он сейчас?
– Так, видишь, все из-за сабли и получилось, боялся я, что узнают кто про его добычу, прирежут ночью. Отправился он в охране навикулария Стратигопулоса в Константинополь, почти сразу, как мы Киев пришли.
Князь почувствовал, что радостное возбуждение отпускает его. Он уже спокойно спросил:
– И с тех пор о нем не слышал?
– Почему же слышал, этой весной видел я охранников Стратигопулоса, говорили они, что Константин в личной этерии Базилевса служит.
Я сидел за столом, думая, что сказать Василевсу. А Комнин, выжидательно, смотрел на меня. Сказать Василевсу можно было много, но в Империи, где, в погоне за властью брат мог убить брата, дядя задушить племянника, а тетка отравить, чем можно было убедить императора, что ты не хочешь участвовать в этой борьбе.
– Василевс, я понимаю твои сомнения. Но подумай сам. Во дворце меня почти не знают. Если раньше, когда я стоял на охране твоих покоев, меня еще видели, знали, что есть такой здоровый северный варвар, то сейчас, уже почти забыли. И тем лучше для дела, что меня никто не знает, кроме тебя и великого логофета. И вообще, думай обо мне, как об инструменте. У хорошего мастера инструмент может много чего сделать, и никогда не поранит, держащую его руку. Потом твой сын Иоанн, умелый и опытный воин, мне кажется, что он с удовольствием займется новым делом, конечно, ему никогда не стать настоящим воином тени, просто в силу его возраста. А вот опыт, приобретенный у нас, ему очень пригодится, когда он будет Василевсом. И, кстати, поддержка такого подразделения в это время ему, также вероятно понадобится,- закончил я многозначительно.
– Насколько я понял тебя Константин, ты хочешь, чтобы мой сын, стал твоим учеником.
– Василевс, этим мы решим несколько проблем, я буду под контролем твоего сына соправителя, он узнает много нового, что поможет ему в будущем, а у меня в этом будущем появится Василевс, который будет знать, чего стою я.
Комнин сидел, задумавшись несколько минут, потом взял в руку бронзовый колокольчик и позвонил. Через миг около него стоял слуга.
– Позови ко мне соправителя Иоанна, я его жду,- коротко приказал Василевс.
Мы просидели около получаса в ожидании. Комнин расспрашивал меня подробности наших действий в Доростоле, и о севере Европы, о котором он, на удивление, мало знал. Зайдя в кабинет, Иоанн первым делом удивленно посмотрел на меня. Я во дворце всегда появлялся в форме этериота. Поэтому для него было странно видеть отца, непринужденно беседующим с охраной.
