На объектив брызнула кровь, Нейман переключил камеру, заорал в микрофон:
— Замри! Стоять! Конец боя!
Гумбатов опустил пистолет. На самоубийство товарища внимания не обратил, спокойно стоял на огневом рубеже.
— Бросить оружие, два шага назад! – Суровый доктор метнулся в смежную комнату, хлопнула железная дверь шкафа. В коридор доктор вылетел словно под действием своего препарата.
Камера отражала общий вид места происшествия. Гумбатов разжал пальцы, пистолет упал. Боец сделал два шага назад, каблуком наступил на руку мертвеца. На руке стоять неудобно, пнул назад.
Генерал переглянулся с адъютантом.
— Херня все это! – Не удержался Сверкунов. – Свои жизни доверять этим обдолбышам!
Свои, не свои. Разберемся, Сергей. Генерал хмуро смотрит в монитор.
Динамики отключены, как в немом кино, Латунов тащит к двери труп, остатки мозга черной траекторией на полу. Гумбатов, ноги на ширине плеч, рассматривает манекены. ПМ без одного патрона в магазине под ногами.
— Куда наш доктор Джекил убежал? Слова кодовые уж больно простенькие придумывает. Хорошо, что человек порядочный. Нельзя нам сейчас без него, Сережа.
Заменой самоубийце вошел лысый боец, той же комплекции, что и Гумбатов. Лысый поправил рукав, осмотрелся.
— Краснов, тоже военный. Эксперимент продолжается. – Нейман также резко влетел в комнату, сел на свое место.
— Сейчас все будет нормально.
Защелкали тумблеры, доктор настроил картинку.
— Бойцы, возьмите в руки свое оружие. Враг впереди. Жги! Огонь по врагу!
В следующую секунду раздались выстрелы. Доктор приглушил звук, кусками пластика крошатся манекены. Краснов, скользнув животом по мозговому содержимому, схватил пистолет, перекатился, опустошил магазин с трех позиций – лежа, с колена, стоя. Три мишени лишились голов, в области сердца зияли дыры. Остальные манекены с обрубками шей оставил Гумбатов. Из его пистолета пули наделали дыры в животах. Судя по количеству повреждений, ни одного промаха.
— Отлично, положите пистолеты на подоконник.
Стрелки механически выполнили приказ, даже не сняв затвор с задержки.
Нейман повернулся к генералу.
— Необходимо испытать физические возможности. Возможно, мы утратим две единицы. Продолжим?
Генерал кивнул. Доктор наклонился к микрофону, голос без эмоций, слова щелчками метронома:
— Солдаты великой армии, сейчас вы докажете свою боеспособность в рукопашном бою.
Краем глаза Нейман уловил движение бровей генерала. «Солдаты великой армии»? Доктор поднял палец, сдерживая изумление зрителей.
— Итак, гладиаторы на арене!
Два наркомана встали напротив друг друга. Доктор переключил режим наблюдения, монитор разделился надвое. Мужчины в военной форме стояли неподвижно. Ноги на ширине плеч, прямые спины, мускулы лица тверды, но спокойны.
— Внимание! Форма одежды номер один! Приготовиться к рукопашному бою! – голос вернулся, искаженный бетоном стен и электроникой.
Солдаты снимали полевку без эмоций на лице, но головы подались вперед, взгляд стал исподлобья. Камеры находились под потолком, теперь зрителям сложно наблюдать за мимикой. Обнаженные по пояс люди приняли боевую стойку. Лишенная жира кожа на глазах натянулась мышцами, неровной сеткой на теле почернели вены.
— Вперед! Это враг! Жги! – Нейман переключил на вид сбоку, убавил звук.
Враги бросились вперед. Из динамиков рвался приглушенный рев. Ярость в лицах уже была оружием. Несколько лет назад генерал краем глаза смотрел художественный фильм. В отечественном боевике русские дядьки в майках с орлами изображали фашистов–культуристов, а сборная нацменьшинств РФ – советских бойцов спецназа. Вроде как все объелись секретных пилюль и давай мочить друг друга. Бойцы зависали над землей, приземлялись на голову, руками ломали деревья, ногами пробивали стены. И весь цирк при наличии огнестрельного оружия. В кино по окончании драки солдаты, как ни в чем не бывало, с целыми конечностями и головами продолжали выполнять поставленные по сценарию задачи.
Но более приближенное к происходящему на экране Ермакову показывали в академии. Черно–белая пленка через царапины времени запечатлела опыты немецких военврачей. Подопытные ломали кости, рвали сухожилия, пытаясь перебить рельсы, разорвать сварку решеток. После всех попыток люди умирали в ужасных мучениях.
Все‑таки офицеров чему‑то учат. Рукопашный бой преподают в военных училищах, еще несколько лет по молодости военные до капитанского звания занимаются сами. Дальше навыки забываются, суставы дубеют, тело требует комфорта. Под действием препарата мышечная память вспомнила отработанные удары. Сближаясь, Краснов с разворота ударил противника в живот. Каблук сапога пробил брюшину, Гумбатов отлетел к стене. На лице та же гримаса злобы. Рот оскалился в крике. Гумбатов бросился вперед, блокировал удар рукой. Краснов не дал возможности нанести ответный удар, апперкотом левой ударил на опережение. Учитывая предыдущий удар, гумбатовская печень на пути к паштету. Болевые рецепторы окончательно задушены яростью. Гумбатов пропустил еще один правой в голову, от левого хука уклонился, вынырнул, пушечным ядром воткнул кулак в лысую голову. Краснов засеменил вбок, удержаться не получилось, лишь чуть развернулся, упал на руки. Разбитые губы поцеловали пол, кровь смешалась с подсыхающими мозгами. Краснов на четвереньках отбежал в сторону, вскочил, внимательно наблюдая за врагом. Гумбатов расставил руки, призывая к сближению. Повторять не пришлось. Лысый боец с двух шагов разбежался, мощный толчок левой, правая нога выпрямляется на уровне шеи. Теперь каблук оставляет синяк в области сердца. Гумбатов падает на спину, успевает прижать подбородок к груди, оберегая затылок. На удивление, резко встает, снова бросается в атаку. Прямыми ударами левой, правой рукой по корпусу сбивает Краснова. Останавливается, не добивает. Краснов немедленно вскочил, правый кулак полетел в гумбатовский висок. Гумбатов подныривает, предплечье скользит по волосам. Лысый заканчивает движение рукой, ребром ладони в обратную сторону бьет в шею привставшего противника. Гумбатов не успевает блокировать, падает на колено. Усиленная наркотиком реакция позволяет уклониться от добивающего удара. Ответный удар в пах заставляет Краснова согнуться.
— Хватит. Останови их! – Приказал генерал.
— Замри! Стоп! Замри! Конец боя! Конец боя! – Надрывался Нейман.
Краснов с улыбкой разгибался, похоже, за причинное место схватился инстинктивно. Сообразил, что боль отсутствует. Судя по всему, приказы, доносившиеся из динамиков, на бойцов не оказали никакого воздействия.
— Ничего не понимаю! – закричал Нейман, опрокидывая кресло, выбежал из кабинета.
