— Ого, вот это да. Мы теперь настоящие миллионеры с тобой.
— Ну эти деньги нам выдали в качестве беспроцентного кредита и отдавать его придётся постепенно через год, но деньги, действительно, немалые. Но мы одни всё это просто физически не потянем. Нас пока мало, а Димку с фанатами я не считаю. Они пока мало что умеют. Нужны профессиональные помощники. Вон Наташа, которую я переманил из ЦК ВЛКСМ. ещё троих своих знакомых переманила. Так и надо действовать. Ты же вокалом занималась. Спроси там у преподавателей, может кто к нам в наш молодежный центр пойдёт работать.
— Спрошу обязательно. Дела, как снежный ком, набираются.
— Это только в самом начале трудно, а потом всё заработает, как часы. Только контролировать буду. Я вот что ещё подумал. Мы с тобой будем на приёме во французском посольстве в субботу. А что если и тебе спеть песню на французском языке?
— Но я языка не знаю.
— Для этого не надо знать французский язык. Надо просто выучить слова на французском языке и научиться правильно их произносить.
— А у тебя что, есть уже готовая французская песня для меня?
— Пока только задумка, но задумка хорошая. Музыка уже почти готова и слова на языке вертятся. Под гитару её бесполезно исполнять, так что пошли к синтезатору и поработаем. У нас есть час, так что проведём его с пользой.
Я задумал написать песню Ванессы Паради «Joe le taxi», которую она напишет и исполнит в 1987 году. Песня будет на третьем месте в хит-параде Великобритании и на первом во Франции. Она так понравится французам, что она будет у них держаться на самом верху аж 12 недель. Ванессе сейчас только шесть лет и о карьере певицы она даже не помышляет.
Ну что ж. Я наиграл припев, потом спел.
— Красивая песня, — сказала довольная Солнышко, — только эти их носовые звуки и грассирующая «р», конечно, звучат красиво, но мне будет сложно их воспроизвести. Как я успею научиться их правильно произносить?
— Ничего, справишься, — ответил я и записал слова припева на листок. — Я позвоню Николаю Ивановичу Лебедеву, ректору МГИМО. У них в здании на «Парке культуры» есть отличные лингафонные кабинеты. Там тебе за три дня поставят правильное произношение. Да и преподаватели там хорошие. Так что всё у тебя прекрасно получится.
Ну я же не буду ей рассказывать, что в другой жизни я поступил через два года в МГИМО на факультет МО и сам учил пять лет французский язык, поэтому прекрасно знаю, как там учат и кто там самый сильный преподаватель по французскому. А в лингафонных кабинетах я сам провёл очень много времени, благодаря чему я поставил себе прекрасное произношение. Многие французы мне потом говорили, что меня от коренного жителя Франции не отличить.
— Так, мы немного отвлеклись, — вернулся я к нашему вопросу. — Песня называется «Joe le taxi», что в переводе на русский означает «Таксист Джо». Это парижский таксист, который любит ром, румбу и мамбо. А ты жрица любви и зовёшь его приехать к себе. Это если коротко.
— А жрицу любви пропустят?
— Я её зашифрую, как амазонку-наездницу, поэтому это поймут только коренные парижане, знающие argot, что означает по-нашему жаргон определенной социальной прослойки. Слушай.
И я сыграл и спел. Песня очень милая, как раз под возраст Солнышка. Ванесса записала эту песню, когда ей было четырнадцать лет. Ну а моя невеста её всего на год старше.
— Прелесть какая, — обрадованно воскликнула Солнышко. — Она мне нравится и очень подходит по характеру. Прямо как я.
— Вот тебе слова, — сказал я и протянул ей исписанный листок. — Я сейчас её исполню вместе с тобой и запишу на свой Biphonic. Помнишь, я же так начинал записываться и тебя под него соблазнил.
— Да, как давно это было. А всего-то прошло чуть больше месяца. Я это буду помнить всю жизнь. Под его звучание я в тебя окончательно влюбилась и стала женщиной.
— Не жалеешь?
— Что ты. Ни капельки. Я так рада, что ты выбрал именно меня.
— Ты была самая красивая в классе, а теперь ты самая красивая в мире.
Она обняла и поцеловала меня. И мы так посидели пару минут, обнявшись. А потом вместе спели эту песню. Ну как спели. Я пел, а она тихонечко подпевала. Она старалась, но получалось не особенно чисто, пока с неким рязанским акцентом, как у актера Крючкова в одном его фильме, где он изображал француза. Ну ничего, всё у неё получится. Она старается и это главное.
Пока у нас было ещё двадцать минут, я решил попытаться дозвониться Стиву в Лондон. Я надеялся, что в честь праздника мне быстро дадут разговор с Англией. Получилось, действительно, оперативно. Через две минуты я уже говорил со Стивом и сообщил ему, что французы пригласили меня на приём в своё посольство и мы идём туда вместе с Солнышком. Я там буду исполнять «Belle» и Sweetlane тоже споёт мою новую песню на французском языке. Так как это не коммерческое выступление, то я имею на это право. Почему я заострил на этом внимание? Да потому, что территория французского посольства является территорий Франции, а все наши концерты в других государствах в течение пяти лет организовывает EMI и без их ведома мы это делать не могли.
Стив всё понял и дал добро. Я его предупредил, что, возможно, французы предложат мне гастроли в Париже и если такое предложение от них поступит, я их направлю в московский офис EMI. Стив был рад, что я четко выполняю условие договора с ними и что наши гастроли во Франции они, без проблем, организуют. Солнышко стояла рядом и по её лицу я понял, что она мыслями уже находится в Париже.
Париж Парижем, но нам было пора собираться. Я одел темный строгий костюм с двумя Звёздами и наградными планками, а Солнышко своё очередное красивое английское платье. Да, хороша, вкус у меня отменный. Солнышко заметила, что я любуюсь ей и улыбнулась. Каждой женщине приятно, когда её любимый мужчина любуется ей. Значит любит. Русская поговорка не совсем правильно передаёт смысл любви. Надо говорить не «бьёт, значит любит», а любуется, значит любит. Так будет правильно и все женщины, я уверен, в этом будут со мной согласны. Да и мужчины, я думаю, тоже.
Copyright © Андрей Храмцов
Глава 7
Концерт, банкет и салют
И вот мы опять ехали в Кремль. Надо будет попробовать следующий раз завязать себе глаза и так попытаться туда доехать. Я думаю, у меня получится. Это конечно шутка, но дорогу я выучил назубок. Центр Москвы уже не охранялся, поэтому мы спокойно доехали до стоянки. А вот там уже были усиленные посты, так как всё руководство страны должно было присутствовать на концерте. Хорошо, что мы приехали именно в тот момент, когда к нам стал подруливать наш «рафик» с ребятами.
ГАИшник сразу направился к микроавтобусу, чтобы объяснить, что сегодня здесь стоянка только для правительственных машин. Пришлось ему показать удостоверение члена ЦК и только тогда он отстал. Когда наши все вылезли из транспорта, я заметил, что большинство из них немного волнуется.
— Так, — сказал я командирским голосом, — отставить страхи. Вы чего это удумали? У нас лучшие выступления их всех и Ольга Николаевна вас нахваливала. Значит зря она это делала?
— Первый раз, всё-таки, — ответил Димка за всех. — Вот и волнуемся.
— Всё будет хорошо, вот увидите. Ваши родные будут гордиться вами. Кстати, они все будут смотреть концерт?
— Все, — раздались нестройные голоса, но уже было видно, что мандраж у них начал проходить.
— Ну и отлично. Вижу, что успокоились. Молодцы.
— А мы тебя сегодня видели на трибуне Мавзолея, — сказал Димка. — Крупным планом показывали, как ты рукой махал рядом с Брежневым.
— Я же член ЦК, мне официально уже можно. Ладно, а теперь, Дим, командуй.
Все опять быстро построились к колонну по два и со свертками в руках отправились в Кремлевский Дворец съездов. Нас на входе встречал сам майор Колошкин. Давненько мы с ним лично не пересекались. Я пожал ему руку и спросил, куда он пропал. Как оказалась, на каких-то курсах был, правда на каких, не уточнил. Ну да, сегодня он здесь нужнее. Всё Политбюро в полном составе должно присутствовать на концерте, поэтому охрану здания должны были усилить.
